И никто не захотел на себе испытать молнию Лютоволка. Странно, а минуту назад собирались сделать именно это. И как только Агнес их уговорила? Неужто за день вдруг мозги растеряли?
Я сел на диван напротив камина, спиной к девушкам, и глухо произнёс:
— Вы могли спалить комнаты, а то и весь этаж. Вы могли убить друг друга. Чёрт его знает, что ещё могло пойти не так. А зная вас, я в этом не сомневаюсь!
— Вот сейчас обидно было… — пробурчала княжна.
— Тише, Ваша Светлость! Господин делится мудростью, — а это Вероника.
— Да поздно уже с вами мудростью делиться, малахольные, — махнул я рукой, подзывая их встать передо мной. Как послушные овечки, они подошли и выстроились в ряд. — Будем пробовать усваивать мудрость способом Дубовых. Разворачивайтесь и нагибайтесь.
Первой это сделала Вероника. На ней была не самая длинная юбка, так что вид на ножки открылся замечательный. Остальные замялись.
— Зачем это? — удивилась Лакросса.
Я снова уничтожил её взглядом, и она последовала примеру Вероники.
Агнес с княжной вздохнули, переглянулись и тоже развернулись.
Передо мной выстроились в ряд четыре прекрасные попки. Сначала княжны, затем Агнес, после Вероники и Лакроссы. У последней, как обычно, короткие шортики были максимально в обтяг.
Эх, в другой ситуации я бы такому порадовался. Но сейчас, раз до них не доходит элементарная техника безопасности через голову, то дойдёт через ягодички.
— Это обязательно? Я вообще-то княжна и… — тревожно заговорила Василиса.
Шлёп!
— Ай! Тиран…
Княжна отошла в сторону, потирая попку.
— За то, что повелись на её уговоры, — напутствовал я. А затем прошёлся по упругим ягодицам Агнес.
— Ох, господин!.. — эротично закусила губу Вероника, когда пришла её очередь.
Да… Эту наказывать бесполезно.
Лакросса стерпела наказание молча.
— А ты без ужина! — повернулся я к притихшему за кухонным столом Альфачику.
Он сразу приуныл. И я понял, что вскоре сдамся под его печальным взглядом и всё равно накормлю. Зараза шерстяной.
— А теперь быстро за стол, — скомандовал я, подбирая пакеты с едой — Особенно вы обе, — сурово взглянул на Агнес и Веронику. — Вы многое пропустили, пока мы были на турнире, сейчас будем навёрстывать.
— Как будем навёрстывать? — захлопала пышными ресницами синеглазка.
Выглядела при этом она крайне наивно. Ещё и пальчиком ткнула в пухлую губку.
— А я, кажется, знаю, — повела носом гоблинша. — Еда!
Девушки расселись за круглым столом, пища и ойкая, когда касались ушибленными попками стульев. Ох уж эти звуки, ласкающие слух. За окном тем временем вечерело, от растопленного камина веяло жаром. Альфачик возле него улёгся спать, полностью довольный жизнью. Наверно, он даже не вспоминал прошлое. Да впрочем, почти и не помнил его. Судя по ещё мокрым лапам, весь день носился по окрестностям, распугивая случайных студентов и животных.
Раскладывая еду на столе, я улыбнулся этим мыслям. Рад, что спас его тогда. Прикипел к животине.
— Вероника, ешь осторожнее, — как добрая мамочка, посетовала княжна. — У тебя со стойкостью к электричеству так себе, а тут еда такая…
Она шуршала фольгой, разворачивая одно из блюд. Повара ресторана расстарались. Здесь была и уха, и стейк, приготовленный на гриле, и блинчики с той самой икрой, и ещё несколько видов закусок с мясом электрощуки.
— Да мне уже по шарам вдарило! — пищала от восторга Агнес.
Волосы на её голове встали дыбом, глаза расширились, а в очках на лбу мелькали разряды.
— Бз-з-з! — дёрнулась гоблинша.
— Бз! — вторила ей оркесса.
А потом засмеялась. И смеялась всё больше по мере того, как её язык било током.
Похоже, мясо как следует промариновали, усилив его свойства. Тогда надо и самому его отведать!
Я откусил сочного стейка и чуть не подпрыгнул. Мало того что вкусно, так между ушей будто линию электропередач протянули. Тело бросило в жар, а язык завибрировал от удовольствия. Да-а-а, я этим ребятам ещё что-нибудь обязательно теперь принесу!
— Ай! — подскочила Вероника и схватилась за задницу.
Княжна весело захихикала с протянутым пальцем. Но быстро сама слетела со стула, когда Лакросса ужалила её между лопаток.
— Зараза! — пропищала она снизу. — Я отомщу!
— Мстилка не выросла, — хохотала Агнес.
— У тебя будто выросла!
— Захочу, дак вырастут! — с гордость подбоченилась гоблинша, пуская в ход свой дар. И её грудь из крепкой двойки превратилась в сочную тройку.
Молния на комбинезоне несколько раз щёлкнула, расходясь в стороны. И таки разошлась, явив миру озорной лифчик с узором из бананов, когда Вероника отомстила Агнес, ударив её током.
А я наслаждался зрелищем и жевал одну из закусок, нацеливаясь на блинчик. Я любил блинчики с икрой, а уж с икрой электрощуки они должны быть просто зажигательными.
Так и пролетел субботний вечер. За едой, смехом и постоянным обменом электроэнергией. Мне тоже пару раз досталось, аж глаз задёргался. Но было весело!
Потом наступило утро, и я, взяв с собой перекус и Лютоволка, отправился на охоту. Охоту на людей.
Глава 3
Окрестности горы Домбай-Ульген
Лысый мужчина с идеально выбритым круглым черепом прятался на небольшом уступе в нескольких сотнях метров от пролегавшей внизу горной дороги. Рядом с ним лежали ещё двое людей. Один тип — бородатый настолько, что за чёрными кудрями не были видны губы и щёки. Нос торчал, как маленькая скала над лесом. Второй была женщина со шрамами на суровом и некрасивом лице. Настолько некрасивом, что даже другие члены банды Хрустального Черепа гнушались предлагать ей плотские утехи. Она брала их сама. В буквальном смысле.
Женщину звали Анна, но все называли её Вдовой. Потому что любой мужчина, осмелившийся стать её мужем, вскоре погибал при загадочных обстоятельствах. Бородоча-кавказца звали Рулон. Товарищи, из тех, что посмелее, звали его Рулон Обоев. Но недолго. Рулон кулаками выбивал из них эту привычку.
Остальная банда Хрустального Черепа ждала условного сигнала за небольшим горным перевалом выше по склону. Их лидера прозвали так за его внешний вид. Тонкая кожа просвечивала почти как стекло, а губы ему отрезали давным давно. Когда мужчина ухмылялся, из-за глубоко-посаженных глаз казалось, что улыбается сама смерть.
Это место Череп выбрал не случайно. Узкая дорога с одной стороны была стиснута горной рекой с быстрым потоком, а с другой — крутым горным склоном. Чахлые кустики не могли дать никакого укрытия, а ближайшие горные заставы, что могли выслать на помощь жертвам банды отряд, находились одинаково далеко.
Внизу на дорогу выехал небольшой разведывательный отряд. Три всадника проскакали мимо, поднимая пыль. Череп дотронулся до небольшого маскирующего артефакта на груди. Благодаря ему любой, кто поднимет взор, увидит лишь горный уступ с несколькими пожелтевшими кустиками.
Всадники исчезли за поворотом дороги, и вскоре стих стук их копыт. Череп поёжился, выдыхая морозный пар. На высоте в несколько километров было достаточно холодно, медленно кружась с неба падали маленькие снежинки. Бледное солнце светило где-то вверху, слегка грея спины людей в засаде.
Главарь насторожился, ожидая, когда из-за поворота покажется добыча. До его слуха донёсся перестук множества копыт, скрип колёс, отражённый соседними горными склонами, людской гомон и недовольное ржание лошадей.
Вскоре медленно, будто сытая змея, на дорогу выполз длинный караван. Вдова, глядя на него, восхищённо выдохнула, Рулон глухо присвистнул, чем вызвал неодобрительный взгляд командира, от которого у него сразу похолодело в жилах.
— Вот это я понимаю, добыча… — злорадно оскалилась Вдова, потирая рукоять кривого ножа на груди.
Караван охраняли хорошо экипированные бойцы. Сами купцы накинули на себя дорожные плащи, но из-под них всё равно выглядывали богатые одежды. Телеги, доверху гружёные товарами, тяжело переваливались на кочках.
Скорее всего, караван вёз самоцветы с одной из высокогорных шахт, к которой не могли подобраться грузовые дирижабли. Они-то могли бы утащить сразу весь товар, но и сбить их не так уж сложно. Поэтому купцы предпочитали ходить в этих местах по-старинке. Надёжнее и дешевле.
А этот обоз был особенно крупным. Будто везли партию, добытую за полгода. Или какую новую жилу с самоцветами открыли.
— Клянусь Аллахом, после такой добычи можно и на пенсию уйти, — пробормотал Рулон.
— Тот красавчик мой, — сплюнула Вдова, достав нож.
Она не сводила взгляда с юного аристократа с тёмными ухоженными волосами и женственным лицом. Он двигался верхом чуть в стороне от обоза, будто провожая его.
— Ну, трубить к атаке? — не дождался реакции командира бородатый.
Черепу было жаль упускать такой куш, но сегодня он здесь не за этим. По этой дороге скоро должна пройти рыбка куда крупнее. И сочнее. Лично для него.
— Нет, — коротко бросил он, снова приникая к краю уступа.
— Командир, упустим же… — почти простонала, не размыкая зубов, здоровая как бык Вдова.
Стонала она, кстати, неплохо. И это удивительно, учитывая её внешность и нрав.
— Я сказал нет, — холодно ответил Череп, недобро сверкнув глазами, когда обернулся к соратнице.
Вдова поёжилась. Она-то знала, как жесток мог быть Хрустальный Череп, если ему перечить. Шрамы на её лице напоминали об этом каждый раз, когда она смотрела на своё отражение.
Рулон тоже отполз подальше от края уступа, чтобы не видеть, как такая ценная добыча уходит прямо из-под носа. Лучше упустить её и выжить, чем начать спорить с командиром, а потом оказаться на дне глубокого ущелья. Мёртвым.
Череп провёл рукой по гладкой макушке, стирая капли влаги от растаявших снежинок.
Да, ему было жаль упускать караван, доверху набитый драгоценностями и, возможно, рабами. Власть Российской Империи запрещала рабство, но здесь, в горах, рука Зимнего дворца могла добраться далеко не до каждого человека.