Отказалась от чая, сообщив маменьке, что у меня болит голова и я хочу прилечь. Пришлось задержаться и простоять на лестнице битых полчаса, выслушивая её причитания по поводу моего вымокшего платья.
Как сомнамбула поднялась к себе. В комнате было тихо и пусто. В моё отсутствие снова распахнули все окна и проветрили, и теперь здесь было холодно. Я даже окном в собственной комнате не имею права управлять. Какая я была наивная, что надеялась хоть что-то контролировать в собственной жизни!
Белая кобыла счастливее меня. Есть человек, которому она небезразлична до такой степени, что он последовал за ней в чужой дом, чтоб убедиться, что её не станут обижать.
Наверное, когда родители сдадут меня с рук на руки будущему мужу, даже не задумаются о таком.
Усиливающийся дождь барабанил по стеклу. Потемневшее свинцовое небо исчертили ветви деревьев, которые мерно колыхались, как крылья, что пытаются взлететь. Как и у меня, у них никогда это не получится.
Я ничком бросилась на постель, раскинув руки, и бездумно уставилась в потолок.
Не буду переодеваться. Если простужусь — и пусть. Хотя бы свобода заболеть у меня ещё осталась.
* * *
Но после обеда я проснулась возмутительно здоровой. Оказалось, меня сверху накрыл одеялом кто-то из горничных. Рядом на столике стоял поднос с остывшим чаем и булочками. Я вздохнула и уныло дёрнула колокольчик, висевший на стене у изголовья. Алый шёлковый шнур уходил в стену, и затем по сложной системе внутренних труб соединялся с комнатами прислуги.
Полли явилась незамедлительно.
— Юная госпожа, нельзя же так! — всплеснула руками она. — Позвольте, я причешу ваши прекрасные рыжие кудри!
Она долго вычёсывала мне волосы щёткой, помогла переодеться в свежее муслиновое платье нежно-розового цвета, с бантом под грудью и кружевным воротником-стойкой до самого подбородка. Не сразу замечаю в зеркале, но глаза у Полли подозрительно сверкают. И светлые локоны, которые она выпускала из чепца тут и там, тщательно подкручены тугими витыми спиралями.
Я вздохнула.
Верный признак того, что она в очередной раз выходит на охоту за женихами.
В конце концов мои волосы были вычесаны до треска искр, тщательно уложены по плечам, а самые непослушные пряди аккуратно сколоты у висков заколками из белого золота и розовых опалов.
— Вот так! А теперь последний штрих! — воскликнула Полли и щедро спрыснула воздух вокруг меня духами, нажав на резиновую грушу пульверизатора. Я не удержалась и чихнула. Отвратительный запах. Убийственно сладкий, словно настойка из ведра конфет. Но те духи, что понравились мне, маменька посчитала слишком взрослыми и нескромными, и разумеется, мы купили в лавке парфюмера те, что приглянулись ей.
Закончив причитания на тему того, какая же я красавица, моя горничная наконец-то перешла к делу. Я слишком хорошо её знала, и потому нисколько не удивилась.
— Госпожа, могу я сегодня отпроситься у вас и закончить пораньше?
Я спрятала руки под трюмо и сжала в кулаках складки платья на коленях.
— Что такое? У тебя планы?
Она загадочно улыбнулась.
— Хочу поближе познакомиться с нашим новым конюхом. Надеюсь, вы не против? А то Элли-то уже устроила свою жизнь! Мне не хочется так и остаться старой девой… если вы понимаете, о чём я говорю, — хихикнула она.
Я помолчала, сосчитав про себя до пяти.
— Аполлинария. Ты разве не знаешь, что девушке положено соблюдать свою честь как величайшую драгоценность?
Полли даже опешила.
— В такие моменты вы ужасно напоминаете свою маменьку! — заявила мне языкастая девчонка. — И вообще, Элли вы такого не говорили! Даже велели мне снаружи караулить!
Я поняла, что начинаю злиться. Ну и что с того⁈ Теперь совсем другая ситуация!
— Элиза была со своим женихом, — отрезала я.
Но Полли не собиралась сдаваться так просто.
— Ну так и я буду с женихом! Будущим. А как ещё мне его заполучить? Самый верный способ — заиметь ребёночка, это все знают! В конце концов, ну будьте милостивы, моя любимая госпожа! Вам-то что до этого? Вы вот скоро уедете в другой дом, там у вас будут новые служанки, а мне что делать? — разнылась она, явно собираясь зареветь. — Я тут уже никому не нужна останусь, и меня точно сошлют в деревню!
Да. Меня скоро отправят в чужой дом.
Мне нет никакого дела до того, с кем станет развлекаться новый конюх. Добро пожаловать, что называется. Наслаждайтесь гостеприимством Клеймора.
— Ступай. Сегодня мне твои услуги больше не понадобятся, — проговорила я, с трудом заставив себя произнести эти несколько коротких слов.
— Спасибо! Вы самая лучшая на свете! — просияла Полли и чмокнув меня в щёку, ринулась к двери. На ходу расстёгивая две верхние пуговички на форменном платье горничной.
Когда за ней захлопнулась дверь, я долго сидела в звенящей тишине и смотрела на себя в зеркало невидящими глазами.
Проклятое воображение никак не желало успокаиваться. Подсовывало мне картины того, что я видела совсем недавно.
Тёмные пальцы на обнажённом светлом бедре. Томные движения, вздохи, шёпот.
Теперь в моих мыслях почему-то у мужчины были тёмные волосы. А у женщины…
Я резко встала, со скрипом прочертив ножками стула по драгоценному паркету. Ещё с минуту смотрела на себя, вцепившись побелевшими пальцами в край столешницы трюмо.
Да. Я красива.
Но что мне с этой красоты?
Вся эта красота когда-нибудь останется ещё одним портретом в галерее наших семейных портретов. И у рыжеволосой красавицы на нём будут такие же грустные глаза, как у Клеманс.
Я взяла тяжёлую склянку новых духов и швырнула её в мусорную корзину.
Решительно вышла из комнаты, захлопнув за собою дверь.
* * *
В этот раз я не забыла взять с собой зонтик.
Будет что сломать о позвоночник этого блудливого кобеля.
Чем ближе я подходила к конюшням, тем сильнее пылали мои щёки и тем ярче горел праведный гнев внутри. Его зачем сюда пустили? За лошадьми присматривать, или совращать моих служанок⁈
Я очень, очень хорошо заметила взгляд, которым нахальные чёрные глаза изучали моё декольте. Даже не сомневаюсь, что предложение Полли встретит горячее одобрение со стороны этого мерзавца!
И всё же подходя к знакомым скрипучим дверям, я ощутила странную робость. Невольно замедлила шаг.
Наружный крюк накинут не был, значит внутри точно кто-то есть.
Я осторожно потянула на себя створку — и вошла в помещение, в котором уже царил полумрак. Дело было к вечеру. Скудное осеннее освещение лилось через узкие окошки под самым потолком, но этого явно не хватало.
Я шла вперёд почти наощупь.
И застыла на месте, когда услышала доносящийся откуда-то из глубины хрипловатый шёпот.
— Вот так, моя девочка… давай, ещё немного… не бойся! Только чуть-чуть потерпеть. Сначала будет немного больно, зато потом очень хорошо…
Моё сердце будто остановилось на миг. И вся-вся кровь отлила от лица. Я чуть не повернула, чтобы трусливо сбежать. Но потом подумала — какого чёрта⁈
Я не потерплю, чтобы в моём доме творилась такая… подлость.
Почему-то невыносимая обида жгла душу. Словно меня предали.
Разбираться в этом не было времени. Гнев застил мои глаза, и я понеслась вперёд, зажав в руке зонтик, как разъярённая фурия, — чтобы распахнуть дверцу стойла…
…и увидеть, как на меня поднимаются полные удивления чёрные глаза.
Новый конюх сидел, широко расставив колени, на коротко спиленном бревне. В той же своей коричневой рубашке с рукавами, закатанными по локоть. Держал на коленях, крепко зажав, заднее копыто гнедой Несси… и доставал оттуда колючку.
Глава 5
— Марго? — недоумённо спрашивает конюх, оставляя в покое копыто несчастной Несси.
Если есть на свете вещь, которая раздражает меня ещё сильней того, как быстро он втёрся в доверие к моей самой строптивой лошади — так это то, что смеет меня называть по имени. Я не давала позволения на подобную фамильярность!
— Для вас — мисс Клейтон! — чопорно цежу я, крепче сжимая рукоять зонта, который сложенным держу перед собой, как меч.
Конюх хмурится и подозрительно глядит на моё оружие.
— Мисс Клейтон. Вы что-то забыли? Почему вы смотрите на меня так, будто забыли хорошенько приложить меня по шее этим… гм… зонтиком?
Он небрежно вытирает руки какой-то ветошью, отбрасывает её и встаёт с места.
Некстати замечаю, что рядом с этой каланчой выгляжу совсем уж крохотной и беспомощной. Меж лопаток колет холодок. Я наедине с мужчиной, полностью в его власти… он голыми руками удерживает лошадь. Зря я сюда пришла.
Делаю шаг назад к выходу из тесного стойла.
— Да так… ничего… мне просто послышалось…
— И что же вам послышалось? — приподнимает бровь конюх и снова сокращает этот проклятый шаг между нами. С высоты своего роста принимается внимательно изучать моё пунцовеющее лицо.
А потом я вижу по глазам, что до него доходит.
Он откидывает голову и громко, заразительно смеётся. Я чувствую себя полной дурой.
Разворачиваюсь и бегом несусь к выходу из конюшни.
— Марго! Марго, стойте!
Ну вот, опять он. Совершенно необучаемый болван!
— Марго, не ревнуйте! Могу вас заверить, что в сферу моего интереса в этом поместье входят исключительно лошади.
Встаю как вкопанная, снова поворачиваюсь к нему и с размаху запускаю зонтик прямиком в ухмыляющуюся физиономию. Эйдан умудряется его ловко перехватить. Увы, мой план оставить парочку синяков этому кретину совершенно проваливается на первой же стадии.
— Не знаю, что вы себе там придумали,– сердито сдуваю надоевший локон. — Но я всего лишь хотела узнать, когда смогу покататься на своей Арабелле!
Эйдан небрежно зажимает мой зонт в пальцах, нависает надо мной, скрестив руки на груди, и смотрит свысока — взглядом строгого учителя на провинившегося школяра.
— Леди Вьюга будет готова завтра к восьми утра. Правда, ей ещё не приходилось терпеть на себе идиотскую штуковину, называемую дамским седлом.