– Сеня... внучок... Как же ты без меня?! Один?
Обессилев, откинулась на подушки.
– Отойди, парень, не мешайся!
Санитары спешно упаковали носилки в машину. Двери захлопнулись. Истошно воя, скорая рванула с места.
Никита остался стоять, чуть не плача:
– Сеня... БабЗин... Вы куда?! Вы чего?
...Так. Надо медленно повернуть голову вправо… влево… Нет, не померещилось. Сенька действительно стоял посреди поляны гигантских цветов с огромными, плавно качающимися лепестками и хищными тычинками. Выше торчали грибы в человеческий рост: празднично-гороховые мухоморы и полупрозрачные бледные поганки на тонких ножках. Птицы выводили симфонические трели. Как шатёр, поляну накрывали огромные листья папоротника. А выше, далеко в небе, исчезали мощные стволы деревьев, кроны которых скрывались за облаками. «Секвойи, что ли?» – подумал Сенька. Трава под ногами, похожая на сахарную вату, хрустела. Всё это светилось и переливалось, как в лазерном шоу.
С трудом выдирая ноги из липкой поляны, Сеня двинулся вперёд. К болоту, которое как будто дышало вдалеке, вспухая разноцветными, дурно пахнущими пузырями...
Тем временем Кикимора торопливо стянула плащ, сдёрнула с головы платок, с лица – очки и осталась в чём была. То есть в драном сарафане из тинной рогожки, украшенном травами, ракушками улиток и полуистлевшими листьями. Свой тайный свёрток она запихнула в корни, которые так высоко торчали из мха, как будто дерево собиралось стряхнуть с них землю и уйти. Гнилой ветерок гнал с болота пропахшие забытьём клочья тумана. Там, где повыше – на сухом берегу, – перебирала листьями яблоня. Стройная, молоденькая, украшенная ожерельем из светящихся яблочек, она была похожа на девку на выданье. За ней на опушке примостилась кривая ветхая изба, стены которой поросли мхом, а крыша прогнулась под тяжестью времени, словно коромысло.
Не обращая внимания на знакомый пейзаж, Кикимора прокралась к зелёной воде. К месту, где в болото втекал весёлый ручеёк, напоённый травами, очищенный песком. Дойдя до места, Кикимора бухнулась на колени и принялась жадно лакать воду.
– Твой дом – лес! – раздалось у неё за спиной.
Голос был громким и каким-то деревянным.
Ближайшая коряга, поросшая обломанными ветками, ожила и превратилась в Лешего. Тот сверлил её глазами, которые едва можно было различить в морщинах его тысячелетней коры. От неожиданности Кикимора чуть не свалилась в воду и рассердилась:
– Ну тебя, Леший! К лешему!
Она поднялась с колен, отряхивая лохмотья. Спросила раздражённо:
– Тебе что за дело?
– Яга! – многозначительно провозгласил Леший, предостерегающе подняв старый сук.
– Да я всего на минуточку! – сменив тон, заискивающе затрясла головой Кикимора.
– Яга... – повторил Леший.
Кикимора бросила настороженный взгляд на кривую избу вдалеке и, нервничая, зашептала:
– А чего Яга? Ежели ты не сболтнёшь – она и не прознает!
Леший молча смотрел на неё, не моргая.
Кикимора догадалась, что он чего-то ждёт. Ага! Она порылась в своей сумке и достала мыльные пузыри.
– Чего задеревенел, старый? Смотри лучше, какой гостинец я тебе в энтот раз принесла!
Леший недоумённо таращился на пластмассовую коробочку у неё в руке.
– Вона! Глянь-ка!
Кикимора выдула несколько пузырей, которые, переливаясь и искрясь, поплыли над болотом, разгоняя гнилой туман.
Деревянное лицо Лешего осветилось детским восторгом. Он цапнул сухими ветками банку с мыльным раствором и яростно задул.
– Да не так! Во как! – поучала Кикимора.
Леший выдувал пузыри и радовался словно ребёнок.
– Эй! Слушайте! Лучше вам это не трогать! Она их украла!
К ручью вывалился Сенька. Увидев живого мальчишку, Леший бросил банку с пузырями и в секунду одеревенел – от коряги не отличишь.
Кикимора вытаращилась на Сеньку:
– Ты откуда такой?! Взялся?
– За вами из города шёл. От самого рынка, – стараясь держаться уверенно и спокойно, сообщил Сенька. – Я всё снял! Как вы там воровали.
Он продемонстрировал телефон.
– Я и сейчас снимаю!
Но это не произвело на Кикимору никакого впечатления.
– От самого торжища? – удивилась она. – Как же я тебя не заприметила? Глянь, какой настырный, привязался!
Тем временем Леший зашевелился потихоньку. Открыл глаза-щёлочки и, будто не веря им, протянул:
– Че-ло-век...
– Чего задубел? – набросилась на Лешего Кикимора. – Двигай корнями! Пошли, обратно его вытолкаем!
Кикимора вдруг скакнула вперёд, пытаясь схватить Сеньку за руку. Но тот не зря второй год ходил с Никитосом на фехтование. Мальчишка мгновенно отпрыгнул, вскинув руку с телефоном, и даже фокус не потерял.
– Не трогайте меня! – не отводя камеры, Сенька пятился, чтобы занять более выигрышную позицию. – Имейте в виду, я вас снимаю. Ща в сторис выложу.
Следя одним глазом за странной парочкой – получается, их двое! значит, банда целая! – Сенька тыкал пальцем в телефон, пока не понял: сети-то нет! Он попробовал и так, и эдак. Встал на носки. Присел к земле. Неа. Сигнала не было. Шатнулся вправо. Шагнул влево. Безрезультатно.
Сенька так увлёкся поисками сети, что слишком поздно понял: Кикимора и Леший не собираются его хватать. Они оба замерли и в ужасе смотрели куда-то за спину Сеньки. «Странно, – опомнился он, – чего это они? Как приведение увидели».
Он отвлёкся от телефона и уже набрался мужества, чтобы оглянуться... Но тут ему на плечо легла тяжёлая костлявая рука – страшная, тёмная, с длинными жёлтыми ногтями. «Зомби! Настоящий», – понял Сенька и... задеревенел. Так же, как Леший.
Глава 3Заклятье
Яга с утра хлопотала по хозяйству. Методично перетирала в решете сушёных гадюк с болотной жижей. Это, как известно, лучшая мазь от кривой спины. Варила в котле зелье из мухоморов с бузиной и полынью – для веселья духа и крепости сна. Даже почистила от паутины и мух слепые кривые окна. Поменяла одни дырявые занавески на другие, такие же.
Когда окнами занималась, обратила внимание на странные пузыри, плывущие над родным болотом. Нехорошие. Не здешние.
Пригляделась, щурясь – всё-таки возраст давал о себе знать. Тыща лет – не шутка. И увидела у ручья...
– Что за напасть! Не может такого быть!
Разъярившись, схватила метлу и бегом, вприпрыжку – на костяной-то ноге! Учить олухов уму-разуму.
Хотела напустить на себя вид самый страшный, да не занадобилось. И Леший, и Кикимора и без того в ужасе застыли под её свирепым взглядом.
– Человек?! – прогремела Яга. – Откуда?!
– Бабочка! Ягодочка! Он сам пришёл! – запричитала Кикимора. – Вон, Лешего спроси! Он знает! Он подтвердит!
– Леший не знает, – тут же среагировал Леший.
Кикимора злобно зыркнула на него:
– Приятель, называется! Ещё и родственничек!
Леший немедленно превратился в корягу – мол, ничего не вижу, ничего не слышу.
Яга в ярости замахнулась метлой на обоих.
Ступа решила, что её позвали, и, несмотря на неуклюжие габариты, мягко подплыла к хозяйке, слегка касаясь дном травы. Яга в сердцах кинула внутрь метлу. Ступа мягко крутанулась в воздухе – обиделась, значит. Она-то при чём?!
Сенька незаметно для себя перестал бояться и с восторженным любопытством переключился на эту штуку на воздушной подушке. Крутая история! Он присел, провёл рукой между дном ступы и травой:
– Вау, это флайборд? А можно покататься?
Ему никто не ответил. Кикимора стояла перед Бабой Ягой виновато потупившись. А Леший делал вид, что он теперь – здравствуй, дерево!
Сеньке захотелось разрядить обстановку.
– Вообще, прикольно тут у вас... – дружелюбно сказал он. – Вы кто? Актёры? Или влогеры? Про сказки вайны снимаете?
Яга, скрипя зубами, злобно изучала Сеню, как неведомую зверушку.
– Так вайны сейчас не в тренде! – продолжал мальчишка. – Хотя... может, таким олдам, как вы, зайдёт.
– Что он несёт?
Яга грозно повернулась к Кикиморе. Та пожала плечами, помотала головой. Сенька тем временем внимательно смотрел на древнюю старушенцию, которая казалась ему смутно знакомой:
– А! Вы же это! В театре играете! Ну, эту... как её... Вас ещё БабЗина любит!
И словно по волшебству вспомнил: точно! Бабушка! Она же ждёт!
– Простите! – обратился он к старухе. Сейчас она была не такой уж и страшной. – Мне это! Обратно в город надо. Я побежал!
Он шагнул раз-другой и вдруг... прилип к земле, как жвачка.
– Вы чё сделали? Э! Ноги пустите! – дёргался Сенька. – Что за фокусы?
Припадая на одну ногу, старуха подошла вплотную к нему. Обнюхала мальчишку, как дворняга. Затем повела крючковатым носом в сторону, проковыляла к Кикиморе и принюхалась к её сумке.
– Давно-о чуяла за тобо-ой человечи-ий душо-ок... – неожиданно тихим жутким голосом протянула старуха. – Думала, ты ко-осточки в болоте припря-ятала. А ты – вона ка-ак?!
Кикимора ещё больше позеленела от страха.
– В сумке что?! – накинулась на неё Яга.
Зелёная тётка тряслась и не отвечала.
Тогда Баба Яга рассекла когтем сумку Кикиморы. Содержимое высыпалось. По мху покатились конфеты, помада в яркой упаковке, экзотические фрукты – манго, апельсины, авокадо. Леший ожил и с интересом уставился на эти сокровища, даже руку-сучок протянул.
К ногам Сеньки подкатился знакомый тюбик с мазью. Он дёрнулся, схватил его и спрятал в карман.
– Это моё! – крикнул Сенька. – Для бабушки!
Яга зло ткнула в него корявым пальцем. И Сенька онемел.
Заикаясь от страха, Кикимора заискивающе сказала:
– Р-родненькая, я ему зелье з-забудное дам! Малец ничего и не в-вспомнит! В-вытолкнем его обратно – и л-леший с ним!
Услышав эти слова, Леший ожил и возмущённо дрогнул своими сучками:
– Мой дом – лес!
Яга вперила в Сеньку глаза, горящие яростью, как два раскалённых гвоздя.
– Ну уж нет, – решительно проговорила она. – Обратно к людям я его не пущу.