[1].
Зачем Рубина придумала себе эту пытку? Чтобы читатель поверил. Такова цена, за которую приобретается доверие читателя, – причем не на короткой дистанции, как в газетной заметке, а на протяжении сотен страниц. Повторю: ощущение, что кто-то проделал серьезную работу, чтобы рассказать тебе нечто важное, очень подкупает.
А теперь разберем процесс сбора и осмысления материала. Многое из того, что нужно, спрятано в цитате Рубиной. Если у вас уже есть уверенное знание о предмете – прекрасно, составьте карту и отметьте на ней слепые зоны (места, в которых вы недостаточно разобрались). Прежде чем отмечать, хорошенько погуглите. Иногда в интернете находятся ответы на самые узкоспециальные вопросы, а социальные сети помогают разобраться в герое или даже группе персонажей. В открытом доступе часто можно найти информацию о том, как и что люди пишут, каковы объекты их внимания и горячие темы.
Если вы пишете не о колониях микроорганизмов, а о людях или явлении, которое имеет своих авторов, действующих лиц и так далее, – придется «включить доктора Хауса». Это значит, что базовая установка у исследователя такая: все люди действуют исходя из своей выгоды и врут в диапазоне от «все выдумал» до «что-то приукрасил, о чем-то умолчал». Более того, у целой группы свидетелей могут возникнуть придуманные воспоминания – отсылаю к известной статье Маши Гессен «Невечная память» в журнале «Сноб», где упоминались типичные случаи коллективных искажений памяти (например, когда бывшие на похоронах актера и директора Еврейского театра Соломона Михоэлса люди один за другим «вспоминали» скрипача на крыше, который играл во время прощания с покойным).
Впрочем, все это не значит, что попытка установить истину утонет в потоке самооправданий и галлюцинаций. Вовсе нет. Просто мы должны критически подходить ко всему, что нам рассказывают, и, независимо от симпатий к рассказчику, помнить: врут все. По разным причинам – от корысти до самоуспокоения. Источники надо проверять и никому не доверять безгранично. Мне тоже.
Существуют более ценные и менее ценные источники информации. Самый полезный – демиург, то есть творец события или явления, главный герой произошедшего. Иногда без разговора с ним не имеет смысла публиковать текст. О том, как работать с ним, смотрите главу 7.
Также полезны свидетели – те, кто видел, как происходило событие, разворачивалось явление, герой шел по жизни, совершал поступки и рефлексировал по их поводу. Вступая в переписку или встречаясь, старайтесь заранее понять мотивы человека и его роль в описываемой истории. Что связывает его и главного героя, других персонажей? Что ему выгодно вам сказать?
К сожалению, невозможно в совершенстве обучиться распознаванию лжи, но так или иначе в каждом из нас загорается маячок, когда мы слышим что-то странное, нелогичное, не вяжущееся с поступками говорящего или событийной канвой. Главное – не прикрывать ладонью этот маячок, не обманывать себя, а произнести вслух: да, мне еще раз придется проверять факты, сопоставлять их, встречаться с другими свидетелями, а потом еще раз с этим человеком. Да, это лишний труд и время, но я буду честным перед читателем и собой.
Свидетели полезны любые: родственники, коллеги, конкуренты, начальники, подчиненные, полицейские, сокамерники, соседи по палате и казарме, дворники и консьержи, сиделки, лаборанты, инспекторы, следователи, друзья и враги детства. Чем больше вы соберете сведений о героях, событиях, явлениях, тем более объемной будет картина и тем шире окажется ваше видение. Вы уловите нюансы истории. Поймаете боковые ветки сюжета, работающие на главную идею. Получите яркие детали и характеры.
Когда на Волге, под Казанью, в 2011 году перевернулся и затонул теплоход «Булгария», одним из журналистов, прибывших на место трагедии, была Ольга Тимофеева из «Русского репортера». Ей удалось собрать самую полную картину трагедии, потрясшей страну. Возможно, даже у следствия не было столь широкого круга опрошенных, как у Тимофеевой. Она поговорила со спасшимися, выплывшими людьми; с семьей оставшегося на мостике и погибшего капитана; с родственниками других погибших; с прежним капитаном; с капитаном, который знал «Булгарию» и одним из последних видел ее; с капитаном, который первым подошел к надувным плотам со спасшимися; с водолазами, которые доставали трупы и поднимали корабль; со специалистами по авариям и речному судоходству; с персоналом, ранее работавшим на теплоходе; с сотрудниками фирмы, которая арендовала ветхую посудину и отправила ее в рейс. И это еще не полный список. Репортаж Тимофеевой растянулся на шесть номеров журнала. Каждую серию читали, затаив дыхание.
Помимо демиургов и свидетелей, полезны эксперты. О них следует рассказать отдельно. Есть злые и добрые эксперты. Но если они на самом деле специалисты, а не маскирующиеся пустословы, вам пригодятся обе категории.
Злой эксперт не сразу идет на контакт, чрезмерно въедлив, придирается ко всем формулировкам, подозревает, что вы исказите и неверно передадите его прозрения, чрезмерно углубляется в детали и не видит дальше двери своей лаборатории.
Это нормально. Ваша задача – перебивать его деликатно, но твердо, выспрашивать все, что нужно. Терпеливо объяснять, что простым читателям, пусть даже с высшим образованием, не нужны мелкие подробности – им важна глобальная картина, достоверная, без утери глубины понимания процессов. Им нужно понимать, как описываемый феномен встроен в общее движение жизни.
В конце концов злой эксперт проникается задачей и помогает вам. Рубина описывает это во фрагменте про мотоциклиста: «Я умоляла, чтобы он мне просто назвал модель и замолчал. “Нет, – сказал он, – вы должны сами выбрать. А какая у вас героиня?”»
В этот момент здорово взять с эксперта обещание, что он не будет добиваться, чтобы ему прислали текст до публикации. Потому что если злой эксперт увидит ваш текст, он начнет цепляться к некорректным, по его мнению, фразам, занудствовать и истерить: «Снимите из заметки мое имя, я не хочу фигурировать рядом с этим позором!» Достаточно уточнить у него факты, сослаться на запрет редактора показывать текст до публикации (даже если нет ни редактора, ни издания, которые уже согласились вас напечатать; ведь нормальный редактор обязан запретить) и на этом расстаться в добрых отношениях.
Добрый эксперт излагает ясно и кратко, но без упрощений, не держит вас за идиота, делится всем, а не только теми фактами, которые ему выгодно раскрыть публике. Он, как правило, популяризатор в своей области знаний. Поэтому держите с ним ухо востро – если, конечно, это не идеальный человек, как цирковая артистка, попавшаяся Рубиной и просто из симпатии и любви к своему ремеслу рассказавшая о цирке все, что хотела знать автор. Вы – инструмент пиара доброго эксперта. Помогая вам разобраться в ситуации, он не забывает продвигать нужную точку зрения. Поэтому, отправляясь к нему, изучите его деятельность, постарайтесь понять, что ему выгодно говорить, а что нет, на кого он работает и кому помогает, с кем враждует, – и уже исходя из этого построить свои вопросы.
Вообще, интервью – отдельная тема. Об этом пишут целые книги. Лично я рекомендую «Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно» Ларри Кинга. Этот телеведущий, легенда CNN и всего американского телевидения, прославился умением ставить открытые вопросы. Открытый вопрос подразумевает формулировку, которая принуждает опрашиваемого не к какому-то конкретному ответу («да, это сделал я», «нет, мне не было больно»), а к искренней, сконструированной за секунды с нуля реакции, которая сама по себе многое говорит о человеке.
Знаменитый вопрос в интервью с Владимиром Путиным: «Что случилось с подлодкой “Курск”? – (Пауза, неловкий смешок.) Она утонула».
Если вам удалось задать все такие вопросы, уже полдела сделано. Вторая половина задачи – добиваться понятных ответов. Даже если придется вытягивать их, задавая уточняющие вопросы – такие же прямые и въедливые. При этом нельзя хотеть понравиться собеседнику и тем более показывать ему это. Нельзя бояться. Все мы живые люди с примерно одинаковым набором слабостей, а все остальное – звездность, какой-то особо жестоковыйный характер героя – видимость.
К интервью следует очень серьезно готовиться: выписывать факты, формулировать вопросы. Но, когда вы пришли на встречу, надо начать разговор непринужденно, так, чтобы он походил на беседу двух равных, хорошо знакомых, умных людей.
Для этого следует заготовить пару свежих историй или идей, которые могут быть полезны или любопытны собеседнику. Это вас немного сблизит, хотя, как правило, эксперту достаточно убедиться, что вы интеллектуально честны и действительно интересуетесь его знаниями и точкой зрения.
Также необходимо продумать тактику разговора: например, сначала приятные, расслабляющие вопросы, потом жесткие.
Не всегда можно начинать запись разговора сразу: многие боятся диктофона. Но, когда вы начинаете писать речь, предупреждайте об этом. Таков закон. Также, согласно закону, запретить вам публиковать интервью или выдержки из него может только госслужащий или менеджер госкомпаний – то есть должностное лицо. А все остальные имеют право затребовать свои слова на проверку и исправить их.
Однако если у вас есть запись разговора, вы можете отказать в искажающей или маскирующей взгляды героя правке. Например, он присылает выправленную цитату: «Я ненавижу кошек и люблю собак», – а днем раньше рассказывал под диктофон обратное. В этом случае суд, в который герой может подать иск после выхода публикации, скорее всего, встанет на вашу сторону.
Любопытно, что и плохие, и хорошие эксперты обязательно обидятся на вас. В лучшем случае они пробурчат дежурную похвалу. Но – если вы сделали свое дело добросовестно – через какое-то время они перечитают ваш текст, поймут, что были неправы, или просто смирятся с формулировками. Либо поймут, что со стороны ситуация, проблема