— Хватит звать меня господин. Я не он. Зови Дубов. Или Коля. За что ты извиняешься?
— Я простолюдинка, господин. Это я виновата.
— Думаешь, надо было дать монстру убить тебя?
— Вам не следовало спасать меня-а-а!
Рыдая, она бросилась на меня сзади. Мда, и что с ней делать?
— Мне надо… было… идти быстрее-е-е! — не успокаивалась Вероника.
Я попытался двигаться дальше, но она вцепилась в пояс и повисла на нём, волоча ноги по льду. Её голос эхом разлетался во все стороны. Казалось, что даже наши исковерканные отражения смотрят на меня с укоризной — обидел, мол, бедную девушку.
Да она сама! Всё сама! Боже, за что мне такое наказание?
Я повернулся, взял Веронику за руку и поставил на ноги. Легонько щёлкнул по красному носу.
— Слушай, давать монстрам убивать людей у меня на глазах не в моём характере. Да, я тебя спас, но в благородство играть не буду. Если хочешь предаваться чувству вины или другому унылому занятию, то оставайся здесь. Если нет, то идём дальше. Молча. Кивни, если понятно.
Она кивнула и шмыгнула носом. Я пошёл дальше, слыша позади топот ножек девушки. Еды у нас нет, а когда зайдёт солнце, то мы останемся в кромешной темноте. Я нашёл зажигалку Агнес, но понятия не имел, сколько в ней еще топлива. Можно израсходовать его на освещение, но я предпочту сэкономить, чтобы, если повезёт, протопить выход наружу. Если такой удастся обнаружить. Так что времени сидеть и сопли по лицу размазывать просто нет.
Через десять минут шаги Вероники сбились с ритма и начали стихать. А потом будто куль с опилками упал. Я обернулся, и от лежащего тела Вероники по пещере разнеслось громкое урчание её живота, усиленное эхом. Мой живот ответил тем же. Есть хотелось.
Я подошёл к девушке. А она, оказалось, ещё и храпела в придачу ко всему!
— Эй! — я перевернул её и легонько постучал по щекам.
Девушка сонно зевнула, схватила мой палец и:
— Ам!
Укусила его! Больно!
— Ай! Ты что, ходячий мертвец, что ли⁈ — я затряс рукой.
Студентка сонно открыла глаза, похлопала ими и села.
— Ой! — поняла она. — Простите, господин! Когда я голодна, я всегда хочу спать.
— Придётся потерпеть. Пошли.
— Хорошо! — сурово кивнула она. Встала, сделала пару шагов и опять упала лицом в снег, захрапев.
Боже, да за что мне это? Или я уже задавался этим вопросом? Ладно, от меня не убудет. Не в том смысле, что я дам ей мной закусить!
Я поднял её и взвалил на плечо. Можно было и на руки, но так идти удобнее. Да и ей было всё равно. Храпела только так, ещё и причмокивала во сне.
Шли мы так довольно долго. Свет начал меркнуть, значит, солнце скоро сядет. В ледяном тоннеле становилось всё темнее и неуютнее. Скрип льда под ногами разносился причудливым эхом. Стены расширились, идти стало свободнее.
Видимо, иногда солнечные лучи крепко припекают, и внутри огромной толщи льда в самых мелких порах образуются ручейки талой воды, которые протачивают эти дороги. Потом в этих местах лёд тает снова и снова. Сколько лет этому тоннелю, если здесь такие широкие проходы? Миллионы? Или миллиарды? Не знаю.
Я никогда не был знатоком ледников. Только в одну вещь я сейчас неистово верил. В свою теорию таяния льда. Если она верна, то чем шире тоннель, тем тоньше корка льда, скрывающая его.
К звукам наших шагов стали добавляться другие. Потрескивание, затяжной скрип, скрежет. Будто сам лёд дышал или пытался говорить. Или ещё что-то. А может, кто-то? Я не хотел знать, какие монстры или духи обитали здесь.
Вскоре я вышел в большой грот. Потолок утонул в темноте, стены раздвинулись. Я прошёл вперёд и в сердцах пнул снег. Тоннель кончился тупиком.
Чёрт! Ещё и солнце окончательно село, погрузив пещеру в темноту. Можноотойти назад, но по темноте делать это — самоубийство. Мало ли в какую дыру угодит моя нога? Так что я сел, растянул на полу шкуру козла и положил на неё Веронику. Поплотнее закутал её в жилетку и лёг рядом. Мне холод не страшен, а сплю я по-прежнему чутко, так что ни одна недобрая сила не подберётся.
Спал беспокойно, просыпаясь от редкого скрежета и скрипа толщи льда. Окончательно разбудил меня визг Вероники. Я вскочил и тоже оторопел — на меня уставились несколько пар пустых глазниц.
Глава 14
В ледяном гроте стало светло. Значит, взошло солнце. Вероника прижималась ко мне спиной и тяжело дышала, а перед ней из снега выглядывал череп. Я успокоил девушку, встал и расчистил пол.
Да уж… Вчера, когда мы пришли сюда, уже стемнело, поэтому ничего не видели,, зато теперь… В общем, мы здесь далеко не первые гости. Пять человек давным-давно попали сюда же и погибли, а мы открыли эту капсулу времени. Один из скелетов был очень крупным. Пожалуй, с меня ростом при жизни. Тела вмёрзли в лёд, одежда на поверхности истлела и истрепалась, а та, что оказалась в ледяном плену, выглядела почти новой. Судя по покрою и состоянию тканей обмундирования, лежат они тут уже несколько сотен лет.
Жуткое зрелище. Но их смерть может нам помочь.
Ногами я расчистил от снежного покрова большую часть пола пещеры. Повсюду в лёд вмёрзли обломки камней, земля, булыжники и части снаряжения: крючья, обрывки верёвок, куски одежды, а кости у скелетов сломаны во множестве мест. Думаю, эти люди шли в составе какой-то экспедиции или группы альпинистов и попали под сход ледника, провалились в эту пещеру и тут же погибли.
Постепенно тающий ледник стекал вниз, и тела погружались всё глубже в намерзающий лёд. Я не нашёл остатков кострища или ещё каких-то указателей на попытки выжить или согреться. Зато увидел рядом с самым крупным мертвецом вмёрзший в землю рюкзак.
Покопался в груде снаряжения, которое притащил в шкуре, и выудил зажигалку Агнес. Придётся потратить немного топлива. Зато, может быть, получим шанс выжить. В этом рюкзаке могли остаться консервы или вяленое мясо, а если там завалялась карта…
— Что вы собираетесь делать, господин? — спросила Вероника, кутаясь в мою жилетку.
Опять господин. Ладно, чёрт с ним, не хочу спорить.
— Хочу растопить лёд, чтобы добраться до рюкзака.
— Зажигалкой? — она потянулась ко мне ладонью и пощупала лоб. — Жара вроде нет…
— Поверь, эта зажигалка даст фору любому огнемёту. Просто отойди в сторону.
Девушка осторожно сделала пару шагов назад, а я направил сопло зажигалки на рюкзак подо льдом. Ну, главное брови не спалить, а то они долго отрастают.
Прищурился и нажал на спуск. Пламя тут же лизнуло старую одежду мертвеца, отчего та принялась тлеть. Лёд быстро таял. Спустя полминуты дело было сделано, и я потушил то, что успело загореться. Не хватало тут ещё от дыма задохнуться. Рюкзак плавал в лужице воды рядом с бедром скелета.
Внутри оказалась фляжка, какие-то бумаги, книги, сковородка, красивая шкатулка из красного дерева, пара жестяных банок без этикеток и… карта с компасом. Повезло так повезло! Правда, всё это ещеместами в ледяных наростах, так что пришлось растопить своими руками и дыханием. Когда закончил, взял посмотреть карту, а Веронике отдал остальные вещи.
— Тяжёлый! — вскрикнула она, пытаясь удержать в руках ящик, и тут же его уронила. Да, что-то я не учёл нашу разницу в размерах и силе.
— Взгляни пока на бумаги, может, остались какие-то документы этих людей. Когда выберемся, найдём родственников и расскажем, что нашли.
— Угу! — радостно кивнула девушка.
— Чему ты радуешься? — я вскинул одну бровь.
— Господин сказал, что мы выберемся!
— Конечно, — пожал я плечами и развернул карту.
Она была старой. Очень старой. Не по состоянию, а по содержанию. Я попытался найти на ней год выпуска, но не смог. Но она явно старше нашей академии, потому что на этой карте академии просто нет! Сколько веков здесь пролежали эти люди?
Я растянул карту в руках и повернулся так, чтобы свет от самой светлой стороны падал на не Микроскопические буквы названий всяких мелких поселений, рек или дорог трудно читались. Некоторые я не знал, а иные уже не существовали. Зато нашёл Пятигорск! Академия недалеко от него, так что будем просто двигаться к нему, а там разберёмся.
— Ого! — воскликнула девушка.
Она уже открыла консервным ножом одну из банок и вовсю уплетала её содержимое. Сильно запахло мясом. Я резко подскочил к ней и попытался выбить банку из рук, но Вероника увернулась!
— Осень фкуфно, гофподин!
— Ага, и опасно! Этим консервам несколько сотен лет! — попытался предостеречь я, а она просто пожала плечами.
Я взял вторую банку и открыл её консервным ножом Вероники. Принюхался. Пахнет нормально. Что ж, я слышал, что раньше консервы делали на века, вот и появился повод это проверить на себе. Надеюсь, ботулизмом не заболеем. Вообще, у меня в поясе есть противоядие широкого спектра действия, так что не помрём.
Мясо оказалось говядиной. Холодной и очень вкусной. Я опустошил банку за два приёма. Вероника, впрочем, тоже не сильно отстала. Она отложила жестянку, облизнула блестящие губы и взяла в руки раскрытую книжицу.
— Это дневник, господин, — сказала девушка. — Представляете, это сам Данила Дубров!
— Не может быть! — удивился я. — Таких совпадений не бывает! Может быть, полный тёзка? Дай-ка мне взглянуть.
Взял у неё раскрытую книжицу и вчитался. Почерк был ровный и почти каллиграфический, буквы стройным рядами складывались в строчки. В самый раз для штабного писаря. Записи в дневнике были разрозненными и охватывали конец войны и сразу несколько лет после неё.
Не любил хозяин дневника их делать, скорее всего, или времени не хватало. Дневник обрывался отчётом о том, что, отряд из пяти человек отправился в разведку после сообщений о нападениях Саранчи в этих местах. Видимо, остались ещё какие-то разрозненные группы, которые добивали такие вот отряды. А затем их настиг внезапный сход ледника…
Я оглянулся на череп с пустыми глазницами. В них плавала талая вода.
— Да, — ошеломленно пробормотал я, — похоже, это действительно Данила Дубров… Не верится.