— Не помню я такого, чтобы она сиротку воспитывала, — задумался стронг, — Хотя какие у нас с Коброй были особенные дела?
— А она и не сиротка, — Викинг расплылся в улыбке, видя произведенный эффект.
— Да ладно?! — Север сразу сообразил, в чем дело, и все же не мог поверить.
— Да вот и ладно, — рейдер только что не искрился от удовольствия, — Мужик этот Кобре пистолет протягивает. Будь, мол, человеком, сам я не могу.
Кобра уже пистолет подняла, а потом ее как серпом по яй… ээээ, ну как током долбануло — вспомнила, что у нее в ладанке на шее.
Мужик–то, если подумать, толковый. Сам из кластера выбрался. Сам оружие где–то нарыл. Сам ребенка вынес и вот, Кобру отыскал, хотя мог сгинуть, если бы чуть в сторону изначально пошел. А значит выгрыз он у Стикса уважение, и направил он мужика в нужную сторону.
Вот Кобра и призадумалась. Белку потратить и шанс получить, или пожалеть и сдохнуть?
До стаба он их обеих доволок. Кобра говорила, что по дороге он своей саблей двух лотерейщиков завалил и с десяток пустышей с бегунами. Серьезный мужик оказался. Окрестила она его Папашей.
Папаша и отволок ее к Крану, это в Контейнерном босс, если кто не знает, как она и просила. Прям без ног, мимо знахаря. Кран, скажу я вам, хапуга тот еще, но кидалой никогда не был. Жемчужину и янтарь он у нее купил по честной цене, вызвал ей из Прибрежного знахаря, в Контейнерном свой знахарь слабоват был. Ну и предложил ей место в своей охранке. Знал–то он ее давно.
А Папаша… Он с дочкой там же в Контейнерном поселился. Знахарь девчонке память подчистил, да и Папаше рассказал, как ему дальше жить. Живчик не пить, горох не бодяжить, а жемчуг если и жрать, то только белый, если не хочет снова в зараженного превратиться.
Папаша в итоге в трейсеры подался и, скажу я вам, он хоть и был когда–то зараженным, человеком остался лучшим, чем большинство тех, кто Стикс топчет. Скала, а не мужик.
Если Папаша чего обещал, выполнит точно. Помню, вышли мы в рейд, на обратном пути нарвались на муров, те нас прижали из пулеметов, не вздохнуть. Ну все, думаем, приплыли. У нас уже четверо трехсотые, патроны кончаются. Слышим — поменялось чего–то. И стреляют не в нас и орут слишком уж жалостно, после тех угроз и азарта, с которыми они к нам обращались, гарантируя нерадостный конец.
Я краем глаза глянул — Папаша. Он, знаешь, чем–то в бою элитника напоминал. Быстрый как черт, пули от него рикошетят, а сам предпочитает ближний бой — где саблей приголубит, а где и кулаком. Ну и силища была запредельная — мог грузовик опрокинуть. Стрелять он, понятное дело, тоже мог, но накоротке ему равных мало. Муров он тогда, считай, в одиночку разогнал, тех, кого не грохнул. И мы не одни такие были, кого он выручал. Хотя мог и мимо пройти, не рисковать. Взять то с нас, желторотых, нечего было, да и с муров невелик навар. Там, понимаешь, сражались две команды лоховского дивизиона. Но не прошел, помог.
Жил честно, да кончился погано — муры его повязали. Новая банда, что возле Грузовика засветилась. Говорят, что нимфа у них есть, вот она–то Папашу и сцапала. Не хорошо так говорить, но дай бог, чтоб убили, а то херовенько нам придется, если Папаша по приказу нимфы против нас теперь будет.
А дочка его — она в Контейнерном живет. Ну да, Козой кличут, Папаша–то ее по имени звал и, частенько, коза–дереза. Коза и прилипла, а ей плевать. Хорошая девочка, не обидчивая и не капризная.
Кобра за ней приглядит, вряд ли она дочь своего крестника бросит, да и сама девка тот еще подарочек. Ну а хрен ли ты хочешь, она лет десять в Улье, папа трейсер был, в одного руберов а то и элитников брал. Как думаешь, куда горох шел? Кому жемчуг доставался? Вот и прикинь, есть у кого–то шанс ее заставить делать то, чего она сама не хочет? Это не говоря о том, что у нее своих друзей хватает, да и Папашу многие добром помнят. Я б Козу обижать не рискнул, да и другим не советую. Жалко — потому что Папашу она любила. Ну и он ее. Редко в Улье семью встретишь, а у них семья была.
Ну, за Папашу, не чокаясь.
Все выпили, хотя и странный это был тост, за смерть человека, который может быть еще и жив. И правда ведь, сложно сказать, что лучше — умереть, или служить в неволе у муровской нимфы? Наверное, сейчас об этом думали все, и все же выпили, поминая хорошего человека.
Ваше же внимание привлек необычный посетитель.
— Песец! Так тебя перерастак! Песец! Ты?! — крикнул ему кто–то и вы оглянулись, посмотреть. Никого по имени Песец вы тут ни разу не видели, а его встречают как давнего друга.
13. Послушать историю Песца и его винтовки
Необычный посетитель сразу привлёк внимание. Одежда вроде бы ношенная, пыльная, а цвет меняет под окраску стен. Вот куртка приняла оттенок столика, на который облокотился посетитель. Стоило мужику сесть за стол и поставить свою винтовку прикладом на пол, придерживая за чересчур толстый ствол, как к нему подскочил рыжий щуплый коротышка.
— Песец! Так тебя перерастак! Песец! Ты?!
— Погоди–ка… Изя? Изя, мать твою! Братан! — обладатель куртки–хамелеона вскочил навстречу узнавшему его человеку, обнял, как давнего близкого друга, с которым не виделся много лет.
Коротышка затрепыхался в объятиях, стараясь нащупать опору взлетевшими над полом ногами.
— Пусти, задавишь! Тебя надо перекрестить в медведя полярного. Поставь где взял, пока рёбра не осыпались! Ты на севера вроде бы подался? Девять лет тебя не было. От всей прежней команды в двадцать рыл только я да Чукча остались. Она в рейде сейчас. Мы тебя схоронили давно, каждый раз мы за твой упокой… А ты жив, чертило! Да что говорить…
— Да я это! Не смотри на меня так, словно увидел того, кого нельзя называть.
Освещение в «Горбатом квазе» было неярким, и все же было видно, что у рыжего Изи сверкнули слёзы на глазах. Вы смотрели на это зрелище с неприкрытой завистью. Дружба в этом мире вещь дороже белого жемчуга. Намного дороже. Но Изя уже же взял себя в руки и продолжил расспросы.
— Ты как в этих краях очутился?
Песец ответил шёпотом, и вы, как ни прислушивался к чужому разговору, не смогли услышать. Но по реакции собеседника кое–какие мысли появились. А реакция была, ещё какая. Вытаращив глаза Изя воскликнул:
— Не может быть! Если б кто другой сказал — ни в жисть не поверил бы! Это невозможно. Так никто не делает. Каким образом?
— Дары. У всей команды. Даже больше скажу, он один такой. Я бы сам не поверил, если бы не воспользовался, аж свой родной мир вспомнил… А знаешь сколько я за дорогу заплатил? Угадай!
— Даже и пытаться не буду. Мешок гороха, как минимум.
— А вот хрен! Две! Красных. И кучу янтарных нитей. В один конец. И то, думаю, что очень дёшево получилось.
— Охренеть, цена билета! Богатый ты Буратино. Где был хоть расскажешь? Что видел в таких далях? Больше восьми тысяч километров, говоришь? Это как с другой планеты сюда добираться. Даааа, дела.
— Дошёл на север до упора, до странной местности. Там полный дурдом! С севера от неё сплошные болота, от черноты до Пекла. Там сектанты обитают. Не килдинги, а какие–то другие. Три больших банды. Режут всех подряд и друг друга. Внешники тоже есть, воюют за территорию, но их скоро выдавит ещё одна группировка. Тоже внешники, но какие–то неправильные, их там торгашами называют. Когда я собирался с, хм, караваном, на юг, сюда, то они уже третий донорский посёлок строили.
Изя удивлённо что–то переспросил.
— Не. Говорю же, торгаши. К ним вся округа ходит меняться. Слухи ходили, это кто–то особо ушлый такое придумал. Тут вот как? Загоны как для скота, охрана из мурья. Смотрит, чтобы не убежали. И всё равно бегут. Ребята, типа меня, этим тварюшкам кровь портят. А там народ сам прёт. Из мира торгашей тянут всякий хайтек, боеприпасы, взрывчатку, оружие. А с этой золото, платина, редкозёмы. Ну и местные иммунные нужны.
— Так и тут ведь…
— Ты дослушай. Тут муры иммунного поймали да распотрошили. И всё. А там он сам пришёл в донорский посёлок, сговорился о цене, отдал требуху, получил, к примеру, ПТУР или ракеты к нему. Отлежался в посёлке и ушёл на охоту с оружием. Время прошло. Боеприпасы там кончились или ещё что–то остро понадобилось, он ещё раз придёт. Там такие есть кадры, которые по пятому разу к тем внешникам приходят свои запчасти продавать. Торгаши те отожрались и конкурентов щемят, только клочья летят.
— А что это у тебя за аппарат? От них?
— Не совсем. Гладкоствольная безгильзовая система. Жидкий порох, раздельное заряжание, вместо пуль — оперённый сердечник. На малой мощности бесшумная. На максимуме пять сантиметров брони прошивает. Прицел мультиспектральный, любой пээнвэ уделывает. Правда, батареи жрёт. Создавалась для Стикса. Облегчённое копирование боеприпасов, могу инструкцию потом дать. Только, я не понял точно, чья она.
— Как так?
— Туда караван один при мне пришёл. Из Пекла, прикинь? Там у них, вроде как, целое государство из кучи стабов. Говорят, там даже инопланетяне живут, но я их не видел, могут приврать. Технология будто бы инопланетная, и каких–то местных нолдов тамошних. Сами делают, уже тут в Улье, прикинь?
— Тебе лапшу навешали, Песец. В Пекле вообще никто не удержится, кем бы ни был. Ты бы видел, что орда с соседним стабом год назад сделала!
— Там, где я был, местность замкнутая. С севера болота. С юга пески, в которых я чуть не сдох, пока туда дошёл. Восток весь в черноте, как и тут, а на Западе Пекло начинается. Кроме, как из него, появиться тем караванщикам неоткуда. Я был у этих ребят. Говор у них вроде наш, но не наш. Улей они мозаикой кличут. Наши кластера у них фрагменты, а сам кластер что–то другое обозначает, что–то секретное. Жемчуг — это у них только белый жемчуг. Остальное — камнями зовут. Зажрались, хы.
— Ух тыж ёп! И то верно.
— Это точно. Форма вся одинаковая, как моя. Оружие, боекомплект, бронетехника, всё одинаковое. И по таким оговорочкам, по словам странным, я и понял, что к чему. Это надо долго жить обособлено ото всех, что аж сам говор успел поменяться. Не местные они. Чужинцы.