Они стояли рядом, прислонившись к стене.
— Я узнала интересные новости, — отвечала фрейлина. — Здесь — заговор и, наверное, серьёзный.
— Опять?
— Опять, — невозмутимо подтвердила Виола.
— Господи, когда это кончится?! — насмешливо воскликнул Гиацинт. — Но тогда, пожалуй, ты меня совсем забудешь, так пусть всё продолжается. К делу! Расскажи, что ты знаешь, — повелел он.
— Во-первых, ты знаешь сестрицу твоего дорогого друга Розанчика?
— Да…
— Она во всю флиртует с Чёрным Тюльпаном.
— Скорее — он с ней. Что дальше?
— Во-вторых, Чёрный Тюльпан только что забегал к Лютичной Ветренице (она надутая и злая сидела в своей комнате с начала танцев). Объяснения между ними не было, он сказал ей буквально пару слов, я слышала лишь:
"Всё отлично, она согласится, даже не подозревая, что делает. Я скоро приду, жди в дальней беседке…"
И он умчался, пробыв там около минуты, а теперь снова танцует с этой новенькой и смеётся. А Лютеция вырядилась в новое платье с воланами и сползла гулять в сад. Она в прекрасном настроении.
— Это плохо. Что дальше? — нахмурился Гиацинт.
— В-третьих, ко мне опять заявился Нарцисс…
— Тысяча чертей, с этого надо было начинать!! Что нужно этому наглецу? — вскипел граф.
— Просил примирения, интересовался приездом Пассифлоры.
— Это неспроста.
— Я знаю. Он ужасный болтун, но в этот раз вёл себя крайне осторожно, что совсем не в его стиле. Уверена, его прислала или Лютеция, или принц.
— С какой радости?
— Он спрашивал, кто будет подавать кубок Королеве Бала, ведь если Пассифлора приедет (а она точно приедет в ближайшие полчаса‑час), то королевой будет она.
— Он предлагал тебе взять кубок?
— Прямо — нет. Но всё время повторял, какая это большая честь, и как он был бы рад за меня.
— Хочешь сказать, они ищут фрейлину, которая даст праздничный нектар Пассифлоре? — Гиацинт задумался.
— Похоже на то. Я вряд ли соглашусь, как они думают, а эта девочка точно согласится, "это же такая честь", — передразнила Виола слова Нарцисса.
— Думаешь, покушение? Яд?
— Учитывая состав действующих лиц — всё возможно, — спокойно ответила фрейлина.
— А откуда ты знаешь, что Пассифлора точно скоро будет? — спросил Гиацинт.
Виола засмеялась:
— Должность обязывает. Она едет из Испании, в её личной охране сейчас испанская гвардия. А командир отряда, Дон Клавель д`Альбино, уже здесь, во дворце. Его видел твой драгоценный Розанчик. Ведь это он у нас — доверенное лицо принцессы Бьянки. Ещё на утреннем приёме он передал своей госпоже записку от сеньора д`Альбино, её драгоценного жениха, где говорилось, что в двенадцать он будет у неё.
— Всё ты знаешь! Зачем мне такая жена, никуда от неё не скрыться, — засмеялся Гиацинт.
— Не скроешься, даже не пытайся! — Виола шутя потрепала его за волосы. — В общем, я тебя предупредила, смотри в оба! Если что узнаешь — скажи мне.
— Слушаюсь… — насмешливо щёлкнул каблуками Гиацинт. — Разрешите идти?
— Иди‑иди… и захвати свою шпагу из комнаты. До обеда мы должны всё узнать. Скажи это своему "вестнику любви", Розанчику. Тоже мне почтовый голубок нашёлся. Пусть делом займётся!
Она поцеловала Гиацинта и, вырвавшись из его объятий, умчалась вверх по лестнице.
Глава 10Лилия или Ирис
На ходу пристёгивая шпагу к перевязи, Гиацинт спускался из своих апартаментов. Проходя по лестнице, ведущей в садовую галерею, он увидел внизу пару беседующих молодых людей: стройную девушку в обтягивающем бордово‑вишнёвом платье, с пышной причёской из коротко стриженых чёрных кудрей, и юношу в красно‑оранжевом, неярких тонов костюме. В девушке он издали узнал дочку герцогини Георгины — Джорджи, которую уже видел вчера при дворе. Юноша был ему незнаком.
Не желая мешать беседе, Гиацинт остановился наверху лестницы. Вскоре девушка сказала что‑то прощальное и, махнув рукой, пошла в сторону Тронного зала.
Юноша пожал плечами, развернулся и стал прохаживаться взад-вперед вдоль окон галереи. Она была построена как оранжерея: с большими окнами и застеклённым верхом. Во время очередного рейда он, задумавшись, чуть было не столкнулся с Гиацинтом, который как раз успел спуститься вниз.
Тонкий силуэт Джорджи ещё виднелся вдали.
— Эта грузиночка очень миленькая, правда? Вы не знакомы? — услышал юноша над ухом весёлый голос и поднял на собеседника свои чёрные глаза.
Перед ним стоял, засунув руки в карманы атласных штанов, молодой белокурый кавалер в светлом расстёгнутом камзоле и, прищурившись, смотрел на удаляющуюся Джорджи.
Юноша мягко улыбнулся пришельцу:
— Да, она мила, и я её хорошо знаю — это моя кузина Джорджи.
— Кузина? Вы её двоюродный брат? А, понимаю, вы — "милый мальчик из Флоренции", племянник герцогини Георгины, — Гиацинт, прикрыв один глаз, изучающе смотрел на него.
Черноглазый юноша засмеялся.
— Вы просто прорицатель, но и я тоже знаю, кто вы! Вы — граф Ориенталь, Гиацинт, любимец всего двора и "Тот‑кто‑всё‑про‑всех‑знает".
Гиацинт улыбнулся:
— Видимо, этот титул не заслуженный. При дворе все всё знают, но вы знаете моё имя, а я ваше — нет.
— Джордано, граф Георгин.
— Очень приятно, — откликнулся Гиацинт. — Раз и вы, и я — граф, можем перейти на "ты", если нет возражений.
— Никаких, — засмеялся Джордано. — Я не очень люблю строгий дворцовый этикет, зато Джорджи его боготворит. Кажется, она саму себя тоже называет на "вы". А тебе сколько лет? — поинтересовался он.
— Как раз на три с половиной года больше, чем тебе. Тебе ведь шестнадцать с половиной.
— Ого!
— Бьюсь об заклад, ты спрашиваешь потому, что тётушка как-то сказала:
"Этот Гиацинт очень мил, но надо же быть таким болваном! В его годы уже успел обзавестись невестой, а значит, ускользнул от нашей Джорджи! Да, дорогой?" — продекламировал Гиацинт, возведя глаза к небу и подражая голосу Георгины Изменчивой.
Джордано чуть не умер от смеха. Наконец он смог говорить, хотя ещё заикался от хохота.
— Нет, ты всё-таки умеешь читать мысли на расстоянии, ой, не могу! — он снова звонко захохотал.
— Угадал? — кисло усмехнулся Гиацинт.
— Ещё бы, слово в слово так и сказала! Ты это слышал сам?
— Нет. Просто, то же самое говорят почти все почтенные мамаши молодых незамужних дочерей. Все, кроме одной.
Джордано кивнул:
— Да уж… Тётушка тебя просто обожает.
Гиацинт засмеялся:
— Думаю, сегодня её мнение обо мне изменилось. Ей слишком дорого обошлась утренняя встреча со мной, — он похлопал по карману с выигранными в "Корону" деньгами.
— Не думаю. Джорджи говорила, что её мама очень довольна игрой в карты: интересная игра и приятная компания — это как раз для неё. А кто из милых дам не желает видеть тебя своим зятем? — спросил Джордано.
— Мать моей невесты, маркиза Матиола, — ответил с улыбкой Гиацинт.
Граф Георгин развёл руками:
— Вот так и устроен этот мир. А я был бы не против иметь такого родственника.
— Я тоже…
Мальчишки, не спеша, прогуливались по коридору галереи.
— Джордано, знаешь, внешне ты просто классический итальянец: огромные чёрные глаза, чёрные кудри, загар — просто картинка! Ты будешь иметь успех у наших барышень.
Джордано застенчиво улыбнулся.
— Ты тоже похож на француза, особенно на парижан, как я их себе представлял. А ты родился в Париже?
— Нет, в Марселе. Я с Юга, из Прованса.
— А, недалеко от нас, от Тосканы.
— Ты живёшь в самой Флоренции, в городе? — спросил Гиацинт, с любопытством глядя на нового знакомого.
— Да, в саду возле Палаццо Питти.
— О, это недалеко от Старого Моста, я знаю эти места. Сад Боболи, да?
Глаза Джордано загорелись:
— Ты был у нас, в городе?
— Да. Ещё в детстве мы с матерью ездили на праздник весной во Флоренцию. Ходили в церковь Санта Мария с Цветком, там у мамы есть знакомая монахиня.
— А! В Санта Мария дель Фьоре, я там часто бываю. Там всегда много монахинь, они приходят в собор на службу. Там же не монастырь.
— Да, я знаю.
— Ну, и как тебе у нас? — спрашивал Джордано с явной заинтересованностью.
— А как тебе в Париже? — засмеялся Гиацинт. Но продолжал уже серьёзно: — Я люблю Флоренцию. Это самый цветочный город в мире, именно мы дали ей имя "Цветущая". И потом, на гербе Флоренции тоже Лилия, как и у нас, во Франции. Но там одна большая, красная, а у нас — три поменьше, золотые. Но всё равно, Лилия.
Джордано хитро улыбался.
— Вот бы ты повторил это моей двоюродной тётке по отцу, Тигридии Павлиньей, она бы тебе прочла лекцию о "лилиях".
— И что бы она сказала? — удивился Гиацинт.
— А то, что на гербе Флоренции изображён ирис, а вовсе не лилия. Это ошибка из‑за стилизованного изображения цветка.
— Не‑мо‑жет‑быть, — изумился Гиацинт.
— Точно, Ирис, — подтвердил Джордано. — Она бы показала тебе документы, где написано о священных ирисовых полях возле Флоренции. Они и сейчас есть, там живут наши знаменитые флорентийские парфюмеры[6]. Кстати, на французском гербе тоже ирисы, причём не самые знатные: из рода Болотный Жёлтый. Они помогли вашим королям взойти на трон в древние времена.
— Вот так всё и узнаётся, через века! — развёл руками Гиацинт, хотя не было похоже, что он так уж сильно потрясён этой историей.
Джордано продолжал:
— Во Флоренции, пока был вольный город-государство, а потом Тосканское Герцогство, всегда правили Ирисы. Моя тётка, Тигридия Павлинья, в близком родстве с Ирисами, но её предки только к XVI столетию приехали из Мексики, а Ирисы правили и в Греции, и в Древнем Египте, и в Риме. Это почти 4000 лет. Тётка Тигридия живёт во дворце Медичи‑Рикарди и ужасно кичится своим родством с правящей фамилией. Всем и каждому она обожает рассказывать о "самозваных Лилиях" на нашем гербе; ясно, что я как сын её двоюродного брата…