С того вечера и начался стремительный, как полет ракеты, взлет Кальви. Он вышел на орбиту успеха и уверовал, что так будет всегда. Но взрыв, вызванный разоблачением масонской ложи «П-2», не только свалил демохристианское правительство А. Форлани, но и ударил по Кальви. Мало того, что банкир лишился могущественного покровителя в лице магистра ложи «П-2». Властям стали известны его темные делишки, и приговор не заставил себя долго ждать — летом 1981 года за незаконный перевод в швейцарские банки 27 миллиардов лир суд решил отправить Кальви на 4 года в тюрьму и оштрафовать на 16,6 миллиарда лир.
Садиться за решетку никак не входило в расчеты Кальви. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, что раскрытое на суде — это даже не верхушка, а самая макушка «айсберга» незаконных махинаций. В создавшейся ситуации необходимо было как можно тщательнее замести следы.
Не успел судья огласить обвинительный приговор, как тут же было объявлено о подаче адвокатами Кальви апелляции, что означало предоставление банкиру свободы до вступления решения суда в силу.
Все это произошло с такой быстротой, что даже видавшие виды репортеры судебной хроники пришли в изумление. Секрет раскрыл год спустя итальянский журнал «Панорама». «Когда летом 1981 года, — писал он, — миланские судьи стали поднимать крышки над кипящими кастрюлями «Банко Амброзиано», Кальви нашел себе главных защитников не в коллегии адвокатов. Он получил больше, что заключалось в комбинации трех тузов, состоящей из секретарей трех крупнейших партий правительственной коалиции: христианско-демократической, социалистической и социал-демократической».
Свобода рук была Кальви крайне необходима.
Кальви предпринял попытку обновить фасад банка, придать ему большую респектабельность. С этой целью он уговорил пользующегося высоким авторитетом главного управляющего концерна «Оливетти» Карло Бенедетти купить солидную часть пая «Банко Амброзиано» и стать вице-президентом банка. В политическом плане Бенедетти слыл независимым, а кроме того, за ним прочно закрепилась репутация умелого врачевателя «хворающих» предприятий. Для Кальви Бенедетти в качестве вице-президента «Банко Амброзиано» мог служить идеальной вывеской и надежным щитом. Однако президент банка просчитался. Бенедетти не собирался играть роль подставной фигуры, а Кальви отнюдь не намеревался посвящать его в свои тайны. Когда же Бенедетти стал настойчиво требовать ввести его полностью в курс дела, Кальви прибег к запугиванию.
— Учти, — сказал он промышленнику, — в Риме кое-кто из ложи «П-2» готовит на тебя досье. Бенедетти рассердился и хлопнул дверью. Не прошло и двух месяцев со времени заключения сделки, как он вернул пай и сложил с себя обязанности вице-президента. Украсить его именем вывеску «Банко Амброзиано» Кальви не удалось. Это было неприятно, но не трагично. Значительно важнее было залатать гигантскую пробоину в бюджете «Банко Амброзиано» — долг в 1 миллиард 400 миллионов долларов. Денег этих не было, и Кальви пал в ноги Марцинкусу.
Президент Института религиозных дел по причинам, которые ведомы ему одному, с готовностью принял удар на себя. 27 августа 1981 года несколькими месяцами раньше осужденный за стопроцентно доказанное нарушение валютных законов Роберто Кальви получил из рук епископа бумагу, которая практически отпускала его грехи эффективнее, чем все средневековые индульгенции. На официальном бланке Института религиозных дел Марцинкус дал гарантийный чек на всю означенную сумму.
Официальная бумага с ватиканским гербом не только успокоила начавших волноваться кредиторов, но и дала возможность Кальви получить новые займы на сумму 200 миллионов долларов.
Он сам был уверен, что сумел схватить фортуну за шлейф. В письме Марцинкусу наряду с благодарностью за предоставленные гарантии Кальви подчеркивал, что «можно считать согласованным, что ИОР обеспечивает любой ущерб или любое бремя, которое может возникнуть».
Письмом Марцинкуса Кальви явно рассчитывал заткнуть рот критикам в правлении собственного банка.
Но то была его лебединая песня. Тучи над «Банко Амброзиано» приобретали грозовой оттенок.
Первая молния сверкнула 31 мая 1982 года. Кальви получил пространное письмо из Итальянского банка, в котором в ультимативной форме содержалось требование объяснить, каким образом у «Банко Амброзиано» образовался гигантский долг. Кроме того, на правах центрального банка Итальянский банк рекомендовал созвать административный совет, который давно не собирался. Кальви почувствовал, что почва уходит из-под ног. А когда на административном совете большинство отвергло его попытку отказаться дать ответ Итальянскому банку по поводу долга, Кальви понял, что его дело плохо.
А тут еще обрушился удар с другой стороны. Даже не удар, а серия ударов, которыми опытный боксер повергает наземь открывшегося соперника. 21 июня Кальви должен был предстать в качестве обвиняемого на процессе в кассационном суде по делу о незаконном вывозе за границу 27 миллиардов лир. В Милане против него были начаты два процесса по обвинению в мошенничестве. В Риме ему предстояло держать ответ на пяти судебных процессах, разбиравших мошенничество, коррупцию, нарушение закона о финансировании политических партий.
Четырьмя годами раньше ситуация тоже складывалась не лучшим образом. Группа инспекторов по наблюдению за банками, просидев семь месяцев на Виа Клеричи, переворошив гору документов, составила пятисотстраничный доклад о махинациях Кальви по перемещению валюты. Следственные органы дали ему ход. Кальви пришлось пережить немало неприятных моментов. Но все обошлось. Так случилось, что миланского прокурора Эмилио Алессандри, приступившего первым к изучению афер Кальви, вскоре убили террористы. Его преемник Лука Миччи не успел вникнуть в суть, как получил нагоняй (как выяснилось, абсолютно незаслуженный) за нарушение служебной тайны и приказ передать дело в другие руки. А когда оно попало в службу контроля за уплатой налогов, то стало тихо покрываться пылью. Политические друзья и покровители раскрыли над Кальви спасительный зонтик.
Но на этот раз помощи не было. Роберто Кальви стало ясно, что время его ушло. И тогда, заручившись фальшивым паспортом, он пустился в бега, которые окончились Под мостом Блекфрайерс.
Так писали газеты по всей Западной Европе и в США. И ни одна из них не поставила вопрос, который, казалось бы, лежит на поверхности: почему епископ с легкостью необычайной дал гарантийное письмо? Ведь в финансовом мире дружба дружбой, а табачок врозь.
Суть заключается в том, что через «Банко Амброзиано» Кальви проворачивал и дела Марцинкуса. Но ИОР в своей валютно-финансовой деятельности оказался, как отмечает профессор Н. Ковальский в статье «За кулисами экономики Ватикана», на стыке межимпериалистических противоречий. Институт религиозных дел в результате переориентации финансово-экономической деятельности был крепко привязан к американской валютной системе, к доллару. А с другой стороны, в силу своих старых экономических связей с Западной Европой, и прежде всего с Италией, он обязан был учитывать также интересы западноевропейских банков. И как только противоречия между долларом и западноевропейскими валютами обострились, «Банко Амброзиано», через который действовал «в миру» Марцинкус, оказался сдавленным так, что стены затрещали.
Вскоре выяснилось, что Марцинкус был членом правления «Амброзиано оверсиз лимитед»‚ дочернего филиала «Банко Амброзиано» в столице Багамских островов — Нассау, через который были оформлены сомнительные кредиты. После смерти Кальви Марцинкус поспешно вышел из правления, но вопрос из-за этого отнюдь не потерял остроты.
Следственный отдел миланской полиции попытался пролить на него свет. Полтора месяца спустя после гибели Кальви он направил епископу и двум светским управляющим Ватиканского банка Луиджи Меннини и Пеллегрино де Стробелю письма с предложением дать показания в связи с финансовым скандалом вокруг «Банко Амброзиано». Однако эти письма до адресатов не дошли. Ватиканский государственный секретариат нераспечатанными отправил их посольству Италии при Святом престоле с указанием, что послания такого рода, а содержание их было известно, должны направляться «по дипломатическим каналам».
Тогда трое должностных лиц, назначенных Итальянским банком для того, чтобы принять дела «Банко Амброзиано» после смерти Кальви, посетили Марцинкуса в его конторе в Институте религиозных дел.
На все вопросы епископ отвечал однозначно.
— Я сделал только то, о чем попросил Кальви, — несколько раз повторил Марцинкус. А когда представители Итальянского банка заявили, что такой ответ их не удовлетворяет, Марцинкус указал им на дверь.
— Я не обязан отвечать на вопросы итальянских властей, поскольку они не имеют юрисдикции над банком, расположенным на территории Ватикана, — бросил в спину уходивших президент ИОР.
Полтора года спустя прокуратура предприняла еще одну попытку побеседовать с Марцинкусом в связи с павшими на него подозрениями в растрате средств компании, принадлежавшей крупному промышленнику Карло Пезенти, который был членом правления «Банко Амброзиано». Прокурор Луиджи Фенициа хотел выяснить, почему заем в 50 миллиардов лир, предоставленный Институтом религиозных дел компании «Италмобильяре» в 1972 году, был возвращен только семь лет спустя, да еще в троекратном размере — в сумме 160 миллиардов лир.
Однако прокурору и весной 1984 года побеседовать с Марцинкусом не удалось. Ватикан занял глухую защиту.
— Лишь папа Иоанн Павел II мог бы пролить свет на отношения между «Банко Амброзиано» и ИОР,— заметил министр казначейства, христианский демократ Беньямино Андреатта.
Но папа не проявил такого намерения, а его окружение приложило немало сил, чтобы вообще снять этот вопрос.
— Скандал существует больше на страницах печати, чем на самом деле, — изрек кардинал из Филадельфии Джон Крол, так же как и папа, поляк по национальности.
И хотя вопрос о финансах в связи с крахом «Банко Амброзиано» стоял даже на обсуждении секретной коллегии кардиналов, епископ из Чикаго продолжает оставаться во главе Института религиозных дел. Говорят, Марцинкусу благоволит папа. Как сообщали газеты «Вашингтон пост» и «Лос-Анджелес таймс», большую поддержку епископу оказал посол США в Ватикане У. Уилсон.