Двигаться приходилось так быстро, что окружение размывалось.
Альфачик прикрывал меня слева, а справа я и сам справлялся. Летали всполохи молний от моих и его ударов. Вспыхивала зелёная мана на рунах молота и топора. Разлетались на части враги. Я их не жалел, они меня тоже.
Сразу трое атаковали меня справа, пытаясь проткнуть клинками. Я сделал шаг назад, а затем снова вперёд, рассекая воздух слева направо топором. Рассёк заодно и их. Хорошая всё-таки секира.
Новый крик «Банзай» привлёк моё внимание — на гриву Альфачика сверху спрыгнул враг и занёс маленький китайский кинжал для удара. Я успел сбрить его молотом, ветром пошевелив шерсть на голове Лютоволка. Для этого мне понадобилось меньше доли секунды.
Ряды япошек заметно поредели после первой атаки. Кого-то разрубил мой топор, кого-то поджарило молниями Альфачика. Пару вбил в пол мой молот. Узкоглазые с истошными визгами откатились назад, чтобы перегруппироваться. Но такой возможности я им давать не собирался.
Альфачик набросился на них слева, метая молнии и метя клыками в их глотки. Я атаковал справа, разбежавшись и в прыжке обрушив объединённую мощь топора и молота на головы врагов.
Вдруг блёклая вспышка разрезала ставший кровавым полумрак ангара. Группу выживших, которых осталось не больше двух десятков, окружило мягкое серебристое сияние. По форме оно напоминало закрытый бутон пышного цветка.
Молот и топор отскочили от бутона, не причинив вреда.
А в центре, высоко вскинув руки, стояла та японка. Сейчас, подсвеченное мягким лунными сиянием, её лицо казалось просто божественно красивым.
Эх, ей бы в борделе работать. От клиентов бы отбоя не было. Да что там, я бы сам к ней наведался разок-другой! Кимоно, туго стянутое широким поясом, обтянуло ладный стан. Узкая талия, спортивные бёдра, что выглянули в разрез ткани. Только лицо было исковеркано злобой и красной юшкой, сбегавшей из уголка губ.
Выжила, но какой ценой?
— Вам не победить… Лунный цветок! — с трудом выговорила она.
— Да мне и не надо, — пожал я плечами. — Посмотрим, сколько ты продержишься.
И я начал один за другим наносить сильные удары по тускло светящимся лепесткам. При каждой атаке они мерцали, но держались. Женщина приседала всё ниже. Пол под сферой покрывался трещинами и оседал, будто проваливаясь с каждым ударом.
Вдруг женщина вскрикнула, и один из лепестков бутона оторвался и устремился к Альфачику.
«Ложись» — успел я заорать мысленно.
Лютоволк среагировал мгновенно и припал к земле. Лепесток срезал шерсть на его загривке и улетел дальше, покорёжив балку и часть ржавых механизмов.
Несколько следующих лепестков, направленных уже в меня, я сумел отбить молотом. Один даже вернулся назад и рассёк на части троих врагов. Поняв, что в местах выпущенных лепестков новые не появились, я снова атаковал.
Цветок повернулся ещё целыми листьями. Это спасло врагов от меня, но не от Альфачика. Молния поразила ещё нескольких.
— Стой! — вдруг вскрикнула женщина. — Ты почти уничтожить мой клан. Остановись!
— Не я это начал, — пожал я плечами, всё больше вбивая остатки её цветка в пол.
— Если ты сохранить нам жизнь, я… Я сказать, кто заказчик!
— О как. — От изумления я в самом деле остановился. Альфачик чуть не подавился молнией, которую уже почти выплюнул в япошек. Пришлось садануть ею в потолок, отчего она срикошетила и врезалась в ногу одному из врагов. Он свалился на пол с истошным воплем. — Ой. Он сам виноват! И вообще, ты же не можешь сказать его имя. Иначе смерть, разве нет?
— Я мочь показать, — прошептала Нахх, встав на одно колено. Но руки не опустила, чтобы защита не спала окончательно.
— Ты думаешь, это так работает? — не поверил я.
— Я… не пробовать. Вдруг сработать!
— Что ж, звучит разумно, — кивнул я, резко опуская молот на пол.
Даже слишком резко. От него вдруг поползла глубокая трещина к просевшему полу, где стояли япошки. С глухим рокотом воронка провалилась сразу на полметра, а затем пол окончательно обвалился. Большинство врагов успели отпрыгнуть, но двое — самый долговязый и ещё один — провалились вниз. Тот, что поменьше, отчаянно цеплялся за долговязого, погубив в итоге обоих.
Ангар заполнило розоватое свечение, вырвавшееся из дыры.
Внизу проходил тот самый запертый уровень, которым я планировал идти изначально, потому что он более прямой и короткий. Мои удары молотом пробили дыру в метровом слое горной породы между этажами.
Нахх тоже успела выпрыгнуть, приземлилась на другой стороны провала и тут же, не выдержав, осела на землю. Да, крепко ей досталось.
Внизу орали два голоса. Один всё повторял «Кацу». Видимо, чехвостил. А второй кричал с мольбой «Исама». Но вскоре их голоса смолкли. Мы с Альфачиком переглянулись. Япошки тоже тревожно озирались, несколько помогли своей начальнице подняться.
Вдруг из дыры повалил густыми клубами розовый туман.
Так вот он где. Розовый туман, о котором упоминал кузнец Торвальд. А я всё гадал, когда он появится. Видимо, все шесть веков он был заперт на одном из уровней гномьих шахт, и теперь, будто под давлением, толчками вырывался из своей темницы.
Следом с нечеловеческим рычанием выпрыгнули двое узкоглазых. Только теперь они перестали ими быть. Их тела раздуло, мышцы увеличились в объёме и разорвали одежду, глаза выпучились, словно у рыб, а вены на теле вздулись, светясь изнутри розовым.
Их безумные взгляды скользнули по мне с Альфачиком, оставив нас без внимания. Затем парни обернулись и уставились на Нахх.
(яп.) — Женщина! — хором проорали они одно слово на своём непонятном языке.
И кинулись к Нахх, которая бросилась бежать с ужасом в глазах.
А следом из провала начал быстро расползаться туман. Клубы вылетали из него словно щупальца, тонкие и гибкие, цеплялись за пол и подтягивали «тело». Нескольких замешкавшихся япошек они мигом обвили, залезли в рот, нос, уши и даже глаза. Бедолаги кричали, когда туман поднимался их в воздух, и беспомощно сучили ногами и руками. А затем их тела раздувало, как у первых двух.
(яп.) — Женщина… — один за другим повторяли они и пускались следом за Нахх.
— Спасти меня, Дубов! — истошно кричала та где-то впереди.
Ага, сейчас. Бегу и падаю. Жаль только, что теперь она вряд ли укажет на заказчика нападения. Да и самому бы в этот розовый туман не угодить. Он как раз уже к нашим ногам подбирался. Я еле успел поднять и отдёрнуть от него молот, спрятав оба оружия в кольце.
Розовое марево быстро расползалось по ангару, как густой кисель. Забираясь под машины, ломая ящики, обрушивая стеллажи.
Мы с Альфачиком попятились. Опять придётся другой путь искать… Но, насколько я помню карты, этот единственный. Может, если забраться на машины, то удастся по ним перебраться на ту сторону? Не будет же он расползаться бесконечно. Или будет?
Я развернулся к ближайшему бульдозеру, но внезапно из-за его ковша показалось розовое щупальце.
Так. Этот вариант отпадает.
Повернулся к другой машине — то же самое. Туман вдруг оказался со всех сторон и быстро сжимал розовое кольцо вокруг нас.
Боже, как же ужасно это звучит. Но и выглядит тоже. Я не хочу бегать по пустому городу гномов в поисках женщин. Мне для этого нужен нормальный город!
Туман клубился уже в паре метров от нас. Альфачик отдёрнул лапу от извилистой струйки и прижался ко мне боком. Ещё одно щупальце уже коснулось моего ботинка, и я ощутил, будто ступню сжимает невидимая рука.
Вдруг почувствовал толчок сзади. Неужто туман?
Ткань жилетки натянулась, и ноги оторвались от пола. Я попытался обернуться, но ничего толком не смог увидеть. Только раскачался. Меня быстро подтянуло к потолку, а следом к мечущемуся внизу Альфачику устремилась белая нить. И его тоже вздёрнуло и подвесило рядом со мной.
Туман злобно клокотал на полу ангара.
А затем перед нами показался гигантский паук, которого я был очень рад видеть.
— Гоша!
Мохнатый восьмилапый переросток быстро сплёл под нашими ногами плотную паутину между параллельными балками и обрезал нить, поднявшую нас сюда. Сеть мягко пружинила под ногами, но не рвалась. Похоже, мы всё-таки удерём из этого места.
— Ну что, братцы, — потёр я руки, глядя на обоих питомцев, — давайте выбираться отсюда.
Территория Османской империи
У заброшенного выхода из катакомб
Пару часов спустя
Два янычара несли вахту в пустынном предгорье. Один постарше, с лицом, испещрённым шрамами и морщинами, второй моложе, с длинными, ухоженными волосами, чёрными как ночь. И сейчас тоже ночь стояла. Тёмная и безлунная. Только голубые точки на небе перемигивались.
(осм.) — Охрам, на кой-хрен мы здесь стоим? — зябко повёл плечами молодой.
Оба солдата притаились за стволом толстой сосны. Упавшей так давно, что она успела почти окаменеть под лучами немилосердного солнца и под промозглыми горными ветрами. Они наблюдали за входом в какие-то старые катакомбы гномов. Каменная дверь давно обвалилась внутрь, а сверху её придавило обломками осевших горных пород.
(осм.) — Сидели бы сейчас в казарме, пили вкусный горячий салеп… — продолжал мечтать озябший молодой янычар.
(осм.) — Тихо ты, Серкат, — отвечал ему умудрённый жизнью и боями Охрам. — Надо, значит надо. Приказано стеречь границу от русских. Если появятся, сразу доложить.
(осм.) — От русских? Да мы в нескольких ферсахах (прим. авт. Ферсах — османская мера расстояния, около 5,5 км) от границы, — отмахнулся Серкат. От резкого движения волосы, что он перекинул через плечо, рассыпались обратно по спине. — Откуда им здесь взяться? К тому же это явно гномские катакомбы. А их город под горами давным-давно заброшен.
(осм.) — Командир получил донесение, что здесь могут пройти диверсанты сегодня или завтра. Мы обязаны всё проверить и доложить!
Серкат вздохнул и покачал головой, сетуя на упрямство боевого товарища.
(осм.) — Говорю тебе, Охрам, нечего нам тут делать. Даже гномы отсюда свалили.