Все эти мысли не исчезли, а, наоборот, укрепились, когда скрипнула дверь и в комнату вошел человек. Я думал, что увижу одетого в белый халат врача — хмурого, с подозрительным взглядом на жизнь и обязательно в больших роговых очках, висящих на кончике орлиного носа.
Но когда я увидел невысокого, сухонького старичка, в немыслимой одежде, с темно-лиловым колпаком на голове, раскрашенном золотыми звездами и хвостами комет, понял, что дела мои хуже некуда. Прищуренные, колючие глаза уставились на меня. Бесцветные, бескровные губы зашевелились, послышался скрип ржавых голосовых связок моего посетителя.
— Итак, еще вчера мы убедились, что ты не демон и не ангел. Кто ты?
— Это допрос? — слабо пошутил я.
— Ты должен быть защитником!?
— Чьим? — наивно спросил я, пытаясь согнать в кучу поток разбегающихся, как тараканы, мыслей: разум уже отказывался от всяких попыток спасти себя и скрылся с позором, как улитка, в мозжечке, выставив защитные рожки.
В моей черепной коробке пропищал слабый голосок: «Разбирайся сам».
Я решил игнорировать старичка, сделав попытку самообмана. Закрою глаза и все исчезнет. Закрыл. Открыл и ничего не исчезло. Старик стоял и ждал какого-то ответа. Что же это происходит со мной? Страх сорвал меня с кровати, она жалобно скрипнула. Мимо старика я пролетел к амбразурам-окнам. Вместо больничного дворика и беленьких корпусов я увидел пятачок земли с вытоптанной травой. Какой-то человек в странной одежде вел лошадь. Странный человек и странная лошадь. Мелкие деревянные постройки, а над ними — зубцы крепостной стены. Я рассмеялся — нервный истерический смех — теперь все понятно: я сошел с ума. Я отпрыгнул от амбразуры-окна, чуть не сбив по дороге деда, его дурацкий колпак съехал на затылок.
Пятясь я упал на кровать, закрыл лицо руками, чтобы не видеть больше этого странного деда и комнату. «Сейчас галлюцинации пройдут», — сказал я себе. Еще не все потеряно и, возможно, меня могут спасти. Господи, за что ты покарал меня безумием? Если меня излечат, обязательно вступлю в общество трезвенников, по утрам буду обливаться холодной водой, брошу курить, буду переходить дорогу только на зеленый свет, буду слушаться старших! Боже! Обещаю во всем исправиться, только верни здоровье.
Откуда-то сверху наплывал голос «звездочета»:
— Вчера вечером звезды встали в особенный ряд и мы смогли вас вызвать. Ты — рожденный здесь не рожденным. Этот мир мог быть и твоим. Ты здесь по праву, по праву защитника. Такое случается очень редко, раз в тысячелетие. По просьбе принцессы я вызвал тебя как ее защитника. И вот мы здесь.
Я застонал, этот бредовый треп окончательно сводил с ума.
— Ты защитник по воле небес! — не унимался старик. — Она отказывается от руки барона Ворлока-Орлиное гнездо. Восемнадцать лет назад он спас на охоте нашего короля, за что тот обещал барону отдать то, о чем не знает, что обладает этим. В тот день у него родилась дочь, и вот теперь пришло время отдать долг. Барон уже стар и, конечно же, не пара нашей красавице-принцессе. По настроению ее величества я попробовал вызвать Защитника и, как видишь, мне это удалось. Один ты имеешь право, человек другого мира, вмешиваться в ее и барона судьбы. Ты рожденный, но не рожденный здесь!
Еще несколько долгих минут он продолжал в том же духе, загружая мою бедную голову безумием. Может, я все-таки неизлечим и теперь этот кошмар будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Слишком долго терпеть. Вопрос — зачем мучиться?
Я отнял руки от лица и взглянул на колдуна. Колючие глазки продолжали буравить, оценивающе окидывая меня, пробежали по кроссовкам, по узким джинсам на майку с изображением кривляющегося Оззи, застыли на моем лице. Я инстинктивно поправил волосы, откинул прядь со лба. На кровати лежала моя старая протертая джинсовка, я потянулся к ней, как утопающий за соломинкой. Одену и все изменится. Одел — ничего не изменилось.
— Ты — Защитник, — настаивал дед.
— Как ты мне надоел, какая приставучая галлюцинация! — Я сунул руки в карман, нащупывая сигареты и спички. — Когда у вас здесь завтракают? Чем кормят душевнобольных? — Я вспомнил, что сегодня должны играть «Спартак» и «Вердер». — Телевизор здесь разрешают смотреть тихим?
Дед странно взмахнул руками, словно отгонял что-то от себя:
— Твои заклинания в нашем мире не действуют.
Это меня позабавило.
— Так ты — Защитник?
— Ну, какой настырный! Защитник я, Защитник! — устало ответил я, чтобы только от меня отвязались.
Дался ему этот защитник.
Старик заулыбался. «Зубы желтые, но здоровые, — отметил я про себя его клыки, — наверное, вставные». Я достал пачку «Космоса», надо же, хоть здесь повезло, почти целая. Сунул сигарету в рот. Дед насторожился. Сейчас попросит закурить, подумал я.
— Ты сможешь помочь принцессе? — спросил старик.
— А тебе-то что?
— Она сейчас очень расстроена и может нам отрубить головы! — ответил Звездочет.
Спичка замерла у коробка.
— Что ты сказал?
— Она может приказать королевскому палачу отрубить нам головы, повторил Звездочет. — Но, если ты великий воин…
Опять бред — я чиркнул спичку и прикурил.
Старик осекся на полуслове. Мгновение он принюхивался и смотрел, как я выпускаю дым — я нарочно выпустил в его сторону. Затем он с криком «Демон»!!! — бросился к двери. Я пожал плечами и злорадно подумал: «Давно бы так». Наверное, очень трудно приходится врачам в психушке.
4Мечта стать графом
Я успел сделать две затяжки, когда за дверью послышался шум. Звякнуло железо. «Кастрюли, — отметил я, — принесли завтрак». Дверь жалобно заскрипела, словно спрашивала разрешение — можно ли им войти. Я закрыл глаза — ну вот, все встало на свои места, сейчас я услышу крик медсестры о том, что в палате не курят. Я поспешил спрятать сигареты и спички в карман джинсовки и застегнул его на молнию. Когда открыл глаза, понял, что все осталось по-прежнему. Передо мной возвышались два бородатых стражника, а может, я не узнавал санитаров? Неужели я буйный? Стражи были с ног до головы закованы в латы. Открытые забрала шлемов, а в расширенных глазах таится ужас, какие-то безумные медбратья, впрочем, в такие места нормальных не брали. Древки с железными наконечниками их коротких копий почему-то были направлены мне в живот. Это мало похоже на шприцы, я с опаской посматривал на них. Меня это тоже нервировало и пугало — неопытные какие-то санитары, но, подобно тибетскому ламе, я старался сохранять спокойствие и даже пытался им дружески улыбаться. Мы сохраняли стоическое молчание, дверь на сквознячке слабо поскрипывала. В коридоре опять раздался шум, приближалась торопливо целая процессия, я слышал ее многоголосие. «Консилиум», — прикинул я.
В комнату ворвалась ОНА!!! Для такого юного возраста она не должна был быть главным психиатром. «Звездочет» упоминал принцессу, она вполне подходила для этой роли. Невысокая, но воздушная и стройная, в простом голубом платье, стянутым в талии золотым пояском. Длинные белокурые волосы завиваясь ниспадали на плечи и даже доставали своими концами до золотого пояса. На голове ее волосы были перехвачены золотым сияющим обручем. Тонкое, красивое лицо, губки алым сердечком и огромные, сопоставимые с изумрудным малахитом глаза. В них читались сила и власть. Они говорили: «Как захочу, так и будет!»
Мне очень даже нравятся блондинки, я прикинул, что старше ее, может быть, лет на шесть — пустяковая разница — и, чем черт не шутит?! О таких можно только мечтать, это красота восходящего солнца, кристального лесного озера, окруженного фантастическими цветами, это ночное видение, которое исчезает с первыми лучами солнца, но потом преследует вас всю оставшуюся жизнь. Но еще в этом лице (едва уловимое впечатление) было что-то вздорное и капризное. Красивых детей очень часто балуют, и какие потом они начинают вить веревки из своих чадолюбивых родителей. Я надеялся на исключение из правил, но что-то удержало меня от немедленного флирта.
Она влетела, яркая и красивая, как тропическая бабочка, и вот они, метаморфозы, превратились в злобную гудящую пчелу.
— Отставить! — с порога рявкнула она братьям Красного Креста.
Те подняли свои копья и на шаг отступили от меня, продолжая настороженно посматривать. В комнату ввалились еще три толстые матроны — в бордовых тяжелых платьях, волочащихся по каменным плитам, воинственный мужчина в ярко-зеленом камзоле, одной рукой покручивающий пышные усы, другой держащийся за эфес шпаги, и злополучный надоедливый звездочет. Принцесса скривилась:
— Чем это пахнет? Какой ужасный запах?!
Она с подозрением посмотрела на меня — ангельский взор, мечущий молнии.
— Что это за гадость? — тонкий мальчик требовательно указал на сигарету.
Я пожал плечами и щелчком отправил окурок, как заправский баскетболист, за амбразуру.
— Все, больше не буду, — я невинно улыбнулся.
Принцесса внимательно разглядывала меня, а я — ее (было на что посмотреть). Эти мои глюки определенно начинали мне нравиться, а такой поворот событий даже развлекал. Интересно, когда я выйду из транса, она останется такой же прекрасной, как сейчас или превратится в старую и добрую сиделку, думал я, рассматривая принцессу. И еще, если у нас есть такие медсестры, то наша медицина самая передовая и самая прогрессивная, такой медперсонал из могилы достанет. У меня крепла уверенность, что моя психика, может быть, и будет восстановлена.
— Что ты делал? — боязливо спросил из-за плеча принцессы Звездочет.
— Курил, — ответил я.
— Больше не кури, мне не нравится этот запах, — приказала принцесса.
— Мне это тоже не нравится, — пробормотал я, имея ввиду слова принцессы.
Ее взгляд напомнил мне арктические льды с учебника по географии. Повисла гнетущая тишина. Взоры всех присутствующих в комнате были направлены на меня, словно я представлял редкого и экзотического зверька.
— Что-то ты не очень похож на защитника, — наконец нарушила паузу принцесса.