Лучано – это улыбка отеля «Ритц», и она стоит дороже, чем все напитки бара. Его белый пиджак, четкий виндзорский узел черного галстука, подтянутый, стройный силуэт и какая-то мальчишеская лихость сразу подкупают. Франк улыбается: уже несколько дней, как мальчик причесывается совсем как он сам – прямой пробор и аккуратно приглаженные с боков волосы. Кто-то из сотрудников хандрит, а Лучано эта игра в прятки только забавляет. Он умеет угадывать ловушки наперед, он любит риск, он игрок. Стоит ли удивляться его страсти к скачкам? Всю свою юность он провел на туринском ипподроме, работал в конюшнях. Франк обещал как-нибудь до работы свозить его в воскресенье на ипподром «Отей», но раньше все не успевал, а теперь поздно: немцы запретили скачки. От этого сильно проиграли оба: Франк обычно делал ставки за посетителей бара, получая с них комиссию за выигрыш, – просто чтобы как-то поддержать свой довольно затратный стиль жизни.
Придется теперь искать другой приработок. Но какой?
В конце концов что-нибудь найдется – всегда находилось! Франк пока не готов продать немчуре свой Bentley Blower; автомобиль – предмет гордости любого нувориша.
Шесть часов вечера, звон часов из белого оникса – как звук трубы к началу битвы. Очередной вечер, очередной этап этой странной войны. Жорж одергивает куртку и идет открывать дверь, попутно делая самое любезное лицо.
– Улыбка и галантность – истинный дух Парижа!
Вот и правильно, Жорж, держись такой линии.
Но долго ли придется держаться?
5
1 июля 1940 г.
Вот и кончился этот проклятый июнь!
Неизвестно, что готовит июль, но он начинается с понедельника. У Франка Мейера это первый выходной с тех пор, как немцы вошли в Париж. Солнце светит, все вроде живы, «Ритц» спасен.
А дело это решилось накануне вечером за барной стойкой. Полковник Шпайдель зашел побаловать себя «Золотым клипером» перед ужином, и, воспользовавшись этим, Элмигер и его заместитель, загадочный господин Зюсс, предупредили его о грозящей опасности: без дополнительных финансовых влияний ожидаемый со дня на день рейхсминистр Геббельс будет здесь пить одну сельтерскую.
Но стоило Шпайделю позвонить в отель «Ле Мерис», где располагалась военная комендатура, как вопрос был мигом решен: генерал Штрессиус приказал банку Франции выдать отелю «Ритц» кредит в миллион франков. Получив официальное подтверждение, Элмигер даже отставил свой лимонад и выпил «Гленфиддич» – двойной, без льда.
И счетная машинка застрекотала дальше.
Сегодня утром Франк проснулся поздно, прочитал вчерашний «Пари-Суар» за чашкой черного кофе, убрал на кухне и аккуратно разложил белье. На обед он удовольствовался куском черного хлеба, арденнским паштетом и стаканом бургундского, и вот он уже на бульваре Капуцинок. Человек в сером твидовом костюме в «елочку», с галстуком в красно-зеленую клетку отыскивает следы того прежнего города, что был здесь всего лишь месяц назад.
Впервые Франк ловит себя на мысли, что немцы могут обосноваться в Париже навсегда.
На Шоссе д’Антен у него назначена встреча с портным. Еще в апреле Франк заказал у него две рубашки из поплина. Они пахнут свежестью, и все же от них веет далеким прошлым. Им достаточно переглянуться: оба они разделяют горькое чувство беспомощности. В знак извинения за то, что он несколько недель не работал, портной дарит Франку крошечный латунный солифлор. Это плоский сосуд, который наполняют водой и вставляют в верхний наружный карман пиджака. Замечательная безделица сохраняет жизнь цветку, продетому в петлицу. Завтра вечером Франк вставит в солифлор белую гвоздику – просто для того, чтобы утереть нос пруссакам с их погонами.
Утереть нос пруссакам: на данный момент ничего сильнее не придумаешь.
Выйдя на улицу, он оглядывается в поисках такси, – старая привычка! – а потом отправляется пешком к себе в 17-й округ Парижа.
Летнее тепло мало-помалу прогоняет мрачные мысли. Но, миновав парк Монсо, он замечает табличку:
«ЕВРЕЯМ ВХОД В МАГАЗИН ЗАПРЕЩЕН».
По телу пробегает дрожь. Он, Франк Мейер, вроде бы прекрасно известный в приличном обществе, лучший друг элегантных пьяниц, авторитет для светских людей всех пяти континентов, рискует своей жизнью, причем совершенно бесславно: никто не знает его тайну. Совсем другой коленкор – Лучано. До сих пор Франк старался не слишком об этом думать, ведь офицерам вермахта эти истории с происхождением до лампочки. Они менее одержимы национальным вопросом, чем нацисты. Имея на руках поддельный швейцарский паспорт, который выправил ему Франк, – излишняя осторожность не повредит! – мальчик должен быть плюс-минус в безопасности. Но Лучано молод, Лучано игрок… малейшая оплошность может оказаться фатальной.
Поднимаясь по лестнице к себе на улицу Анри-Рошфор, Франк понимает, что у него уже никогда не будет спокойно на душе, теперь ему придется бояться и осторожничать за двоих. Бармен отеля «Ритц» и его ученик – двое евреев в немецком капкане.
6
11 июля 1940 г.
Франк резко просыпается. Три часа ночи.
Ему зябко в намокших от пота простынях, в холодной влаге подавляемых страхов.
Скоро месяц, как немцы здесь, и что я делаю? Лижу задницу Шпайделю и непонятно, на что надеюсь… Я стал именно тем, чего так хотел избежать. Добрый вечер, господа! Вам «Ром-Фицц», лейтенант?
Вечные улыбки немцам выжигают внутренности.
А ведь вчера Филипп Петен стал полномочным главой Французского государства.
Прогнившая республика рухнула. Маршал, наконец, снова у руля!
Накануне старый вояка в маршальской фуражке выступал по радио. Его голос чуть дребезжит, но слова звучат четко и ясно.
Франк вспомнил маршала с первых звуков его речи: «Перед лицом своей судьбы Франция найдет новые цели и закалит свое мужество, храня веру в будущее».
Франк знал Петена, еще когда тот был генералом. Апрель 1915 г., Северный фронт. Австриец сделал Францию своей избранной родиной; и когда на нее напали, встал на ее защиту: у человека либо есть чувство чести, либо нет. И весной 1915 г. он оказался под началом Филиппа Петена – военачальника, сильно непохожего на других.
Они атаковали фрицев на высотах у Арраса, на хребте Вими. Артиллерия, шквальный огонь – и молниеносная атака, в нужное время, в нужном месте: 9 мая дивизия марокканцев прорвала немецкие позиции – французская армия ждала этого прорыва много месяцев! Но подкрепление опоздало, и наступать без него, в одиночку было самоубийственно. Петен остановил наступление, и война затянулась.
«Наша программа – вернуть Франции утраченные ею силы».
Голос маршала из приемника раскручивает воспоминания. Март 1916 г., Верден, Жорж и другие, а затем кровавое месиво Краона.
«Отдадим себя Франции! Она всегда вела свой народ к величию».
Франк ворочается в постели и думает о новом госте, которого вскоре примет на постой отель «Ритц». В императорские апартаменты, главный люкс-номер на втором этаже, скоро въедет Герман Геринг.
Рейхсмаршал переедет на Вандомскую площадь после того, как летом там будут проведены работы и, в частности, установлена огромная ванна. Франк провел самостоятельное расследование, и все выяснилось довольно быстро. Один офицер люфтваффе, в конце вечера разомлевший от коньяка, признался, что «железный человек» вынужден «по состоянию здоровья» принимать очень длительные ванны. Больше он ничего не сказал, но бармену хватило и этого, чтобы догадаться. Бланш Озелло тоже принимала длительные ванны, борясь с пристрастием к морфию. Что с ней теперь? Франк может лгать себе днем, но ночью тайное выходит наружу. Бланш не покидает его мыслей никогда. Она – его наваждение. Она недостижима. Где она в разгроме, охватившем страну?
Неподалеку от дома колокол на шведской церкви бьет пять.
7
Бланш. Она отважнее всех на свете. Впервые Франк Мейер увидел ее в отеле «Ритц», в Галерее чудес, в 1925 г. Она явилась ему, как знамение. Его противоположность, его негатив. Столь же красивая и надменная, сколь он, по собственному ощущению, был прост и зауряден. Столь же яркая, публичная личность, сколь он – персонаж фоновый и теневой. Хотя в глубине души так же ранима. Шеф уже показывал ему фотографию супруги, но ни одно изображение не может передать ее грацию: откинутые назад плечи, высоко поднятая голова и ноги, длинные, как летний вечер. Волосы черные, как вороново крыло, белоснежная кожа, очаровательные губы и детское, легкомысленное выражение лица – при сумрачных глазах. Принцесса в изгнании.
Франк Мейер и Клод Озелло знакомы с 1909 г. Общаются без фамильярности, с большим уважением друг к другу. Оба – первопроходцы, первооткрыватели района Оперы, который стал вотчиной американцев в Париже. Оба сумели заработать. Оба прошли Великую войну. Вернувшись с фронта, Клод Озелло стал помощником, а затем главным управляющим роскошного отеля «Кларидж». В 1922 г. там поселилась приехавшая с Манхэттена молодая американская актриса, к тому времени уже снявшаяся в нескольких немых лентах и мечтавшая о дальнейшей карьере. Вскоре девушка с Восточного побережья и импозантный молодой южанин становятся мужем и женой. Брак положил конец мечтам юной Бланш о славе.
Через несколько месяцев Клод Озелло поступает в отель «Ритц» на должность помощника управляющего. Сработала его безупречная репутация, да и сам он давно мечтал о «Ритце» – кто в гостиничном бизнесе не мечтает попасть в этот легендарный отель? Но он наметил себе еще более высокую цель. Вскоре после вступления в должность он попросил Франка о тайной встрече. До него дошли слухи, что вдова Ритц с предубеждением относится к евреям.
Стоял март 1924 г., в Париже было холодно. Они встретились в Кафе де ля Пэ за чашкой горячего бульона Viandox. Озелло открыл Франку, что девичья фамилия Бланш – Рубинштейн, что его жена – дочь супругов-немцев, эмигрировавших в Соединенные Штаты в конце 1880-х годов. Озелло опасался, что это обстоятельство повредит его карьере в отеле, где после смерти великого отельера Сезара Ритца бразды правления крепко удерживала его вдова – Мари-Луиза. Франк никогда не видел Бланш Озелло, но имел контакты, которые могли помочь его новому начальнику. Конкретно – ему сразу вспомнился один завсегдатай его бара, сотрудник американского посольства, за которым числился немалый долг. Для него не составит большого труда исправить ашкеназское происхождение девушки из Нью-Йорка. Направить в полицейский участок заявление об утрате документов, потом с помощью своего человека изготовить и заверить новое удостоверение личности с другой девичьей фамилией, которую никто в Париже проверить уже не сможет. Несколько недель спустя Бланш Рубинштейн превратилась в Бланш Росс, уроженку Кливленда. Типичная юная христианка со Среднего Запада. Франк взял себе комиссионные в десять процентов – столько же он брал, когда делал за клиентов ставки на скачках, получая комиссию в виде чаевых, – а Клод Озелло теперь мог спокойно обдумывать свое восхождение к посту управляющего отелем «Ритц». Он станет им два года спустя.