«Истинный» явился, но люди не узнавали Его (Ин. 1, 10). Событие безмерно превосходило их разумение. Первым познавшим Его был Иоанн Креститель, почему и назван, и достойно, величайшим «из рожденных женами», концом Закона и Пророков (Мф. 11, 13). Действительно, какого духа был Креститель: в уничиженном виде человека он узрел Предвечного (ср. Ин. 1, 27, 34)!
Моисей, как земнородный, нуждался в видимых свидетельствах данной ему свыше власти. Однако не без смущения и ужаса читаем мы Пятикнижие и некоторые места из исторических книг Ветхого Завета: все совершалось во Имя Яхве, включая геноциды (см. Втор. 2, 34; 3, 6; 20, 16) и избиения непокорных (Исх. 32, 7–29). Все, сопротивлявшиеся Моисею, бывали сурово наказаны и нередко даже казнены. Подведенный к подножию Синайской горы, «пылающей огнем, и ко тьме и мраку и буре; к трубному звуку и гласу глаголов», который был нестерпим (ср. Евр. 12, 18–20), народ от страха трепетал.
Обратное мы видим во Христе. Он пришел в крайнем смирении; как последний нищий, Он не имел места, «где приклонить главу Свою» (Мф. 8, 20); Он не имел никакой власти не только в Государстве, но даже и в Церкви Законной, основанной на Синайском откровении, данном Моисею Им же Самим (Ин. 5, 46). Его рождение ни для кого не было пугающим, кроме Ирода. Он не противится тем, кто отвергает Его. И мы познали Его как Вседержителя именно потому, что Он истощил Себя даже до рабьего образа (ср. Флп. 2, 7), до не-противления совершающемуся над Ним насилию и убийству. И естественно: как Создатель, как истинный Владыка всего сущего, Он не мстил никому: Он пришел «спасти мир» (ср. Лк. 9, 56; Ин. 3, 17; Ин. 12, 47), давая нам полноту познания Единого Истинного Бога и Отца нашего. Он открыл нам Имя Отца; Он дал нам слово, которое Сам принял от Отца (Ин. 17, 8); Он явил нам Бога, как «Свет, в котором нет ни единой тьмы» (см. 1 Ин. 1, 5). Через Него нам открыта самая прекрасная тайна: Бог есть существо Персональное, но Он не единая Персона, а Троица Ипостасей. Мы «крещены Духом Святым и огнем» (Мф. 3, 11), «во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19). Во свете сего познания мы теперь знаем путь к вечному совершенству (ср. Мф. 5, 48).
А мир продолжает жить в заколдованном кругу анимальных проблем: экономических, классовых, национальных, расовых и им подобных. Не потому ли, что «люди возлюбили более тьму, нежели свет» (Ин. 3, 19)? Не потому ли, что не возжелали всеми силами уподобиться Ему, последовав за Ним в хранении заповедей Его? Не потому ли, что не поверили, что Бог в Своем предвечном Совете положил дать нам бессмертие с Ним? Так мы осудили самих себя на растление и казнь. По самому существу замысла Творца о нас: сообщить нам обожение в Царстве Небесном, никакому насилию, никакому предопределению в отношении к нам нет и не должно быть места. В свободе нашей, осознав бескрайнее величие стоящего перед нами задания, мы, конечно, вдохновимся на подвиг: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). Только ли Небесное Царство берется силою? Сколько и каких мучительных усилий требуется, чтобы достигнуть великого искусства, или серьезной науки, или даже общественной карьеры? И как все перечисленное ничтожно в сравнении с «непоколебимым Царством». Двухтысячелетний опыт Церкви Христа показал убедительно, что как только умалены измерения данного нам Откровения, так явленный нам Свет постепенно перестает влечь нас к себе. Чтобы быть христианином, чтобы сохранить в душе пламенную надежду, необходимо иметь безумное дерзновение: «Дерзайте, Я победил мир», — сказал Господь (Ин. 16, 33). В данном случае «победил» не столько как Бог, сколько как человек; ибо Он неложно воспринял человечество.
Подлинная христианская жизнь протекает «в духе и истине» (Ин. 4, 23). В силу этого она возможна во всякое время, на всяком месте, во всякую историческую эпоху, потому что заповеди Христа носят абсолютный характер; иными словами; нет и не может быть таких условий, когда соблюдение их стало бы совершенно невозможным.
Как Божественный Дух и Истина, эта жизнь, конечно, стоит выше всякой внешней формы. Но по явлении своем в мир как табула раса, [8] человек «возрастает, укрепляется духом, научается премудрости» (Лк. 2, 40), вследствие чего создается необходимость в тех или иных «формах», в известной дисциплине, ради координации совместной жизни людей, еще далеко не совершенных ни морально, ни интеллектуально, ни тем более духовно. Апостолы и отцы наши, благодаря которым и мы научились поклоняться Богу Истинному, прекрасно знали, с одной стороны, что жизнь духа в существе своем превосходит все внешние формы, с другой стороны, знали они и то, что сам сей дух созидает себе некое обиталище, имеющее в пределах Земли те или иные формы, которые явились выражением духа, сосудом для сохранения сего духа. Сие чудное обиталище Духа Святого — есть Церковь. Она пронесла чрез века, полные всяческих тревог и насилия, драгоценнейшие дары Истины, открытые Богом человечеству. (Оставим тех, кто будучи «умудренными», становятся неумеренными приверженцами именно «форм», отвлекаясь благодаря этому от заключенной в них сущности, то есть даров Духа Животворящего.) Бог дал нам быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что «буква убивает, а дух животворит...» (2 Кор. 3, 6), «Господь есть Дух, а где Дух Господень, там свобода. Мы все открытым лицом... взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу» (2 Кор. 3, 17–18). Назначение Церкви — ввести верующих в светоносную сферу Божественного Бытия. Она есть духовный центр нашего мира, глобально объемлющий всю историю человечества. Те, что выросли чрез долгий подвиг пребывания в евангельских заповедях до сознания свободы чад Божиих, внешними традициями уже не связаны; общие обычаи и установления их не стесняют. Имея пред собою пример Христа, Который соблюдал заповеди Отца в условиях «неудобоносимого бремени» (Лк. 11, 46) предписаний Закона Моисеева, они в Церкви стремятся только к тому, чтобы стать сосудами любви Христовой, единственно которой свойственно соединять человека с Богом и людей между собою.
Ограниченность Церкви в ее историческом явлении не приводит нас к тому, чтобы мы ждали или хотя бы мыслили как возможное некое новое Откровение, восполняющее данное нам во Христе и в сошествии Святого Духа. Нет. Мы исповедуем это последнее как совершенное и не требующее какого-либо восполнения в самом себе. Его Бытие для нас теперь Первая Реальность, несравненно более очевидная, чем все преходящие явления мира сего. Его присутствие ощущается и внутри, и вне: в непостижимом великолепии вселенной, в человеческом лике, в молниеносности мысли. Он дал нам очи созерцать красоту Его творения и восхищаться ею. Он исполняет наши души любовью ко всему человечеству. Его несказанно милое прикосновение уязвляет наше сердце. В тот момент, когда нетленный Свет Его просвещает сердце, человек ясно осознает, что он вне смерти. Знание этого порядка недоказуемо логически, оно не требует доказательств, ибо Сам Дух свидетельствует внутри нас.
Откровение «АЗ ЕСМЬ СУЩИЙ» («Бытие — это Я») показывает, что ипостасное измерение в Божестве имеет основоположное значение. Чтобы выразить сие откровение яснее, отцы предпочли воспользоваться философским термином — ипостась (субстанция). Понятие «ипостась» в греческом словоупотреблении выражало то, что реально существует. Оно могло относиться к вещам, к человеку, к Богу часто в значении сущности. В Новом Завете это слово употреблено в показании Лица (Персоны) Отца: «образ ипостаси Его» (Евр. 1, 3); в других местах, а именно: Евр. 11, 1 — переведено по-славянски «извещение», по-русски — «осуществление»; Евр. 3, 14 — «состава» («твердо»); 2 Кор. 9, 4 — «части» («уверенностью»); 2 Кор. 11, 17 — снова «части» («отважности»). Каждый раз с указанием достоверного характера того, о чем идет речь.
В восточном богословии употребление термина «ипостась» не отстранило первого — «лицо», но шло параллельно с ним, подчеркивая, однако, онтологическое значение Лица в Божественном Бытии; то есть, указывая на сей принцип, говорило о нем как об основе (субстанции) всего Бытия, как о Том, Кто подлинно живет, Кто и есть Истинный Абсолютный Бог.
В настоящем тексте понятия «ипостась» и «персона» используются как идентичные.
2. Тайна «АЗ ЕСМЬ»
Перво-Бытие отрылось нам в Имени «АЗ ЕСМЬ СУЩИЙ» (Исх. 3, 13–14). Кому было дано благословение личной встречи с Ним, тому вместе дается разумение богоявлений, описанных в Ветхом и Новом Заветах. Подобно тому как в жизни каждого из нас Бог открывается постепенно, так и в истории человечества, как она представлена в Библии, «многократно и многообразно» (Евр. 1, 1) являлся Он отцам и пророкам с возрастающей силой и глубиной. Эти откровения — составляют суть истории мира, наряду с которыми все иные события теряют свое значение. Весь многообразный ход жизни, все процессы беспредельного космоса, входящие в сознание наше, должны служить приготовлением к несказанному чуду вхождения духа нашего в живую вечность, исполненную любви.
«АЗ ЕСМЬ». Образ сего дивного Бытия, его истинное содержание веками оставалось открытым лишь отчасти. Ни Моисей, ни другие пророки, наследники Синайского откровения, при всей горячности их веры, не восприняли всей глубины излитого на них благословения. Бога они жили преимущественно чрез призму исторических событий. Когда же духом обращались к Его Бытию в Самом Себе, то созерцали Его во мраке непостижимости: «и стоял народ вдали, а Моисей вступил ВО МРАК, где Бог» (Исх. 20, 1). Для сынов Нового Завета, явленного во свете Фаворского озарения, видны при чтении книг Ветхого Завета попытки Бога дать древним понять, что сей «АЗ ЕСМЬ» есть Единый и вместе тройственный. Иногда Он говорит о Себе «МЫ»: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1, 26), «вот, Адам стал как один из Нас» (Быт. 3, 22). Еще замечательнее происходившее с Авраамом: ему явились ТРИ мужа, но он говорил с ними в единственном числе (см. Быт. 18, 2 и далее).