А ещё лучше, если вдыхать растопленнный жир, но мало кто об этом знает. В дневнике отца прочёл. Вылил ковшик на камни, и пар окутал меня плотным облаком. Я даже собственную руку еле различал, когда вытягивал. Только серое марево с тусклыми огнями солевых светильников. Красота неописуемая.
Я просидел так, наверно, с полчаса, вдыхая пар с кислым ароматом тролльего жира. Периодически поддавал воды с ним же. Раны на груди первое время пощипывало, но начал действовать жир, так что они прямо на глазах заживали. Получше всякой лечебной мази будет.
Вдруг дверь парилки открылась, и в туман вплыла женская фигура в полотенце.
— Ой! — произнесли мелодичным голосом. — А здесь кто-то есть?
Глава 22
Двор Пятигорской академии
Полчаса назад
Алексей Верещагин
Он не жалел о своём решении. Ему нравилось чувствовать себя частью какой-то стаи Дубова, что ли. Да и девчонки вокруг барона всегда крутились красивые, а Алексей на красоту был очень падок. А самое главное изменение, что больше всего нравилось ему, — он стал храбрее. Хотя «храбрее» звучит громко и не совсем соответствует истине. Но рядом с Дубовым легче было перебороть свои страхи.
Во время сражений заботился о раненых, помогал, когда они бежали от падающих башен с раскаленным металлом. В общем, будто наконец вышел из темного, затхлого чулана на свет и почувствовал вкус жизни. Вот только сейчас, стоя посреди двора академии, Алексей дрожал, как лист осины на ветру.
Дубов ушёл, а через ворота начала въезжать огромная процессия машин и конных экипажей. Сверху пытался найти место для приземления ещё один дирижабль — стального цвета. Из машин и карет выходили аристократы и аристократки в дорогих костюмах и изысканных платьях, их слуги сияли разноцветными ливреями и расчищали дорогу. Вмиг всё пустое пространство двора было запружено народом. Столько не было даже первого сентября! Тогда мало кто приехал, а вот узнали об опасностях учёбы в местной академии и поди ж ты…
Правда, всё это мало волновало Алексея. Его взгляд был прикован к современному автомобилю белого цвета. Из его капота торчали трубы охлаждения, похожие на лапы сидящего паука. Из-за руля вышел высокий и холёный слуга в чёрном жилете с золотым гербом на груди. Две переплетённые лилии.
Он открыл заднюю дверь, и на улицу вышел невысокий толстый человек с маленькими серыми глазами, седой бородкой и в широкополой шляпе. В руке изящная трость, на носу пенсне в золотой оправе, на щеке маленькая родинка, на плечах дорогой бежевый костюм. Алексей сглотнул. Это был его отец.
Только Алексей ждал совсем не той реакции, что последовала. Отец, увидев его, расплылся в широкой улыбке и направился к нему, расставив руки.
— Лёша! — Отец обнял его, рана, полученная ещё на балу, кольнула. — Я рад видеть тебя в добром здравии.
— Отец, я… я не сделал того, что должен был.
— Я знаю, — барон Верещагин взял лицо сына в руки. — Я всё знаю.
— Просто я не смог. — Алексей качнул головой, пряча взгляд.
— Ты — мой сын. — Отец поднял его голову за подбородок. — Ты из рода Верещагиных, который однажды встанет в один ряд с могущественными древними родами. Может быть, не при моей и не при твоей жизни, но это обязательно случится, если мы будем прикладывать к этому все силы. И не случится, если я потеряю тебя. Я читал в газетах о том, что произошло в королевстве гномов. Ты мог погибнуть.
— Моя гибель не волновала тебя, когда ты отправлял меня сражаться с Дубовым или пытаться его убить. А теперь я этого делать и вовсе не собираюсь!
Алексей отстранился от отца. Вокруг люди обнимались и заливались слезами, а он такой нужды не испытывал. Папа всегда был холоден к нему, что изменилось?
— Я его вассал, и буду верен ему до конца.
Взгляд отца посуровел:
— Сын, ты должен быть верен своему роду…
— Роду, который хотел избавиться от меня?
Барон Верещагин вздохнул.
— Ты прав. Я всегда был слишком суров с тобой. Хотел воспитать тебя достойным наследником, а теперь понял свою ошибку. Ты и так достоин. Осталось лишь самому в это поверить. Пойдём, покажешь мне академию.
Отец мягко обнял сына за плечи. Он был ниже его на полголовы. Алексей, обескураженный внезапной переменой в поведении барона Верещагина, послушно пошёл к зданию академии. В отличие от отца, он ещё не знал, что дни рода Верещагиных сочтены.
Баня академии
Сейчас
Николай Дубов
Женская фигура была одета в одно только полотенце. Я отчётливо видел контуры ткани в ореоле света из двери. Прекрасное зрелище. Девушка крайне фигуристая. И отчего-то знакомая, неужели я её знаю?
— Кто-то здесь есть, — ответил на вопрос.
— Ой! — вскрикнула она и вздрогнула. Полотенце сползло с груди и упало на пол. Девушка быстро подняла его обратно. — Господин, вы меня так напугали!
Я наконец узнал голос.
— Вероника? Что ты здесь делаешь?
— Сегодня в бане женский день вообще-то, — сообщила она, раздвигая большой грудью клочья пара. — Хотела смыть с себя грязь, а то два дня без душа…
Она прошла вглубь парилки и села рядом. Влага тут же собралась капельками на её шёлковой коже и стала стекать короткими ручейками. Полотенце едва держалось.
— Оу, я не знал. Здесь никого не было, когда я пришёл.
Волосы Вероники намокли. Она глубоко вдохнула, отчего узел на груди ослаб.
— Какой здесь вкусный пар! Вы добавили в него какое-то масло, господин?
— Жир тролля. А разве твои родители не приехали? И как там княжна?
— Княжна со своими родителями, с ней всё хорошо. Мои приехали и уже уехали. Жутко обрадовались, когда сказала им, что я под защитой самого барона Дубова. Теперь они за меня спокойны…
— Да уж, на их месте я бы, наоборот, держал свою дочь от меня подальше. И надеялся выдать замуж за какого-нибудь красавца дворянина. Внешность у тебя подходящая.
Вероника взглянула на меня широко раскрытыми синими глазами.
— Почему вы так говорите, господин? Вы замечательный человек! За вами, как за каменной стеной. За очень красивой каменной стеной, между прочим!
Я хохотнул.
— Нет уж, я себя в зеркало видел. Женщины вешаются на меня по совсем другой причине, которая сейчас скрыта под полотенцем.
Девушка засмеялась, болтая ногами.
— И вовсе не по этой, господин. Ну, по этой тоже, если честно, — она игриво закусила губу и повела оголённым плечиком. — У вас благородное и доброе сердце, это сразу видно. И это куда важнее.
— Как скажешь, — снова засмеялся я.
Мы замолчали, думая каждый о своём. Я вспоминал отца. Он говорил, что честь — дороже всего остального. Наверное, он был прав.
— А хотите, я вас попарю? — вдруг подмигнула девушка.
— У тебя веник есть?
— А то! Как раз заварился!
— А давай!
Баню я люблю, почти как рыбалку. А иногда и совмещаю! Так что почему бы и нет? Приключение позади, можно и отдохнуть денёк! Да и жир тролля лучше впитывается в распаренную кожу.
Вероника спрыгнула со скамейки и побежала наружу. Полотенце свалилось, и мокрые волосы рассыпались по спине. Но девушка тут же скрылась в тумане парилки, оставив мне лишь мимолётное виденье её прекрасной осиной талии и объёмных ягодиц. Вскоре она вернулась с берёзовым веником наперевес и ткнула в меня им.
— Ложитесь, господин!
Я лёг на живот, а она ловким движением сдёрнула с меня полотенце. Мы так не договаривались! Но возразить я не успел…
— Хать! — Ника приложила меня ветками по заднице. — Хать! — ещё раз.
Кожа у меня толстая. Слабой девушке прошибить её довольно сложно, как бы она ни старалась. Так я думал. Но Вероника быстро разубедила меня в обратном! Веник поднимался и опускался с ужасной силой и скоростью, меня обдавало то жаром, то морозом — видимо, девушка подпускала немного своей магии. А ещё она парила меня абсолютно голой. Но мне не до этого. Меня тут избить пытаются!
А потом пришло блаженство. Веник со свистом рассекал горячий пар, а я наслаждался. Потом перевернулся на спину и продолжил наслаждаться. Хорошо! Главное, Дубова-младшего руками прикрывать.
— Ну всё! Готово! — выдохнула Вероника и отложила веник.
А я схватил её за руку и опрокинул на скамейку, меняя нас местами. И хищно улыбнулся.
— Ещё не совсем.
— Что? Господин, мы так не договаривались!
Фьють! Свистнул веник, прикладывая девушку по её прекрасной попке.
— Ай! — вскрикнула она.
— Ты что же, думала, что я тебя в ответ не отпарю? Отпарю ещё как! — приговаривал, охаживая Веронику. — Нужно, чтобы жир тролля хорошенько впитался в кожу!
Постепенно крики сменились стонами наслаждения. Кожа девушки покраснела, и на неё налипли берёзовые листочки. Сама Вероника часто дышала и улыбалась. Проняло, значит. Правда, стоны были, скажем так, очень сексуальные, так что и меня начало пронимать.
Вскоре мы голые выбежали из парилки и смеялись, пытаясь отдышаться. Я облился холодной водой, а затем облил и девушку, отчего она громко завизжала.
— Господин, — сказала она, близко подходя ко мне и опуская руку вниз. — Хотите, я сделаю вам массаж? После баньки самое то!
— А ты права, — улыбнулся. — Только давай сначала и правда массаж, если умеешь.
— Ещё как умею! — Она подпрыгнула, а её груди тоже подпрыгнули в воздух. Красиво-то как!
— Чему ты радуешься, — спросил, заходя в маленькую комнату для массажа со специальным столом.
— Тому, что я настоящая служанка у аристократа! Знаю, это покажется странным, но я мечтала о подобном с самого детства. До сих пор люблю книжки, где дворяне сходят с ума от своих служанок.
Я улёгся на стол, а девушка забралась на меня. Тут она тоже удивила. Её нежные руки, смазанные маслом, скользили по моей спине и становились неожиданно твёрдыми в нужных местах. Вероника с лёгкостью расправилась с парочкой мышечных спазмов. А иногда касалась меня грудями, и я чувствовал её напряжённые соски. Так что я получил двойную порцию кайфа и начал думать, что иметь служанку не так уж и плохо. А потом и правда её поимел.