Суджон хорошенько напрягла руки, которыми мыла пол. На их тыльной стороне вздулись вены. Она ощутила взгляд Гонсиль на своей спине.
– Пусть он и не сможет спасти человека, который вот-вот умрет, но кто знает, может, исполнит его желание? Разве ты сможешь так просто уйти в потусторонний мир? Что насчет твоего погибшего сына? Не глупи, реши это. Доверься доктору восточной медицины!
– Бесполезный разговор…
Суджон схватилась за грудь. Ее тело в один миг рухнуло.
– Госпожа Ко!
Суджон открыла глаза. Звук детского смеха остался где-то в неясном сне. От сожаления она закрыла глаза. Темнота не вернула ее обратно в сон. Через некоторое время она снова открыла глаза и увидела потолок знакомой комнаты. В окно просачивались лучи рассветного солнца. Суджон совершенно не помнила, как пришла сюда и легла. Но ей казалось, что время от времени она слышала плач Гонсиль и голос Сынбома.
Когда Гонсиль сказала, что у Суджон рак, та хотела было открыть рот и накричать на нее, но не издала ни звука.
– У кого? – Она снова услышала удаляющийся голос Сынбома и фыркнула.
Она задала тот же вопрос врачу, который диагностировал у нее неизлечимую стадию рака желудка.
– У кого?
Вместе с радостью, оттого что день смерти наконец приближается, куда-то в район солнечного сплетения опустился тяжелый камень.
В последнее время из-за спешки Суджон не чувствовала себя спокойно. Если бы она не болела, если бы была моложе, если бы у нее было больше времени… Она ни на чем не могла сосредоточиться. Казалось, будто она умрет в любой момент. Ей во что бы то ни стало хотелось найти погибшего давным-давно ребенка самой. Тик-так. Секундная стрелка часов в изголовье кровати бесцельно тикала. Снова наступил рассвет. Суджон с глубоким вздохом поднялась.
Каждая клеточка ее тела казалась тяжелой. Когда закружилась голова, Суджон немного постояла, держась за дверь. А за ней увидела лавку лечебных трав. Не было ни одного места, которого бы не коснулась ее рука. Лавка лечебных трав, залитая бледным утренним светом, медленно умирала вместе со своей хозяйкой.
Суджон глубоко вздохнула и надела туфли. Как только она вышла из лавки, влажный воздух наполнил легкие.
– Куда вы идете?
Суджон, которая смотрела на пустынную улицу, повернула голову на донесшийся от дверей голос. Сынбом, стоявший прислонившись к стене с вывеской лавки лечебных трав, выпрямился. Его лицо было осунувшимся, словно он не спал всю ночь. Чо Гыну, который был рядом с ним, неловко поклонился. На лицах обоих читалось неудобство. Раз Сынбом привел с собой даже врача-призрака, он наверняка почти все разузнал о состоянии Суджон. Она пошла вперед.
– Куда вы идете в такой холод? – Голос Сынбома остался за спиной Суджон.
Она не ответила. Не хотела.
Миновав прачечную и магазин риса, она перешла перекресток. Оставив позади рынок, где с самого раннего утра готовились к торговле, Суджон шла дальше. Она пересекла переход, который заволокло туманом, прошла мимо рисовых полей и дошла до моста. Сквозь густой туман слышался шум воды. На лбу Суджон выступил холодный пот. Уличная прохлада заставляла ее мелко дрожать. А ведь если подумать, она вышла, даже не надев подходящую одежду. Подул холодный ветер. Суджон снова почувствовала головокружение и покачнулась. Она взялась за бетонные перила моста. Ша-а-а! Хотя камыши скрывал туман, Суджон ясно видела, как они колышутся на ветру. Кто-то схватил ее за руку. Это оказался Сынбом.
– Вот видите. Я же говорил, что холодно. У вас даже руки ледяные.
Он снял с себя куртку и накинул ее на плечи Суджон.
– Не нужно.
Когда она попыталась оттолкнуть руку Сынбома, которой тот поддерживал ее, и скинуть куртку, он только настойчивее ее надел.
– А вот и нужно. Вы хоть знаете, как паршиво сейчас выглядите?
Он крепко держал куртку, чтобы Суджон не могла ее снять, и хмурился. Глядя на ее бледное лицо, Сынбом чувствовал, как внутри накатывает злость.
Он хотел во что бы то ни стало отвезти Суджон в больницу, но Гонсиль помешала, сказав, что Суджон не хочет этого и в любом случае просто вернется сюда. Увидев ее состояние, врач-призрак Чо Гыну только покачал головой и сказал, что это не его область, а Суджон и так довольно долго продержалась, раз у нее терминальная стадия рака, когда даже врачи опустили руки. Он спросил Сынбома, не ему ли знать о ситуации Суджон лучше других.
Лицо Сынбома, которое до этого ничего не выражало, покраснело, и он закричал, не в силах больше сдерживаться:
– Да ладно?! Она все это время в таком состоянии управляла лавкой лечебных трав и пыталась меня одолеть? Ей же надо было отдыхать! Но почему?!
Тогда Суджон схватила Сынбома за руку. Пальцы, похожие на сухие ледяные ветки, наполняла сила. Он помнил, какими холодными были ее руки, когда она поддерживала его, повредившего лодыжку. Почему Сынбом ни разу не подумал, что Суджон может испытывать боль? Стоило присмотреться внимательнее, как он бы заметил ее состояние. Худые плечи Суджон дрожали. Ее тело было настолько маленьким, что казалось, вот-вот сломается.
Суджон крепко сжала губы. Руки, которые сжимал Сынбом, тоже дрожали. Тот, увидев это, закричал:
– Кажется, вы сейчас взорветесь от досады, зачем же сдерживать слезы? Просто поплачьте вволю.
Ветер колыхал камыши. Ручей, который много лет назад безразлично проглотил ребенка, тек как ни в чем не бывало. Каждый раз, когда Суджон смотрела на это место, она чувствовала обиду и печаль одновременно. Она думала, что слезы, которые пролила в те бесчисленные дни, когда потеряла сына, высохли, но слова Сынбома заставили их политься вновь. В ушах Суджон слышала тиканье часов. Тик-так. Время уже вышло. Больше у нее не было сил что-либо сделать.
Но тут Суджон подняла голову, почувствовав тепло и твердую силу там, где соединялись их руки. Разве это не Сынбом увидел истинную сущность Ю Сиёна, которая от глаз самой Суджон оказалась скрыта? Возможно, он – ее единственная надежда. Она заговорила, но к голосу примешивался плач. Как только слезы вырвались наружу, ее рыдания не прекращались, а лишь становились сильнее.
– Я передам тебе лавку лечебных трав, а ты взамен выслушай мою просьбу. Верю, что ты обязательно сделаешь это для меня. Я обращалась с тобой так жестоко потому, что всякий раз, глядя на тебя, вспоминала о себе в молодости и меня злил тот стыд, что все время накатывал. Я извиняюсь перед тобой, а теперь освободи меня от досады!
Суджон, чьи ноги ослабли, плюхнулась на бетон перед Сынбомом. Тот молча погладил ее по согнутой спине. Он почувствовал, что множество мыслей в его голове слились воедино. Ша-а-а! Камыши одновременно согнулись, а ручей продолжал течь между ними, как обычно.
Суджон продолжала рыдать, а сила так и не вернулась в ее ноги. Сынбом, поняв, в каком она состоянии, повернулся к ней спиной и присел. У нее не было сил отказаться, поэтому она послушно взобралась к нему на спину, которая оказалась намного шире и удобнее, чем Суджон ожидала.
– Я собиралась принимать пациентов-призраков до самого конца, потому что есть один призрак, с которым я непременно хочу встретиться.
– Призрак, с которым хотите встретиться?
Солнце постепенно поднялось на небо и прогнало туман. Люди вышли на пустые улицы, чтобы начать свой день, и наполнили их жизнью. Они оглядывались на Сынбома, который нес на спине Суджон. Зрелище было весьма необычным, поэтому они останавливались понаблюдать на какое-то время.
– Его зовут Чон Гиун.
– А возраст?
– Семь лет.
Суджон подняла голову и посмотрела на затылок Сынбома. Если подумать, будь ее ребенок жив, ему сейчас было бы столько же, сколько Сынбому. Осознав это, она вспомнила, как госпожа Чхве из магазина риса рассказывала, что во время празднования ее семидесятилетия сын посадил ее себе на спину и прошел по окрестностям. Тогда Суджон только поцокала языком, задаваясь вопросом, что с людьми делает возраст. Но оказалось, что это довольно неплохо.
– Кто это?
– …Мой сын.
– А…
– Он погиб в том ручье. Ну, где мы стояли.
Джонми, которая вышла из дома на легкую пробежку, у ворот встретилась взглядом с Сынбомом, который нес на спине Суджон. Джонми вытаращила глаза, широко раскрыла рот, но почувствовала, что сейчас не время вмешиваться, поэтому просто вернулась обратно за ворота.
– У вас есть фотография?
– А ведь и правда. Я не смогла сделать даже простой фотографии.
В ее голосе слышалась дрожь. Сынбом подумал, что сказал что-то не то, и гадал, как продолжить разговор, но Суджон заговорила сама:
– Наверное, он откусил себе язык.
– Что?
– Последний раз я видела его в таком виде…
– Этот ребенок – тот самый призрак, о котором вы расспрашивали всех своих пациентов-призраков?
– Да.
Суджон на мгновение замолчала, и Сынбом остановился. Он чувствовал, как что-то поднимается к его горлу, поэтому снова пошел, чтобы скрыть это.
Суджон продолжила:
– Знаешь, каким хорошеньким был мой ребенок? Его прелестный голос, который звал меня мамой, и ручки, похожие на папоротник, которыми он массировал мои плечи. Но когда я думаю о нем, в голове всплывает и его последний образ, причиняя мне боль. Я воспитывала его в строгости, боясь, что его станут дразнить, потому что он рос без отца, но зря я так делала. Вместо нотаций нужно было погладить его по голове еще хоть раз. Вместо того чтобы ругать, следовало обнять.
Спина Сынбома стала горячей. Он не мог ничего сказать и просто шел.
– Я жила слишком мелочно. Деньги, деньги, деньги. Зарабатывать было так важно, что я совсем не уделяла внимание собственному ребенку. Все из-за меня. Наверняка он очень злится на меня, потому что погиб по моей вине. Какую боль он, должно быть, испытал. Вот потому-то и не приходит, хотя я жду его каждый день. Я готова ждать хоть тысячу, хоть десять тысяч лет, пока он меня не простит, но мое тело больше не выдержит. Я должна встретиться с ним до этого, даже если мое тело сгниет и рассыплется. Только так я смогу спокойно закрыть глаза.