— Но… тогда почему он напал на меня?
— Он… не совсем напал. Если Сергей сам тебя пригласил, то допускал, что не сможет одолеть меня в бою. Ты была нужна для подстраховки. Как запасной план. И он сработал.
— И тогда… пробудился твой Инсект? — она подняла на меня глаза, голубые, как арктический лёд. — То есть ты испугался, что он убьёт меня?
— Да.
— Но ты не знал, что твой дар сейчас проснётся.
— Я всегда думал, что у меня его нет.
Василиса повернулась и пошла дальше. Задумчивость не покидала её.
— То есть… ты был… апчхи! Готов потерять руку, чтобы спасти меня?
Я пожал плечами. А какой у меня был выбор?
— Да.
Мы молча шли дальше. Точнее, шла княжна, а я хромал. В какой-то момент она вдруг посуровела и молча кивнула самой себе, а я почувствовал, что в ладонь втиснулась узкая ладошка Василисы. Почему-то этот жест показался мне более интимным, чем её сон голышом в моей кровати.
— Ой! — она вдруг отдёрнула руку, которая была вся испачкана красным. — Вот я дура! Ты же кровью истекаешь, а я всё о себе! Пойдём скорее!
— Я иду с максимально возможной скоростью, — ответил я. А потом почувствовал, что у меня начинает кружиться голова.
Пожалуй, стоит ускориться!
Княжна обхватила меня за руку и потащила за собой. Если мне не изменяет память, на глазах других студентов она не позволяла себе такой фамильярности. Не пожалела бы девочка потом о своей репутации. Вон, уже гуляющие студенты останавливаются, чтобы посмотреть на полуогра с дочерью Якутского Светлейшего князя.
— Василиса, на нас ведь люди смотрят…
— Дурачок! Мне наплевать!
Она хихикнула, взглянув на меня. Её глаза смеялись. А потом отвернулась и показала кому-то из толпы зевак язык.
В лазарете было светло и уютно, пахло чистотой и стерильностью. Шесть коек, по три с каждой стороны небольшой комнаты, заправлены белоснежными простынями и тонкими одеялами. Пётр Васильевич, как увидел меня, сразу заставил лечь на одну из них.
— Да мне нормально, доктор, — соврал я. К горлу то и дело подкатывала тошнота. Я чувствовал себя максимально усталым, всё тело горело от ран.
Фельдшер пальцами коснулся моего лба, в месте прикосновения тут же разлилось тепло.
— Да уж, нормально, — скривился Пётр Васильевич, — да на вас места живого нет. Старые раны ещё зажить не успели, а вы уже новых наполучали. И ваши клетки только научились трансформировать ману, как вы тут же израсходовали все запасы! Ужасная неосмотрительность. Я запущу ваши регенеративные процессы, но пропишу неделю постельного режима. Полежите у нас здесь.
— Неделю? — взревел я, тут же приходя в себя. — Я в выходные собирался в город деньжат подзаработать.
Видя моё сопротивление, Пётр Васильевич вздохнул:
— Не бережёте вы себя, Дубов. В самом деле, вы же не дубовый!
— Вообще-то, — подняла руку Василиса, привлекая внимание. — Дубовый. Везде.
Везде? В смысле везде? Я посмотрел на княжну, а она покраснела. Понятно…
— О, значит, вот как проявился ваш Инсект. Любопытно, во что он разовьется. Ладно, — кивнул фельдшер. — Будь по-вашему. У меня есть одно мощное зелье, приберегал на особый случай. Но один день вы проведете под моим наблюдением!
Я обречённо кивнул. Пётр Васильевич принёс пузырёк с вонючей тёмно-зелёной жидкость и влил мне её в рот. Она была густой и очень горькой. Потом коснулся моей руки, отчего сначала по телу пробежали мурашки на пару с электрическим покалыванием, а потом меня бросило в жар. Запустил регенерацию, значит. А мне ужасно захотелось спать.
— Княжна, больному нужен покой…
— Нет, я останусь, — Василиса разве что ножкой не топнула.
Пётр Васильевич посмотрел на меня, на неё, снова на меня.
— Видите ли, Николай, у этого зелья есть один побочный эффект…
Я отмахнулся. Я уже понял какой — мне жутко хотелось спать, а веки словно кто-то тянул вниз, чтобы закрыть их.
— Пусть остаётся, — проворчал я. — Её холод сбивает жар.
Фельдшер развёл руками:
— Ну, вы люди взрослые. Так и быть, оставайтесь. К завтрашнему вечеру я вас выпишу.
После этого Пётр Васильевич вышел и оставил нас с Василисой одних. Она тут же легла рядом и обняла меня; освежающий холодок разлился по всему телу.
Боже, какое облегчение… только волосы нос щекочут. Но это можно потерпеть… Да и лень двигаться, подушка такая мягкая. Отосплюсь… А послезавтра пойду в город.
Как же хочется спать…
500 лайков!
Друзья как и обещали дополнительная 12 глава.
Глава 12
Проснулся я от того, что мне было удивительно хорошо. Я чувствовал себя свежим и отдохнувшим, полным сил и исцелившимся от всех ран. Не открывая глаз, попробовал пошевелить руками. Левая свободно двигалась, а вот правую кто-то держал. Я приоткрыл глаза и увидел, что всё ещё лежу в лазарете, в окно бьёт оранжевый закат, а руку зажала между своих ног холодная княжна Онежская. Едва я осознал, где находится моя ладонь, как моё сердце заколотилось. Да, я ощущал небывалый прилив сил. Особенно в одно место. Медленно я скосил глаза вниз и увидел, как мощный стояк приподнял шатёр одеяла.
— Т-ты проснулся? — донёсся тихий всхлип справа.
— Да, — я постарался, чтобы мой голос звучал, как можно более естественно и непринуждённо, но какой там…
— Он так уже п-пятнадцать минут.
— Это нормально для утра.
— Но сейчас вечер…
— Для него утро.
— Я б-боюсь пошевелиться и не могу отвести глаза. Я… я видела вчера, но не думала, что он… такой большой!
Что за зелье дал мне вчера фельдшер? Видимо, оно так подстегнуло мой организм, что он теперь срочно требовал делиться жизненной энергией! По крайней мере я ощущал дикое желание, и у меня из головы не шло местоположение моей правой ладони.
— Не беспокойся, княжна, — я пытался казаться весёлым и беззаботным, — нужно всего лишь взять и…
— Не-е-ет! — завопила Василиса. — Ни за что! Я не готова к такому!
Она вскочила, схватила с тумбочки свой шарф и выбежала вон.
— … уйти, — закончил я фразу.
Ну, в принципе, княжну от себя я обезопасил. Уже хорошо. Ещё не хватало обесчестить дочь Светлейшего князя. Во-первых, я не такой, а во-вторых, потом мне либо жениться придётся, либо огребать на дуэли. Если первое я ещё смогу пережить, то дуэль с патриархом рода Онежских явно нет.
Я снова посмотрел вниз. Проблема ещё стояла в полный рост, но вроде начала спадать.
— Жизнь бьёт ключом, да, Дубов? — в лазарет вдруг вошёл Пётр Васильевич и усмехнулся, кивнув на моё одеяло. — Я предупреждал о побочном эффекте лекарства. Вы с княжной не?..
— Нет! — тут же воскликнул я.
— Ну и хорошо. Данный эффект продержится ещё пару дней, а потом всё вернётся к норме.
Он подошёл и осмотрел мои раны. Разрезал бинты и снял их. Под ними оказались коросты от заживших царапин, пара мелких шрамов и уже сходящие пятна синяков.
— Что ж, вас можно выписывать! Здоровье у вас богатырское, Дубов, так что вы свободны. Одежду вашу заменили на новую, она внутри тумбочки. Ателье с вами скоро круглосуточно работать начнёт.
— Спасибо, Пётр Васильевич, — поблагодарил я.
— Ну, всё-всё, — улыбнулся тот. — Выметайтесь.
Я не заставил его ждать. Оделся, пока он набивал и закуривал трубку с длинным тонким мундштуком и вышел. Напоследок обернулся — фельдшер в клубах оранжевого дыма стал похож на сказочного волшебника. Только островерхой шляпы не хватало.
Сегодняшние занятия я пропустил. Из-за того, что проспал почти целые сутки, сна не было ни в одном глазу, и я решил наверстать пропущенные уроки. Зашёл в комнату, взял пару учебников и направился в парк при академии. Настроение такое, что корпеть над книгами в душном помещении не хотелось совсем. Уж лучше на свежем воздухе. К тому же за учебниками время пролетит незаметно, наступит завтра, и я отправлюсь в город, где смогу заработать немного деньжат. И посетить бордель. Может, на пару дней там вообще поселиться? Пока побочка от зелья не пройдёт.
Мимо меня пробежала Лакросса. Та самая дочь оркского вождя. А все парни, что были в парке, повернули головы ей вслед. Сегодня оркесса оделась ещё более вызывающе, а в какой-то момент я поймал на себе её взгляд. Не давало ей покоя, что я не поддаюсь её чарам. Но сегодня мог бы, потому что она снова бегала в тонком топике, но вместо бесформенных штанов теперь надела тонкие шортики, такие же зелёные, как топ. И они обтягивали буквально всё.
Под бронзовой кожей перекатывались безупречные мышцы, а под тканью шорт тёрлись две половинки безупречного персика. Да, я мог бы сдаться, но именно из-за того, что эта вертихвостка этого от меня и добивается, всё-таки не сдамся. Она пробежала второй раз мимо меня, а я едва смог удержать глаза на страницах книги. На третьем она остановилась возле меня, и поставила ногу на скамейку, чтобы завязать шнурки. Делала она это с совершенной грацией. Издевается, зараза.
— Как дела, Дубов? — спросила она. Её грудь часто вздымалась, из декольте торчали две прекрасных дыньки спортивного третьего размера. — Не хочешь пробежаться?
— Ты за мной не угонишься.
— С чего бы это? Я всю жизнь тренировалась в высокогорье, а на этой высоте кислорода намного больше. Я сделаю тебя в два счёта.
Она самодовольно улыбнулась, обнажив два маленьких клычка и взмахнув длинными ресницами. В принципе, идея пробежаться не такая уж плохая.
— Идёт. Три круга вокруг парка. Что на кону?
— Свидание со мной.
— Не боишься, что я выиграю?
— Увальню вроде тебя ни за что за мной не угнаться.
Я хмыкнул:
— Заметь, я тебя за язык не тянул.
Пока Лакросса бежала на месте, высоко задирая колени, чтобы снова разогнать кровь, я снял свитер, закатал рукава рубашки и поправил школьные брюки, чтобы они не мешали. Немного размялся, и на счёт «три» мы припустили вокруг парка.
Для меня самым главным было бежать впереди оркессы. Потому что, беги я позади нее, от вида её чудесной попки я бы тут же начал прихрамывать. А это снизило бы мою скорость втрое. Да и обгонять, возможно, не захотел бы её. Так что я сразу вырвался вперёд и пробежал три круга, каждый где-то под километр, вокруг парка, слушая злобное пыхтение позади меня. Должен признать, Лакросса бегала быстро. Возможно, даже быстрее меня, просто я всё ещё был под воздействием зелья Васильевича, и во мне просто бурлила энергия. Я даже своего веса не ощущал. Наслаждался вечерней прохладой и шелестом ветра. В парковом пруду плавали утки и крякали. Какая-то декоративная и безобидная порода.