Артеменко вышел из больницы. Что за тетрадь? О чем бормотал Глотов? То, что у начальства свои игры, - не новость. И с грузами наверняка идет игра, но это его не касается. И Климова не касается. Их дело - доставка. Меньше знаешь лучше спишь. Слишком дорого может обойтись владение чужими тайнами.
Артеменко вспомнил майора Юру и Максуда. Возникли лица хозяина и служанки, вспомнил, как Юра сказал потом: "Мы не мародеры. Мы выполнили важную государственную работу..." И еще: "Вы не бздите. Отправлю в Союз, разбросают по частям, потом еще парочку раз части поменяете. Писаря сработают так, что концов не сыщут". Опять стало жалко служанку. Она же ни бельмеса не понимала по-русски, да и не говорили они ничего такого, не называли ни имен, ни дат, ни населенных пунктов. Зачем убивать? Вот этого он никак не мог понять. Мешала мысль о том, что Юрий Николаевич подарил им жизнь. Именно подарил. Разрешил жить...
Если нынешнему предпринимателю пытаться работать вчистую, "по-белому", далеко не уедешь. Конкуренты задавят. Сейчас официально открыты телефоны и адреса для "доброжелателей". Пиши - не хочу. И будьте уверены, конкурент напишет. Придет к вам одна проверка, другая. А там...
"Уклонение от уплаты налогов с организации путем включения в бухгалтерские документы заведомо искаженных данных о доходах и расходах, либо иным способом..." - статья 199 УК России. Если же предприниматель совершает деяние впервые или в его действиях не усматривается умысла, то есть задержка обусловлена объективными причинами, что совсем не редкость при несовершенстве налоговой системы, предпринимателю предлагается подписать "семерочку". Речь идет о статье No 7 УК России, которая позволяет закрыть дело. Получается, человек как бы раскаялся, а значит, преступление все-таки было. Но вторая задержка уже грозит наказанием.
Ничего этого Артеменко не знал. Знал одно: не следует влезать в эти игры. А вот Глотов влез.
Дима вернулся на базу и сообщил, что Глотову стало лучше. Тут его огорошил напарник, сообщив о новом рейсе. Собственно, рейс был не новый. Маршрут старый: "Москва - Ильичевск - Москва". Артеменко хотел возмутиться: они только вчера прибыли из Краснодара. И снова в дорогу? Хотя бы сутки дали на отдых. Но, когда услышал от напарника о сумме вознаграждения, призадумался.
- Ничего, старик, не впервой. Величко говорит, что какая-то фирма горит со страшной силой. Недопоставка по обязательствам грозит огромными штрафными санкциями. Они и документы, и представителя своего отправляют самолетом, чтобы оформили все к нашему приезду.
- Наивняк. Что же тогда борт не зафрахтовали? - насторожился Дима.
- В том-то и дело, что часть груза надо сбрасывать по дороге, а туда авиация не летает, - ответил на их расспросы Величко. - Не беспокойтесь, ребята, все будет отлично. Вам деньги не нужны? Три тарифа плюс премия за быстроту и сохранность...
Деньги, деньги, деньги... Артеменко собрался покупать полуспортивную "хонду". Зверь, а не машина.
Глава 12
ЗАРА
Зарема соврала Гуну, когда сказала, что ее продали цыганам. В татарских семьях такое не практикуется - сколько бы ни было детей, как бы бедно ни жили, какую бы нужду ни терпели. Выдуманная история нужна была девочке как легенда, дабы вызвать сочувствие окружающих. С возрастом надобность в легенде отпала, но Зарема уже привыкла к ней и, став взрослой женщиной, сама почти верила выдумке. На самом деле в восемь лет она сбежала из дома и прибилась к цыганам.
Глотов действительно зацепил ее, но не на вокзале, а в электричке, где девушка, а Зареме тогда исполнилось шестнадцать, занималась обычным промыслом. Рядом с Глотовым сидели два татарина и живо обсуждали что-то на своем языке. Как потом выяснил Василий Степанович, речь шла о свадьбе. Молодой татарин решил нарушить традицию и выбрал невесту из славянок. Ортодоксальные родители были против, к тому же его с детства предназначили в мужья дочери муфтия.
Цыганка прекратила торговлю и прислушалась.
Неужели цыгане понимают татар, задал себе вопрос Глотов, или это не татары?
И тут вдруг спор достиг наивысшего накала, молодой осмелился повысить голос на старика. Неожиданно вмешалась лжецыганка. Она еще не забыла язык. Оборвав спорящих, попеременно тыкая то в старика, то в молодого, то в собственную грудь, начала что-то горячо доказывать обоим. Некоторое время ее слушали. Молодой, видимо, нашел поддержку в лице девушки. Старик хмурил кустистые брови и угрюмо молчал. Может быть, вспоминал молодость: его женили на нелюбимой, а любимую выдали за другого. Ну и что? Эка невидаль. Стерпится слюбится. Вот он, например, сейчас и представить себя не может без своей старухи. И детей семерых вырастили. Ничего, полюбит. Дочка муфтия - не крокодил.
Старик взглянул на Зару из-под седых бровей и произнес всего несколько слов. Зара потухла. Сник и молодой татарин. Цыганка ушла, подметая вагон длинными цветными юбками.
Глотову захотелось узнать, о чем они говорили, но так бы ничего и не узнал, не остановись перед расписанием на завтра. Рядом на скамейке сидела цыганка и плакала. Не по-детски. Так плачут только в большом и неизбывном горе. Тихо. Без единого звука, если не считать шмыганья носом.
Глотов достал огромный, величиной с наволочку, платок и утер ей сопли.
- Есть хочешь?
Зара энергично затрясла головой.
- А пить?
И снова тот же жест.
- Что, и пепси не хочешь?
Она не хотела.
- Закурить дай?
Он дал. Потом она, конечно, и попила пепси, и поела в летней кафешке, но главное - рассказала, о чем говорили те двое. О себе поведала заученную историю: как родители продали цыганам. Ее рассказ возымел необычное действие Глотов обозлился, чем несказанно удивил девушку.
- Сажать надо таких родителей. Наплодят, как китайцы, а кормить не хотят...
И еще понял Глотов, из-за чего Зара вмешалась в разговор двух соплеменников. Зару тоже хотели выдать замуж. Только у нее не было любимого. Просто не хотела, и все тут. Может быть, девушка чувствовала, что ей уготована иная судьба, чем жена цыгана. Потому и влезла в разговор, потому и поддержала молодого.
- Как это сажать? За что? Это же родители, - искренне удивилась она.
- Что же ты делать будешь? - спросил Василий Степанович.
- Сбегу.
- К другим цыганам?
Зара кивнула.
- И все повторится, - резюмировал опытный Глотов.
- Не знаю. Может быть.
- Не может быть, а точно. Ты красивая. В покое не оставят. Будут искать и в конце концов найдут.
Зара была готова снова всплакнуть. Куда девушке в ее положении деваться?
- Вот что... Мы сделаем так. Поезжай до Тарасовки. Улица Почтовая, дом одиннадцать. Собаки нет. Вот тебе ключ. Постелешь себе в маленькой комнатке. Наносишь воды из колодца. В подвале нагреватель. Электрический. Рядом щит. Включай все кнопки. Помоешься. Еда в холодильнике. Сиди и носа не высовывай. Я тебе пару слов черкну, чтобы соседи не встревожились.
Глотов вырвал из блокнота листок и написал записку соседям.
- Тебе сколько?
- Восемнадцать, - соврала Зара. - Но паспорта у меня нет.
- Догадываюсь. Приеду завтра, сходим к участковому. Он мне кое-чем обязан. Сделаем тебе документ. Купим нормальную юбку. Потом выдадут униформу. Устрою тебя ко мне на автобазу курьером... Первое время поживешь на даче, потом, как примут на работу, подыщем что-нибудь. Но никому на новой работе не говори, чем занималась прежде.
Зара согласно кивала, слушая распоряжения Глотова. Потом, чуть не опрокинув стол, перегнулась и поцеловала его прямо в губы. Тот ошалел.
- И вот что... Сделай что-нибудь с волосами...
У Зары была огромная грива иссиня-черных, мелким бесом заверченных волос почти такая же, как у американской актрисы Девис. Уже потом Василий Степанович пожалел о сказанном. Когда выправили документ и Зара пришла устраиваться на работу, голова оказалась острижена под мальчика.
И вот теперь Зарема - волосы у нее давно отросли - украдкой из курилки наблюдала за Климовым и Артеменко, которые собирались в новый рейс. Впрочем, интересовал ее только Климов.
Она сразу выделила Гуна среди остальных. Он, пожалуй, был единственным, кто не отпускал сальных шуток по ее адресу и не норовил ущипнуть, когда она забегала в цех с поручениями от Глотова, Величко или других замов.
Ну вот, все погружено. Пора в дорогу. Перед отправкой их удостоил визитом сам Величко. В отсутствие Глотова зам как-то незаметно присвоил себе полномочия начальника, хотя, например, начальник транспортного цеха был куда покруче, да и ремонтного, не говоря уж о старшем диспетчере или главном менеджере фирмы.
Зарема кружным путем, чтобы не попасться на глаза начальству, бросилась к воротам и успела как раз вовремя. Охранник готовился открыть шлагбаум.
- Эй! Эй!..
Климов, сидевший на штурманском месте, нагнулся к ней - девушка сунула ему конверт.
- Что это?
- Откроешь за Кольцевой. Слово даешь?
- Даю, - откликнулся Климов. Машина тронулась, выбросив в знойное, белесое небо облачко сизого дыма. Уехали...
- Уехали, - доложил Величко кому следует.
- Уехали, -доложил Хорошилов.
- Уехали, - сообщили те, кому доложил Хорошилов.
А Ласточка, набирая обороты, стремилась вырваться из общего потока, своими габаритами, окрасом, мерсовским движком подтверждая право на левый ряд.
Уже за МКАД Климов открыл конверт. Там лежал листок из ученической тетради, сложенный вчетверо. Развернул. И ровно ничего не понял. Повторил вслух: - "МЭ ТУТ КЕМАМ".
- Ну и что нам пишут? - спросил Артеменко.
- А черт его знает, - пожал плечами Климов. - Вперед, на винные склады!..
Глава 13
КАБИНЕТ
Отсюда открывался прелестный вид на старую Москву. Настолько прелестный, что хозяин кабинета не поменял бы его ни на какой другой. Хотя прежние владельцы кабинета вполне могли рассмотреть из окон Воркуту и Магадан, а то и получить пулю, сидя прямо в уютном кресле.