- неудовлетворительные характеристики продольной устойчивости самолета (были «обрезаны» законцовки рулей высоты);
- неустойчивость работы электросистемы управления (найдены наводки);
На первом Ан-71 в хвостовой части фюзеляжа под обтекателем установили противоштопорную парашютную систему (ПШПС). Ее планировалось использовать при необходимости в летных испытаниях на больших углах атаки (БУА), которые были проведены в полном объеме в апреле 1988 г. Подтверждены удовлетворительные характеристики устойчивости и управляемости Ан-71 на этих режимах. При выходе на максимальные углы атаки сваливания самолета в штопор не происходило.
Передняя опора шасси
Основные опоры шасси
Вид на отсек ВСУ
В ходе испытаний имели место и курьезные случаи. «Аэродромная братия», хорошо зная, что мощности высокочастотного излучения обзорной РЛС Ан-71 вполне достаточно, чтобы испортить здоровье любому незащищенному живому существу в нескольких сотнях метров от самолета, обычно с опаской поглядывала на машину с вращающейся на стоянке антенной, хотя включение РЛС на земле и было запрещено. Однажды во время такой прокрутки дверь самолета открылась и на бетонку спустились Сергей Филь и Николай Бережной, облаченные в защитные костюмы. Мгновенно осознав опасность, работавший на соседних самолетах техперсонал кинулся кто куда. В считанные секунды стоянка опустела, но когда люди поняли, что их попросту разыграли, «многоэтажный восторг» был неописуем.
При подготовке к испытаниям на БУА на самолете установили специальную систему, облегчающую покидание машины в экстренной ситуации. Вдоль прохода, идущего от пилотских кресел (испытания проводились уменьшенным составом экипажа) к входной двери, разместили щиты с рельсами, по каждому из которых с помощью электропривода перемещалась каретка с рукояткой, оснащенной выключателем. В критический момент летчик отстегивал привязные ремни, наклонялся в проход между креслами и обеими руками хватался за рукоятку, нажимая выключатель. Его волокло к входной двери, открывающейся с помощью гидропривода. Оставалось только вывалиться в дверной проем и дернуть кольцо парашюта.
Левый обтекатель шасси
Зона сопла разгонного двигателя РД-36А
Испытания в общем прошли успешно. К счастью, до практического применения системы не дошло.
Испытательные полеты проводились не только с киевских аэродромов, но и в других регионах, включая Среднюю Азию, Кавказ, Поволжье и Крым, над различными подстилающими поверхностями и во все времена года. Практически в полном объеме была завершена программа 1-го этапа ЛКИ.
По оценке институтов МО и МАП применение Ан-71 позволяет повысить боевую эффективность истребительной авиации в 2,5-3 раза. Самолет может иметь и небоевое применение: для ретрансляции информации о воздушной обстановке, управления воздушным движением в неосвоенных районах (не случайно на его фюзеляж нанесли аббревиатуру ЕС УВД), опознавания надводных и воздушных объектов, проведения поисковых операций и т.п. Ан-71, его системы и комплексы не требуют применения специальных средств обслуживания и позволяют осуществлять длительную (до 30 суток) эксплуатацию машины в отрыве от основной базы.
Сегодня сложно дать однозначный ответ на вопрос о дальнейшей судьбе Ан-71. Ввиду отсутствия финансирования работы по его созданию и доводке были заморожены в конце 1990 г. Два опытных образца самолета вот уже пять_лет стоят на аэродроме в Киеве…
Правый обтекатель шасси
Уроки Афганистана
Сергей Леонидович Добровольский - один из лучших и опытнейших летчиков ВТ А. Его налет на транспортных самолетах превышает 6000 часов, из них в Афганистане - 300 часов. ВДРАон прослужил год в должности летчика-инспектора при штабе ВВС 40-й армии, где выполнял полеты в самой сложной боевой обстановке. Затем регулярно летал в Афганистан из Союза. Награжден орденами Красной Звезды и «За службу Родине в Вооруженных Силах» III-й степени.
Весной 1981 г. я был зам. командира! эскадрильи 25-го Гвардейского полка в! Мелитополе, когда меня вызвали на со-; беседование и предложили «проявить свои лучшие качества». Дело было, в принципе, добровольное и вполне можно было отказаться, но делать этого, конечно же, не следовало. Мой сосед отказался, и вроде бы толковый офицер, а так и остался навсегда на должности заместителя командира эскадрильи.
Мне довелось пробыть в Афганистане с 16 октября 1981 г. до конца ноября 1982 г. Транспортные самолеты там числились в составе 50-го отдельного смешанного полка, базировавшегося в Кабуле. Полк располагал АН-12/24/26, чуть позже появились разведчики Ан-30 и два «скальпеля» - уникальные воздушные госпитали на базе Ан-26. Всего в то время в полку насчитывалось 22 или 24 транспортных самолета. Летали в основном по территории ДРА, в Союз попадали очень редко, и то на один день. Только «черный тюльпан» совершал регулярные рейсы в Ташкент. Командовал полком Виталий Егорович Павлов - один из немногих, кто тогда получил звание Героя. Сейчас он командует армейской авиацией России.
Летать приходилось много: в день совершали по 5-6 посадок. Главная задача - переброска войск и грузов, эвакуация раненых и больных. Выполняли ее, летая в основном между более-менее приличными аэродромами (их всего, включая главные базы, 9 или 10), но случались рейсы и на отдаленные площадки в горах, куда летать могли единицы. Одна такая площадка - Файзабад мне запомнилась особенно: превышение над уровнем моря 2400 м, длина укатанной танками полосы 1500 м, что в условиях разреженного воздуха чрезвычайно мало, заход только с одной стороны по ущелью.
Ил-76 заруливает на стоянку. Кабул, 1984 г.
Ил-76 взлетает из аэропорта Кабул
Специфика посадки на эту площадку заключалась в том, что если «промазал», принимать решение об уходе на второй круг надо было километров за 4-5. Ближе просто невозможно - по сторонам отвесные скалы. При мне туда «ходили» всего три экипажа на Ан-26. После их замены туда не летал никто. Другая подобная площадка располагалась на запад от Кабула. Все ее оборудование состояло из флага, высотомера, радиостанции и бойца, который отвечал на запросы экипажей о текущей барометрической высоте места посадки. Полоса начиналась и заканчивалась обрывами. При подлете, когда на тебя надвигается обрыв, испытываешь большое желание сесть с перелетом. Но делать этого нельзя ни в коем случае: выкатишься и упадешь в пропасть. Когда на эту площадку пробовали летать афганцы, в одной из первых попыток они потеряли таким образом Ан-24. Вообще они, хоть и летали только днем и в сравнительно простых условиях, «накрошили» довольно много машин. Работали они сами по себе, мы с ними почти не взаимодействовали. Но всегда, на любом аэродроме нас предупреждали: будьте внимательны -«демократ» на заходе или в наборе.
Кроме транспортных перевозок, задачами ВТА в Афганистане были фоторазведка, контроль результатов ударов, по ночам - подсветка САБами местности для обеспечения действий пехоты или с целью помочь «вертушкам» вывезти раненых. Выполняли даже бомбометание с Ан-26, для чего самолеты были оборудованы внешними бомбодержателями для четырех бомб калибра 1000 кг и оптическим прицелом. В условиях жары мы, конечно, бомбовую нагрузку ограничивали.
Изнуряющая летняя жара не только ограничивала взлетный вес самолета, но накладывала отпечаток на расписание полетов. В июне и июле в самолете можно было находиться где-то с 6 до 8 часов утра и после 18 вечера. Днем же - как в духовке. Экипажам Ил-76, прилетевшим из Союза, было проще: включат ВСУ, она кабину охлаждает. На Ан-26 хороший турбохолодильник, даже летом кидается хлопьями инея. А вот на АН-12 обстановка похуже: все переключатели в кабине - не дотронуться, штурвал - ну, очень горячий, сами «лопухи» (наушники) - из них, извините, сало капает, как их на уши? Представьте себе: июнь, Кандагар, часа 3-4 дня, солнце в зените, а мы в перчатках, чтобы не обжечься. А условия для отдыха какие? - в тени под самолетом. Там всегда ветерок, даже если вокруг полный штиль.
К сожалению, боевая работа ВТА не обошлась без потерь. Первый Ил-76 с войсками на борту разбился еще при входе в Афганистан в 20-х числах декабря 1979 г. Точную причину так и не установили, ведь к месту падения удалось пробраться только в 1983 г. Другой Ил-76 моего однокашника Сергея Бондаренко сбили над Кабулом в том же 1983 г. Ракета попала между 3-м и 4-м двигателями, и в результате взрыва паров топлива в полупустых баках разрушилось правое крыло самолета. В мае 1983 г. в Джелалабаде сбили Ан-12 моего заменщика. В Кандагаре садящийся Ан-12 попал под обстрел, командир, очевидно, погиб, и машина выкатилась с полосы и врезалась в стоящий Ми-6. Недалеко от границы с Пакистаном ракетой сбили радиоразведчик Ан-24. Во многих случаях экипажи ВТА, проявляя мужество, с честью выходили из самых сложных ситуаций. Так, в 1983 г. на аэродроме Фарах был обстрелян стоявший под разгрузкой АН- 12 майора Залетинского. Весь экипаж получил ранения, но сумел вывести самолет из-под обстрела, запуская двигатели уже в процессе руления, и на трех двигателях увел Ан-12 в Кабул.
Все это послужило толчком для осмысления опыта, который получили пилоты ВТА за первые годы войны, пересмотра некоторых устаревших представлений о методах действий транспортных самолетов, извлечения необходимых уроков из случаев боевых потерь. Важнейшие выводы касались внедрения новых приемов пилотирования, оснащения самолетов дополнительным.оборудованием и совершенствования летной подготовки с учетом требований войны.
Ан-12 разгружается в кабульском аэропорту. Под прикрытием Ми-24 взлетает Ил-76 (регистрационный номер СССР-76705), командир п/п-к С.В.Михеев. Июль 1988 г.
В Афганистане транспортные самолеты (как, впрочем, и другие) подвергались обстрелам в основном во время взлета и посадки. Поэтому для этих режимов с конца 1982 г. была введена так называемая «короткая схема», в соответствии с которой набор высоты и снижение транспортные самолеты выполняли в пределах охраняемой зоны вокруг аэродрома с размерами примерно 4 на 6 км. «Короткий» заход на посадку начинался на высоте 5400 м над уровнем аэродрома и выполнялся всего за два витка. При этом вертикальная скорость снижения достигала 20…25 м/с, что примерно в 3 раза больше но