Все расскажи: товарищи мы в горе.
Тебе я все, как другу, расскажу.
В полнощный час, когда кругом потухли
Огни лампад вечерних, меч схватил он
И в безнадежный устремился путь.
Я вскрикнула в испуге: «Что с тобою,
Аякс? Без зова, без вождей приказа
290 Затеял дело ты? Трубы не слышно,
И мирно дремлет весь ахейский стан!»
Но он старинным мне ответил словом:
«Жена, молчаньем женщина красна!»
Умолкла я, а он один умчался.
Что там он делал, знать я не могу.
Сюда ж пригнал он связанных друг с другом
Быков, собак и белорунный скот.
Тут началась расправа: тех в затылок
Он поражал, тех в горло, тех мечом
Он надвое рубил; иных в оковах
300 Он истязал — людей он, верно, видел,
А не животных бессловесных, в них.
Вдруг он уходит; слышу, как за дверью
Он спорит с тенью[11] и клянет Атридов
И Одиссея, и залившись смехом,
О мести, им свершенной, говорит.
Окончив речь, он в дом вбегает снова —
И здесь с трудом в себя приходит он.
Кругом он смотрит — все полно позора.
Тут с криком бешеным главу свою
Ударил он и грохнулся меж трупов
Зарезанных баранов и быков —
Развалиной среди развалин мести,
310 Рукой вцепившись в волосы свои.
И долго так в безмолвии унылом
Лежал он. Вдруг меня увидев, крикнул
С угрозою, чтоб все ему сказала,
Всю правду обнаружила ему.
Мне страшно стало; рассказать решилась
Ему я все, что ведомо мне было.
Но тут завыл отчаянным он воплем —
Таким, какого никогда я раньше
Не слышала. Лишь трус и жалкий, мнил он,
320 Рыданьем громким душу облегчает;
Он сам не плакал никогда, а глухо
Стонал лишь, точно бык рассвирепевший.
А ныне, весь в кручину погруженный,
Ни пищи не отведав, ни питья,
Как пал тогда он, так лежит недвижно
Среди скота, закланного мечом.
И, видно, зло замыслил он: зловещим
И стон его мне кажется, и речь.
Но вы, друзья, — я с умыслом к вам вышла —
Посильную явите помощь мужу.
330 Слова друзей нужны таким, как он.
Боюсь, Текмесса, что от бедствий этих
Безумствует в отчаянье Аякс.
(в шатре)
О доля, доля!
И я боюсь. Вы слышали, друзья,
Аяксов крик? Как жалобно он стонет!
О доля, доля!
Он либо болен, либо страшный след
Болезни прошлой дух его терзает.
О сын мой, сын мой!
340 О Зевс! Тебя зовет он, Еврисак!
Зачем зовет? Ах, где ты? Горе, горе!
Пришлите Тевкра! Где он? Вечно ль рыщет
Он за добычей? Смерть моя настала!
Он здраво мыслит. Дверь открой: быть может
Наш вид его одуматься заставит.
Открыть согласна. Приготовьтесь видеть
И все дела, и все несчастье мужа.
Распахивает полог шатра.
Виден Аякс среди убитого им скота.
Коммос
(поднимаясь навстречу хору)
Увы!
Вы, друзья мои безупречные,
350 Вы, что верность мне до конца блюли!
Нагрянул вал кровавого прибоя,
И весь я им — весь погребен навеки!
(Текмессе)
Ужасный вид. Правдивы свыше меры
Слова твои: безумье налицо.
Увы!
Вы средь волн морских помогали мне,
Вы со мной пришли на ладье одной,
360 От вас одних спасенья жду и ныне:
О сжальтесь же! Дайте вкусить мне гибель!
(Аяксу)
Оставь кощунства! Злом ты зла не смоешь;
Лишь выше встанет бедствия пучина.
Вот, смотрите все: вот бесстрашный муж,
В яростных боях богатырь лихой!
Стал овец грозой беззащитных он!
О смейтесь, люди! Нет конца позору!
Молю, Аякс, властитель! Успокойся!
Оставь меня! Оставь, уйди отсюда!
О горе, горе!
Ради богов, приди в себя, смягчись!
Несчастная доля моя!
Не смог злодеев я казнить,
Нет: на быков, на мирный скот
Несущий смерть меч обратив,
Кровь алую я пролил!
К чему о прошлом горевать напрасно?
Его иным не сделать нам никак.
О Лаэртов сын, ты, что все свершить,
380 Всех орудьем зол быть готов всегда,
Ты, что всех людей в кознях превзошел!
Сколь громким смехом эту весть ты встретишь!
Над смехом и над плачем властен бог.
Добраться бы мне только до него,
Хоть я и стражду!
Оставь гордыню: мало ль бед тебе?
О Зевс, моих дедов отец!
Позволь предателя сгубить,
Злого врага, и с ним царей
390 Двойную власть! Сам я затем
Главу сложить согласен.
В такой молитве гибель испроси
И мне: нет жизни без тебя мне боле.
Увы!
Ночь, что дня милей, мрак, что солнца свет
Для меня затмил!
Я к вам, я к вам всей душой стремлюсь!
Да, к вам. Не в силах я
Видеть богов, видеть людей:
Ни радости, ни пользы нет
400 В моем для ближних взоре.
Дева сильная, Зевса дочь, меня
В смерть позором гонит.
О, куда бежать? Где приют найти,
Если родовая рухнула слава!
Бессмысленной добычей окружен я,
А войско все, вздымая копья,
Смерть мне готовит!
410 О горе, горе! Не такие речи
Привыкли слышать мы из уст бойца!
Увы!
Шумный моря вал, круч прибрежных мрак,
Высь зеленая!
Давно, давно гостем вашим здесь,
Давно под Троей я.
Гостем и впредь буду у вас,
Но не живым уж боле, нет —
В ком разум есть, пусть знает.
О Скамандровы[12] струи ближние,
420 Милые данайцам!
Уж Аякса вам не видать вовек,
Лучшего — сказать ли гордое слово? —
Из всех, пришедших из Эллады в Трою.
А ныне под позора гнетом
Падший лежу я!
Ни говорить я, ни молчать заставить
Тебя не в силах: так несчастен ты.
430 Несчастен, да. И мнил ли кто, что имя
Созвучьем жалобным[13] с моим несчастьем
Сольется в крике? Да, Аякс! И дважды
Стонать тебе, и трижды не грешно:
Таким ты морем окружен недоли.
Здесь мой отец,[14] у ног священной Иды,
Главу украсил доблести венцом
И с громкой славой в дом свой возвратился.
Я ж, сын его, у той же Трои стен,
Не уступая ни телесной силой
Родителю, ни подвигов красою,
440 Бесчестной смерти в стане обречен.
А все ж в одном уверенность храню я:
Будь сам Ахилл над доблестью ахейцев
Судьей — никто иной его доспехов
Не получил бы в дар, опричь меня.
Атриды же мою презрели силу
И негодяю присудили их!
Не повторить бы им суда кривого,
Когда б глаза и ум заблудший мой
Лихому замыслу не изменили: