- Не понимаю, о чем ты? Есть бухгалтер, снабженец...
- Где они сидят?
- Рядом общая комната. Там несколько столов, телефоны и прочее.
- Этот кабинет ты занимаешь единолично?
- Конечно! - Анцыферов вскинул голову, словно бы оскорбленный таким вопросом. - Это мой личный кабинет.
- А в твое отсутствие может кто-то зайти, посидеть за столом, позвонить, распить бутылку водки...
- Исключено! - резко сказал Анцыферов. - Я запираю дверь, даже если выхожу на пять минут.
- Это хорошо, - одобрил Пафнутьев. - Так и надо. Все-таки должно быть какое-то расстояние между хозяином и обслугой, верно?
- Да, - неуверенно кивнул Анцыферов, пытаясь понять, к чему клонит Пафнутьев, чего добивается. - Видишь ли, есть коммерческая тайна, документы, отчетность... Деньги, в конце концов... Я просто вынужден хранить неприкосновенность этого кабинета.
- Даже дверь, я вижу, бронированная, - уважительно произнес Пафнутьев.
- Дверь бронированная, кованая решетка на окне, сигнализация, телевизионные камеры, - перечислял Анцыферов каким-то странным тоном - и хвалясь владениями, и все больше настораживаясь.
- Значит, никто не пользуется твоим кабинетом? - повторил вопрос Пафнутьев.
- Я же сказал, - Анцыферов снова перешел к своей манере отвечать неопределенно, ни на чем не настаивать, ничего не утверждать.
Пафнутьев откинулся на спинку кресла, подпер щеку ладонью, прикрыл глаза и, кажется, задумался или, устав, решил немного передохнуть, а то и вздремнуть. Анцыферов недоуменно склонил голову к плечу, как умная собака, пытаясь понять, как поступить. Рука, его, как обычно в таких случаях, непроизвольно дернулась вперед, кисть обнажилась, и он посмотрел на часы. Потом потянулся к телефону.
- Не звонить! - резко сказал Пафнутьев.
- Не понял?
- Не надо звонить при мне. Уйду - тогда сколько угодно. А сейчас не надо.
- А если мне позвонят?
- Трубку не брать.
- Но я могу и не послушаться, а, Паша?
- Послушаешься. Иначе применю оружие.
- Что происходит, Паша?
- Когда уйду - говори с кем угодно, звони куда угодно... Но пока я здесь, хочу насладиться общением только с тобой, - Пафнутьев, будто извиняясь, развел руки в стороны, дескать, извини, дорогой, тут я не властен над собой.
В это время раздался мягкий, воркующий звонок. Анцыферов вопросительно посмотрел на Пафнутьева. А тот невозмутимо поднялся и взял трубку.
- Вас слушают, - сказал Пафнутьев скомканным голосом так, что сразу невозможно было понять, кто говорит. Но слова он произнес анцыферовские. Тот, сидя в прокурорском кабинете, начинал разговор с этих вот церемонных, вроде бы уважительных слов.
- Леня, мы у тебя кое-что забыли, - произнес молодой голос. - Ты в курсе? Алло!
- Говорите, я слушаю! - сказал Пафнутьев и весело подмигнул Анцыферову, давая понять, что разговор идет легкий, необязательный, и не грех при таком разговоре пошутить.
- Это Леонард?
- Вас слушают, - повторил Пафнутьев, но человек на том конце провода уже догадался о своей ошибке и положил трубку.
- Кто звонил? - спросил Анцыферов.
- А! - Пафнутьев беззаботно махнул рукой и снова уселся в кресло. Твои ребята звонили.
- Какие ребята? - помертвевшим голосом спросил Анцыферов.
- Ну, эти... Как их... Которые утром перекусывали, а потом сматывались черным ходом.
- И что сказали?
- Леонард! - воскликнул Пафнутьев. - Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы возмутиться, послать меня к какой-то там матери, ты все принимаешь за чистую монету и даже спрашиваешь, о чем был разговор... Как понимать?
- Шутка, - холодно сказал Анцыферов. - Это, Паша, была шутка. И не более того. Ты перестал понимать шутки, переутомился. И вообще, если хочешь услышать мой совет...
- Остановись, Леонард. Остановись. Скажи, ведь не может быть, чтобы при такой вот технике, как у тебя в кабинете, ты не предусмотрел обычных динамиков? Можешь вот так сразу, не выходя из кабинета, обратиться к коллективу? Можешь пригласить нужного человека? Увидев на экране непорядок, громогласно сделать замечание?
- Конечно, могу, - кивнул Анцыферов, явно польщенный.
- А мне позволишь воспользоваться микрофоном?
- Хочешь выступить перед моим коллективом?
- Нет, перед своим.
- Даже так, - усмехнулся Анцыферов, ожидая, видимо, какого-то развлечения. - Ну что ж... Валяй, Паша, выступай, - и он протянул ему микрофон на маленькой подставке, щелкнув кнопкой.
- Могу начинать? - спросил Пафнутьев.
- Да, Паша, ты в эфире.
Пафнутьев взял микрофон с некоторой опаской, взглянув на экран, который показывал вид ресторана с улицы, подмигнул Анцыферову, сейчас я, дескать, такое выдам, ты просто обхохочешься, на меня глядя.
- Внимание, - сказал Пафнутьев и повторил. - Внимание, - люди на экране телевизора замерли, посмотрели куда-то вверх, видимо, оттуда неслись звуки пафнутьевского голоса. - Следователь Дубовик, эксперт Худолей, оперативники из уголовного розыска... Говорит Пафнутьев... Прошу явиться в кабинет директора ресторана... Повторяю... Дубовику, Худолею, оперативникам с понятыми срочно явиться в кабинет директора ресторана. Все.
Анцыферов смотрел на Пафнутьева со смешанным чувством - и ужас можно было различить на его лице, и недоумение, и усмешку, впрочем, усмешки было совсем немного.
- Что происходит, Паша?
- Оперативно-следственные мероприятия.
- Цель?
- Раскрытие преступления. Как всегда, Леонард, как всегда.
- Почему здесь, в моем кабинете?
- Мне показалось, что так будет лучше. Побледневший Анцыферов оцепенело смотрел на экран - он видел, как несколько человек направляются ко входу в ресторан. Вот они приблизились, уже можно было различить их лица, и тут же они исчезли из поля зрения. Теперь шли другие - мужчина с женщиной, видимо, взятые понятыми из стоявшей вокруг толпы, и два оперативника.
- Обыск? - спросил Анцыферов.
- Возможно...
- Что будешь искать?
- Ничего. Я уже все нашел.
Анцыферов, видимо, хотел спросить, что именно нашел Пафнутьев, но не успел - дверь открылась и в нее вошел Худолей бледный, спокойный, трезвый. Не было в нем огня, порывистости, азарта охотника. Сник Худолей, сник. Потоптавшись у двери, сел на стул, сумку свою поставил у ног, руки положил на колени и скорбно уставился на Пафнутьева, ожидая дальнейших указаний.
- Как жизнь, Худолей? - с подъемом спросил Пафнутьев.
- Спасибо, - смиренно ответил тот и опустил глаза. - Не жалуюсь.
- Здоровье? - напористо продолжал допытываться Пафнутьев.
- Очень хорошо себя чувствую.
- Что-нибудь беспокоит?
- Воспоминания, Паша...
- О чем? - удивился Пафнутьев.
- О тех счастливых временах, когда я мог себе позволить выпить рюмку водки, стакан вина, бутылку самогонки... Все в прошлом, Паша. Все в прошлом.
- Наверстаешь, - жестковато сказал Анцыферов, который хорошо помнил слабости эксперта еще по работе в прокуратуре.
- Ха! - безутешно произнес Худолей. - А вы знаете?, Леонард Леонидович, сколько лет действует торпеда, если она окажется в вашей жопе?
- Не интересовался, - отрезал Анцыферов и чуть вздрогнул, когда дверь резко открылась и на пороге появились оперативники с понятыми. Последним вошел Дубовик. Сначала показался его пылающий как фонарь светофора нос, налитый неведомой жизненной силой, потом появилась и сама физиономия сероватая, тусклая, будто все краски, положенные лицу, захватил один только нос, ничего не оставив глазам, губам, щекам. Окинув всех взглядом, Дубовик присел рядом с Худолеем.
- Докладываю обстановку, - заговорил Пафнутьев, убедившись, что все, кому положено, пришли. - Мы находимся в кабинете владельца ресторана Анцыферова Леонарда Леонидовича. Вот и он сам. Полтора часа назад совершено убийство. В общих чертах вам известно, как это произошло. Задача заключается в следующем... Необходимо осмотреть кабинет...
- Другими словами - обыск? - спросил Анцыферов.
- Для обыска требуется ордер прокурора, как вам известно, - улыбнулся Пафнутьев. - Поэтому употребляю слово осмотр.
- Но суть остается?
- Разумеется, - кивнул Пафнутьев. - Продолжаю... Необходимо осмотреть кабинет и изъять вещи, которые могут оказаться полезными для раскрытия преступления. Эксперт заснимет процесс осмотра, наши поиски и находки.
- Я возражаю! - Анцыферов вскинул подбородок.
- Сколько угодно, - ответил Пафнутьев. - Ты, Леонард, возражаешь только потому, что я не закончил говорить. Когда закончу, свои возражения снимешь.
- Ты уверен?
- Да. И понятые подпишут протокол, в котором будет сказано и о возражениях, и о том, что возражения снимаешь, - Пафнутьев посмотрел в упор на Дубовика, давая понять, что протокол со всеми подробностями лежит на нем. Дубовик понимающе кивнул. - Продолжаю. По предварительным данным, один посетитель ресторана убит, второй в тяжелом состоянии отправлен в больницу, двое его верных товарищей сбежали. Присутствующий здесь Анцыферов утверждает, что людей этих он не знает, никогда не видел, никаких дел с ними не имел. Я правильно излагаю? - повернулся Пафнутьев к хозяину кабинета.
- Не считая издевки, все правильно.
- Издевку в протокол не вносить, - сказал Пафнутьев Дубовику. - Хозяин возражает. Продолжаю. В этом шкафу, - Пафнутьев показал рукой за спину, висит пальто господина Анцыферова. Нежно-розового цвета. Кроме того, висят еще пальто, тоже хорошие, а также кожаная куртка. Полагаю, что тут разделись гости господина Анцыферова, те самые, на которых совершено нападение. Внимательно осмотреть все карманы, тайные и явные, ни одна пылинка не должна пройти мимо вашего внимания. Надеюсь, господин Анцыферов не будет утверждать, что весь этот гардероб принадлежит ему лично.
Анцыферов сидел, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотник, и, кажется, готов был свалиться в обморок.