вот на этой земле
умирали друзья,
молодые, простые,
как я и как ты…
Они так же любили
жизнь и цветы.
«Зима на Волгу льдами двинулась…»
Зима на Волгу льдами двинулась,
пошла от Красной Слободы.
А возле города раскинулась
свинцовой полосой воды.
Кипят-летят барашки белые —
не унимаются ветра.
И день, и ночь, обледенелые
снуют по Волге катера.
Зима всё ближе, всё заметнее.
Играют школьники в снежки.
А здесь, над Волгой, словно летние,
басят буксирные гудки.
Декабрь в Сталинграде
Стеклянные бусы на ветках сосновых,
хлопушки, шары, пестрота конфетти.
Мальчонка в оранжевых валенках новых
не может никак от окна отойти.
И мама, пожалуй, забыла о сыне:
почти что не дышит и смотрит она,
как в ватных сугробах на светлой витрине
стоит сталинградская ёлка – сосна.
Новогоднее
Встать у ёлки, подумать о многом,
на сто лет загадать наперёд…
Этой ночью по нашим дорогам
старый год торопливо пройдёт.
Он пройдёт по аллее Героев,
выйдет к Волге, посмотрит во тьму.
Золотые огни Гидростроя
подмигнут на прощанье ему.
И пойдёт он по чистым порошам,
по сверкающим глыбинам льда…
Я о чем-нибудь очень хорошем
в эту ночь вспоминаю всегда.
И становятся рядом со мною
люди, книги, дороги, дела —
всё мое, всё такое родное,
без чего мне и жизнь не мила.
Мне сегодня припомнились снова
дым из труб, и сугробы стеной,
и берёза у дома родного
в костромской деревушке лесной.
За столом необъятным сосновым
там сейчас соберётся родня
и хорошим, и ласковым словом
обязательно вспомнит меня…
Всколыхнутся ночные метели,
полетят, загудят на бегу.
Голубые кремлёвские ели
утонули в пушистом снегу.
Повернётся метелица круто,
где-нибудь в Подмосковье замрёт.
Всех ребят моего института
новогодняя ночь соберёт!
Дом московский становится тесен,
как всегда, в нём не хватит столов,
в нём тепло от студенческих песен,
от торжественных, праздничных слов.
И от них вся Москва засверкала
в новогодней ночной синеве.
Сколько пенистых звонких бокалов
в эту ночь поднимают в Москве!
Путь мой, может быть, долог и труден —
жить мне радостней день ото дня,
потому что хорошие люди
помнят, любят и верят в меня.
С Новым годом!
По верным дорогам
наше новое счастье идёт.
Встать у ёлки.
Подумать о многом.
На сто лет загадать наперёд.
Сорок трав
Отпылал вчерашний зной.
Тучи чёрные – стеной.
И с рассвета по деревне
ходит дождик проливной.
Мокнет сено на возу,
ветер гнёт к земле лозу,
две девчонки загоняют
голенастую козу.
Вымыт начисто плетень,
за окном, как ночью, темь.
Спокон веку не бывает
без грозы Иванов день.
Даже бабка перестала
«Огонек» впотьмах читать.
Посмотрела, полистала,
положила и сказала:
– Нынче в ночь мы шли, бывало,
сорок трав в лугах искать.
Как, бывало, я нарву —
под подушку ту траву.
Как, бывало, загадаю,
так и будет наяву!..
Если б верить я могла,
я б сто сорок трав нашла.
Я б не только луг колхозный —
я б всю землю обошла.
Но не верю ничему.
Только сердцу своему.
Что творится в этом сердце!
А тебе и ни к чему.
У тебя тяжёлый нрав —
не помогут сорок трав:
всё по-твоему выходит,
ты всегда бываешь прав.
…Вот и дождь перестаёт,
и на улице народ,
и почтовая машина
через грязь к селу идёт.
Замолкают тормоза.
Вдалеке шумит гроза.
На колодце сушит крылья
золотая стрекоза.
На берегу
Я люблю ходить к реке!
Пароходы вдалеке,
и песчаная коса,
и большие паруса…
Я могу смотреть на Волгу
два часа и три часа!
Я гляжу из-под руки:
проплывают речники,
все в фуражках,
все в тельняшках —
всё равно как моряки.
Проплывают – говорят:
– Ты расти скорее, брат!
Ты кончай десятый класс,
вспоминай тогда про нас.
Мы таких, как ты, берём —
тоже будешь волгарём.
…Я теперь на берегу
целый день сидеть могу.
Я теперь могу всё лето
говорить про паруса.
…Хорошо, что я не где-то,
а на Волге родился!
Дочке
Тебе пока еще немного надо,
ты вся, как полдень мартовский, ясна.
По солнечным дорогам Сталинграда
идёт твоя четвёртая весна.
Она идёт, на Волге лёд ломая,
скользит лучистым зайцем по стене…
Ты ничего ещё не понимаешь
и просто улыбаешься весне.
Разбрызгиваешь ботиками грязь ты,
сырым песком измажешь пальтецо.
Ещё не знаешь ты, какое счастье,
когда весенний ветер бьёт в лицо!
И как плывет весенний тёплый вечер,
как непокорна вешняя вода,
какой огромной радости навстречу
уносятся степные поезда!
Весна идёт по всем дорогам мира,
она зовёт и отправляет в путь,
врывается в подъезды и квартиры
и тем, кто молод, не даёт уснуть.
И сколько их, бессонных и счастливых,
сегодня сердцем чувствуют весну,
и смотрят вдаль, и пишут торопливо:
«Прошу послать меня на целину!»
…Ещё не понимаешь ничего ты.
Ты вырастешь. Поймёшь, как я хочу,
чтоб и тебе такие же заботы
пришлись и по душе, и по плечу.
И тех ребят счастливая тревога
твоей тревогой сделаться должна,
чтоб ты вот так же собралась в дорогу,
когда зовут Отчизна и весна.
Все двери дома распахнутся настежь.
Я, провожая, выйду на крыльцо…
И ты поймёшь, какое это счастье —
весенний ветер, рвущийся в лицо!
Алёнушка
За окошком лес, мохнатый, древний,
луговой речушки поворот…
В дальней-дальней костромской деревне
девочка Алёнушка живет.
Ходит по деревне – голос звонкий,
и глаза синей, чем небеса,
и, как и положено Алёнке,
тонкая, но всё-таки коса.
Зиму всю с салазками на горках,
а весной гуляет у реки,
топит с дедом баню на задворках,
с бабушкой сажает кабачки.
А когда лесной душистый ветер
донесёт гудок грузовика,
девочка, забыв про всё на свете,
побежит встречать издалека.
Не догнать ни бабушке, ни деду, —
издали за внучкой поглядят.
Подбежит, посмотрит, скажет: – Нету…
И тихонько повернёт назад.
Гасят электричество соседи,
девушки запели за селом…
– Бабушка, а завтра-то приедет? —
спросит вдруг Алёнка перед сном.
Бабушка положит внучку к стенке,
ляжет с краю. – Завтра-то? Должна!
…Мама у Алёнушки студентка,
учится на доктора она.
Веснушки
Закипели капели над краем окна,
потемнели дорожки в лесу:
на деревьях весна и на крышах весна.
А у Кати – весна на носу!
Мне веснушки
у Катюшки
невозможно сосчитать!
Раз веснушка,
два веснушка,
три веснушка,
четыре… пять!
Перед зеркалом Катя сидит полчаса,
трёт и моет веснушчатый нос
и завидует носу лохматого пса,
на весну обижаясь до слез.
А отец у Катюши полярником был.
Он к далёкой зимовке своей
на большом ледоколе два месяца плыл,
он по льдинам за белым медведем ходил
и не раз нападал на моржей.
Звал он Катю в далёкие эти места,
где метёт месяцами пурга,
где полгода над домом стоит темнота,
и весною не тают снега.
И однажды сказала Катюша моя,
что веснушки исчезнуть должны,
и поехала с мамой в такие края,
где совсем не бывает весны!
Письма с Севера ходят по много недель,