– Да? Но почему же тогда ты не моешь пол на кухне и это исключительно моя обязанность? – начала распаляться я.
– Да, не мою, зато я по восемь часов провожу на работе – хотя мне тоже, может, интереснее в футбол играть и телевизор смотреть!
Тут я почувствовала, что наша беседа начинает превращаться в ссору и бессмысленно ее продолжать: убедить супруга точно не получится.
Поэтому на его реплику о том, что он «делает кучу всего неинтересного, и мытье полов – счастье по сравнению с починкой трубы в ванной и уборкой балкона», я уже не стала отвечать.
Утром я проснулась в плохом настроении. Всю ночь меня одолевал какой-то странный сон. Не помню картинки, но я точно ощущала жуткую тревогу или даже страх – то за своего мужа, то за работу, то за детей.
Ребята еще спали, но вместо привычных утренних фраз я взяла телефон, открыла ленту Инстаграма и очнулась, только когда в кухню выполз Гошка, а за ним Макс.
Началась утренняя суета: завтрак, уборка. В голове маячили мысли, что надо бы еще успеть сходить с детьми в лес. Можно прямо там сделать карту местности и поиграть. Еще обязательно нужно успеть позаниматься с Гошей буквами, а с Максом повторить таблицу умножения, дома пропылесосить, купить продукты на всю неделю и приготовить оладьи из сметаны, чтобы не пропала.
После завтрака, взглянув на часы и увидев, что уже одиннадцать, мы начали быстро собираться в лес. Игорь обычно все выходные лежал около телевизора, но после прошлой прогулки, которая неожиданно показалась ему приятнее, решил тоже пойти с нами. Правда, никакую карту я сделать уже не успела.
Мы просто побродили по лесу. Сначала ребята с энтузиазмом бегали по дорожкам, но потом заныли, что им скучно и надо идти домой. А тут еще случилась неприятность: Макс подбежал к клумбе у парка, что-то там рассматривал, а потом выдернул цветок с корнями. Мы сидели на лавочке и всего этого не видели. Первым сигналом для нас стал вой какой-то бабушки: «Ах ты хулиган! Ты зачем портишь? Ты сажал?!» Оглянувшись и увидев Макса с цветком, мы поспешили к эпицентру событий. Бабуля тут же переключилась на нас:
– Надо за детьми следить! И воспитывать их! Цветы в городском парке рвут! В наше время дети сажали цветы!
Игорь присоединился к бабушке:
– Максим! Что за хулиганство?! Почему мы за тебя краснеем? Быстро сажай его назад и идем домой!
Макс, уже глотая слезы, начал закапывать цветок обратно. Я присела рядом и тихонько спросила:
– Ты его зачем выкопал-то?
Уже всхлипывая, сначала слабо, а потом все сильнее, Макс еле-еле выговорил:
– Просто чуть-чуть подкопал… и хотел на корешки… посмотреть… Видишь, какие эти веточки сухие…
Только тут я обратила внимание, что цветок действительно был совсем неприглядный: то ли не получал воды, то ли просто был кем-то съеден.
– Я даже не хотел его доставать, только землю приподнял. А тут она пристала… «что делаешь, что делаешь»… я как-то дернулся, он и вырвался… – уже навзрыд плакал Макс.
Целая волна чувств нахлынула на меня: и злость на бабушку за то, что она следит за чужими детьми – видимо, от безделья, – и раздражение на мужа за его резкий голос, но прежде всего дикое чувство вины и обида на саму себя за строгий взгляд и мысль, что Макс просто решил сделать гадость.
Обнимая и успокаивая сына после неудачного опыта садоводства, я предложила купить цветок в горшке, чтобы Макс мог за ним ухаживать. Внезапно такая идея вызвала блеск в его глазах, и, несколько раз переспросив, будет ли это его личный цветок, и уверившись в этом, Макс успокоился, и мы пошли домой, но не самой короткой дорогой, а через цветочный магазин, да и в супермаркет надо было заехать.
Дома мы оказались уже ближе к вечеру: все-таки покупка продуктов на неделю – это сложно. Наспех приготовив ужин, я бросилась убирать в квартире. Давно заметила, что если неделя начинается с беспорядка, то ничего хорошего не жди.
Дети сначала во что-то играли сами. Потом, немного поныв рядом со мной: «Мама, поиграй», Гошка начал клянчить планшет, который уже четыре дня лежал нетронутый. Я сдалась, и он, радостно ухватив гаджет, начал тыкать в экран.
Макс тоже, полюбовавшись цветком, присел рядом с папой и стал смотреть очередное шоу по телевизору.
Я еще не понимала почему, но на душе у меня стало гадко и противно. Сначала мне показалось, что это ощущение из какого-то недавнего сна. Но потом, притормозив и начав размышлять о том, что за чувство на меня накатывает, я вспомнила, что абсолютно то же ощущала, когда вышла из кабинета директора гимназии, где раньше учился Макс. Будто все сорвалось, ты не справился и все ужасно.
А сейчас было какое-то предвестие этого чувства. Я вспомнила все свои планы на день, которые, к сожалению, не осуществились, особенно относительно детей…
Наступил понедельник. Утром я забыла прочитать фразы из ежедневника и отругала детей и за медленное одевание, и за несобранные вещи в школу и сад, и вообще за все, на что падал взгляд.
В обед навалилось море работы, и я опять опоздала за Гошей в сад. А по дороге была поглощена мыслями о работе, поэтому мы мрачно и насупившись добрели до дома. Когда пришли, Макс еще не сделал домашнюю работу, правда, мне показалось, что за какое-то задание он все же принялся, судя по разложенным учебникам и тетрадям.
После ужина я поняла, что у меня не закончен отчет, а у Макса – уроки. Опять на нервах и со злостью я начала шпынять его и жестко руководить процессом, чтобы быстрее закончить. Но потом у меня в голове всплыли слова учительницы о том, что сейчас важны не столько домашние задания, сколько инициатива Макса и его самостоятельность в их выполнении. Что же делать-то?
В отчаянии я сказала Максу дописать два оставшихся предложения и пошла на кухню попить чаю, чтобы хоть как-то успокоиться и усмирить раздражение и злость на сына.
Вернувшись, я с удивлением увидела, что он написал половину первого предложения вполне сносно. Конечно, хотелось бы лучше. Одно слово было зачеркнуто, в другом две буквы дважды обведены. Но, успокоившись и сместив акценты с «идеально красиво» на «самостоятельно», я осознала, что это не ужас-ужас, а маленькая победа и подвиг. Макс напрягся, старался – и сделал что-то сам! А ведь раньше я, наоборот, ругала его за такую неудачную самодеятельность!
У меня не был закончен отчет, поэтому я решила поиграть с детьми, глядя одним глазом в компьютер.
Они сначала играли, но чем дальше, тем все менее охотно, да и я, честно говоря, больше работала, чем участвовала в игре. Потом я вспомнила про таблицу умножения, но, как только предложила посчитать, сколько в автобусе пассажиров, если на каждой остановке садилось по трое и всего проехали пять остановок, Макс выпалил:
– Ой, только не это умножение! Я так не хочу играть…
Гошка тоже отказался. Я же изо всех сил пыталась поскорее закончить работу, как вдруг увидела, что ребята сидят в детской и играют в планшете…
На следующее утро я опять заторопилась на работу: сегодня начальник просил прийти пораньше. Дети утром поссорились, едва нашли свои вещи, чтобы собраться, и в итоге мы вышли на пятнадцать минут позже, и по дороге было уже не до игр. Случайно, уже в метро, я вспомнила, что три дня не открывала утренние фразы, перестала подмечать и как-то использовать навыки из ЗБР, чтобы поиграть с детьми. Ну ничего, вот сдам отчет и займусь…
Весь день я бегала как угорелая и даже Игорю в обед забыла позвонить. Ему тоже, видимо, было не до звонков…
Когда мы с Гошей вернулись домой, на пороге квартиры меня встретил Макс мрачнее тучи.
– Я получил двойку, – тут же выпалил он.
«Ох…» – пронеслось у меня в голове.
– По какому предмету? – вяло поинтересовалась я.
– По математике… Был диктант на умножение, и я сделал больше четырех ошибок в десяти примерах… Но Анастасия Дмитриевна очень быстро диктовала, я вообще не успевал даже записать, – начал жаловаться Макс.
– М-да… Плохо, что не успевал! Сейчас будем учить! И сегодня никакого планшета! – рявкнула я и пошла в комнату.
Этим вечером я опять честно пыталась и помочь Максу с домашними заданиями, терпеливо наблюдая за его ошибками, и поработать, и приготовить ужин, и поиграть с Гошей. Но ничего не выходило. Еда подгорела, в отчете дважды допустила ошибку, а Гоша не играл и через каждые три минуты дергал меня просьбами дать планшет с недавно скачанной Angry Birds.
Тревога все усиливалась, на душе скребли кошки. Может, так и должно быть, что за светлой полосой всегда наступает черная? Может, это закон жизни такой и против этого вообще не попрешь?..
Но вдруг как озарение в голове возникла мысль: я поняла, что старая жизнь начала засасывать меня снова! Я немного вынырнула, глотнула свежего воздуха и теперь, когда опять начинаю погружаться в пучину, чувствую, что можно по-другому жить и общаться с детьми, мужем. С Олей мы не виделись уже больше недели, и я поняла, что где-то опять начала ошибаться. Может быть, она знает, как вечером успеть выполнить все три роли: наемного работника, хозяйки и мамы?
В этот вечер я отбросила все дела, попросила Игоря приготовить ужин, а сама набрала номер Ольги. К моему изумлению, она не удивилась моим словам, что все опять возвращается на круги своя:
– Понимаешь, чтобы качественные изменения не просто на короткий срок пришли в твою жизнь, а сильно ее изменили и остались надолго, надо потрудиться. Все в природе стремится к состоянию покоя. И когда ты сильно отклоняешь маятник, он старается вернуться назад. Надо, чтобы твоя новая жизнь стала твоим состоянием покоя.
– Да, я поняла, что рано ослабила контроль над собой. Начало казаться, что я уже все умею и что все получается само собой. Но это были только первые результаты…
– Вот видишь, надо продолжать каждое утро проговаривать фразы из ежедневника, подмечать ЗБР и играть, играть, играть… Понимаешь, я не считаю, что ты должна превратиться в раба игр со своими детьми. Но пятнадцать-двадцать минут в день поиграть можно. Да ты и сама говорила, насколько счастливее ощущаешь себя после игр. Это ведь дает море энергии, которую потом не грех потратить и на работу или хозяйственные дела. А если ты будешь часто это делать еще и на прогулке или пока вы куда-то едете, то количество игр и качественного общения возрастет в разы.