Третий круг закончился там же, где начался. У скамьи, на которой я сидел. Обернулся, но Лакроссы не увидел, похоже, обиделась из-за проигрыша. Возможно, даже первого в её жизни. Ничего, слово надо держать, значит, увидимся на свидании. Только где и когда, я пока не знал.
— Ну, Дубов, всю малину испортил! — прокричал мне один парень. Он и половина других студентов с разочарованными вздохами потянулись вон из парка.
Я улыбнулся самому себе. Простите, ребята, видит Бог, я не специально. Зато от бега мне полегчало, и я решил продолжить чтение учебников у себя в комнате. Путь в мужское и женское общежитие проходил по одному коридору, который в конце раздваивался. В одну сторону, влево, он шёл к лестнице на подземные этажы, где и была мужская часть общежития, а в другую — к лестнице на верхние этажи, где располагалась женская половина.
Обычно вход в женскую половину сторожила старуха-вахтёрша. Она сидела в маленькой будке, а оставшийся проход загораживал турникет. Свято блюла честь живущих здесь девушек. А вот парней никто не стерёг. Ну оно и понятно, кто в здравом уме сунется в мужскую общагу?
Сегодня вахтёрши почему-то не было. Зато я услышал голоса. За будкой стояла Агнес, припёртая к стенке двумя девицами, рыжей и брюнеткой, красивыми, как с картинки. Гоблинша повесила курносый нос и хлюпала им, не поднимая головы, а две, судя по нарочитой красоте, аристократки над ней потешались.
— Будь моя воля, — цедила брюнетка, — я бы вам, зелёным, запретила в академии учиться. Сидите в своих трущабах и носа не показывайте, чтобы не портить настроение благородным людям.
— Да, а ещё лучше, — вторила ей рыжая, — если их и из городов вышвырнут. От них только дым и копоть, портят свежий воздух.
— Уж лучше дымом вонять, чем смердеть, как вы, — зло выкрикнула Агнес. — Даже ванной духов ваше зловоние не перебить.
А она себя в обиду не даёт! Молодец. Но гоблинша тут же получила пощёчину за свою дерзость. Она подняла голову, на щеке появился след ладони, тёмно-зелёный, а в карих глазах загорелась злость.
В моих тоже.
Я как раз подошёл ближе.
— Не нашли никого своего размера, чтобы поиздеваться?
— Ой, — обернулась брюнетка, — неужели это тот мифический муж, которым она нас пугала? Тебе ли говорить о размерах, Дубов. Сам-то тоже никого не нашёл, да? Вот и мучаешь малявку.
В глазах Агнес при виде меня появилась радость. Но потухла, когда я развернулся и пошёл обратно.
Рыжая не удержалась:
— Вот и всё, бросил тебя твой муженёк?
А я просто зашёл в будку, взял огнетушитель и вернулся.
— А вы? — спросил я.
— Что мы?
— Вы — моего размера? — я взглядом указал на бугор в штанах. И нет, это он ещё в спокойном состоянии. Ну как, в спокойном? Если учесть побочный эффект зелья, то не очень… но жарить этих куриц облезлых я даже за деньги не хотел.
Брюнетка побледнела от ярости:
— Что ты себе позволяешь, выскочка безродный?
— Да, что ты себе позволяешь… — вторила ей рыжая, но не так уверенно. Не сводила глаз с моего паха. Видимо, думает, что она мне по размеру.
Я пожал плечами.
— Всё, что захочу.
И направил на них струю из огнетушителя. Липкая пена тут же облепила красоток под их вопли и визги, и они побежали от меня куда подальше. К сожалению, «куда подальше» оказалась ближайшая стена, так как пена ослепила их, и они ничего не видели. Так и бегали, врезаясь в стены, спотыкаясь и крича. А Агнес пару раз дала им по задницам. Правда, для этого ей пришлось подпрыгивать, так что удары получились болезненные и обидные.
Я поставил огнетушитель на место, оставив вахтёрше записку, что пришлось тушить два источника потенциального пожара. А потом вернулся к Агнес, которая заметно повеселела.
— За что они к тебе так? — спросил её.
— Ай, расстроились, что меня Вадим Матвеевич похвалил за то, что отлично разбираюсь в огнестрельном оружии. Курицы просто не знали, что я не просто в нём разбираюсь, я его обожаю! Нам сегодня показывали винтовку Мосина нового образца. Ох, ты бы её видел, Коля! Как скользит затвор, просто музыка! А автомат системы Шугина! Тысяча выстрелов в минуту, дисковый магазин на сотню патронов.
— Ого! Серьёзная вещь. Жаль, мои пальцы не дадут пострелять из такого.
— Ага, правда нам тоже не дали. Сказали, что кто-то испортил стрельбище, и надо ждать две недели, пока его восстановят.
Я тут же сделал вид, что слышу об этом впервые, и вообще не причём.
— Да уж, вандалы.
— И не говори, — кивнула Агнес, вытерев нос рукавом. — Спасибо.
— Да… — отмахнулся я.
— Ты поступил, как настоящий муж! — гоблинша расплылась в улыбке. — Кстати, завтра в город едешь?
Я кивнул.
— Вот там и увидимся! Познакомлю тебя со своим братом для начала.
И как мне теперь отмазаться от этого?
— Подними ладонь вот так, — Агнес показала как. Развернула ладошку к верху и согнула руку в локте, чтобы получилась площадка.
Я сделал так же. У меня получилась площадка, на которой она вполне могла бы разместить свою попку. Но вместо этого она взобралась на неё, встала и чмокнула меня в губы. От неё правда немного пахло дымком, но аромат был приятный.
— До завтра! — она спрыгнула с моей ладони и бодро потопала к лестнице в общагу, не забывая вертеть аппетитными ягодичками, обтянутыми в кожу комбинезона.
А я даже ничего возразить не успел. Ладно, лучше и правда мне вернуться в свою комнату, пока опять не напоролся на кого-нибудь.
Вернувшись, сходил в душ. Холодный. Очень холодный! На время вроде помогло уменьшить возбуждение, и я снова сел читать учебники, потому что сон так и не шёл. Ещё бы. Целые сутки всё-таки проспал.
Не шёл сон, не шли и знания в голову. Я всё думал об Агнес. Она была красивой для гоблинши. Гладкая зелёная кожа, вздёрнутый носик, глубокие карие глаза, чёрные волосы и отличная сочная фигурка. Если бы проводился конкурс красоты среди гоблинш, то она бы взяла первое место. Но я не понимал, шутит она про мужа или нет. С одной стороны, вроде да. Об этом говорил её шутливый тон и смех, когда она видела мою реакцию. С другой…
А если серьёзно? Жениться я был не готов однозначно. Во-первых, моя главная задача — отстоять землю отца, чтобы затем спокойно жить на ней. Во-вторых, подтвердить баронский титул. Хочешь-не хочешь, а остальным аристократом с ним придётся считаться, а значит, меня оставят в покое, и я смогу совершенно спокойно предаваться блуду и пьянству. Шучу!
Предпочитаю рыбалку и охоту. И веселее, и для здоровья полезнее. И как-то не вяжутся жёны и прочие обязательства с таким образом жизни. Но опять же, сердцу не прикажешь… Отец вон вообще на огрше жениться пытался, но ему не дали, так они всё равно жили вместе, как муж и жена. Значит, было в этом что-то… В общем, патовая ситуация. Агнес мне вроде как нравилась, девчонка она заводная, хоть и со своими приколами. В общем, обижать её не хочется, но вот оставались другие вопросы. Скажем так, её рост меня не отталкивал, я боялся последствий несовпадения наших… темпераментов.
Я отложил учебник по алхимии в сторону, надеясь, что хоть толика знаний осела в голове, несмотря на чтение вполглаза. Спать по-прежнему не хотелось, и я пошёл прогуляться.
Я как-то не задумывался о том, насколько огромна Пятигорская академия. В высоту не меньше десяти этажей, не считая подземных. И это только два крыла, которые и, правда, как крылья расходились по бокам от основного корпуса, который был выше ещё на несколько этажей. На самой вершине находился кабинет директора. А я сейчас был в правом крыле здания. Поднялся с подземных этажей и бродил по пустым коридорам в надежде, что найду сон.
В пустых коридорах, залитых лунным светом, было какое-то очарование. Никто не бегал, не мельтешил и не выяснял отношения между родами. Время будто застыло. Только тишина, ветер в форточке и чьи-то сладкие стоны.
Стоп! Что? Какие ещё стоны? Я пригляделся и увидел приоткрытую дверь, из которой на плитку пола падала полоска света. Это была дверь в кабинет биологии, и со стонами я погорячился, потому что потом раздалась ругань. Я подошёл и заглянул внутрь.
Лариса Викторовна стояла нагнувшись, отчего её попка приобрела наилучший ракурс. Два крепких и мощных ореха натянули юбку так, что шов грозил вот-вот разойтись. Учительница по биологии упиралась руками в шкаф, отодвинутый от стены, и пыталась его поставить на место.
Я почувствовал, как в жилах кровь просто закипает, и тихонько постучал в дверной косяк. Лариса резко выпрямилась и обернулась. Её тёмно-каштановые волосы водопадом опускались ниже плеч, а блузка была расстёгнута сильнее обычного. Я смог рассмотреть краешек красного кружевного белья, которое с трудом удерживало налитую грудь.
— А, Дубов, — она поправила очки и строго посмотрела на меня. Хотя её красные щёки выдали её смущение. Всё-таки она понимала, в какой момент и в какой позе я её застал. — Что ты здесь делаешь?
— Не спится. Нужна мужская рука?
— Ты на что это намекаешь? — возмутилась Лариса. Но глаза при этом отвела.
На что я намекаю, на что я намекаю… На шкаф!
— На него, — я кивнул головой в сторону упрямой мебели.
— А, ты об этом. Да, пожалуй, не помешает. Кто-то из учеников отодвинул, а я не могу задвинуть обратно.
Лариса Викторовна отошла в сторону и села на учительскую парту, закинув ногу на ногу. Из-под короткой юбки показались краешек чёрных чулков и красная резинка подвязки. Я с трудом отвёл взгляд и прошёл мимо неё. Одной рукой взялся за шкаф и поставил его на место. Внутри звякнули какие-то колбочки.
— Спасибо, Дубов, — сказала она и снова оценивающе оглядела с ног до головы. — Ты выдающийся индивидуум. Наполовину человек, наполовину огр, верно?
Я сел на другую парту, чтобы быть напротив Ларисы. Похоже, прогонять меня она не спешила.
— Верно.
— Чтобы такой мощный организм исправно функционировал, ему нужно много энергии и много сна. Не меньше восьми часов. Отчего же тебе не спится?