— Хорошо, — пощёлкал пальцами адвокат, — это мы проверим обязательно. Теперь второй момент. Суд назначен уже на следующую неделю. Как адвоката господина Билибина меня должны были ознакомить с документами по делу и предоставить копии. Стандартная процедура перед судом. Но когда я запросил документы и доказательства, подтверждающие вину моего клиента, в полиции начали юлить. И по моим данным, они его потеряли, а это очень серьёзное нарушение. За одно это всё полицейское управление можно пропесочить! Может, удастся вытащить герцога из камеры!
Акрапович нахмурился и постучал пальцами по столу.
— Знать бы только, что они накопали на Максима Андреевича…
— Это легко устроить, — сказал я, перенося из кольца пухлую папку с тесёмками.
— Это то, что я думаю? — процедил адвокат.
Я кивнул, а он тут же зашипел, как змея на раскалённой сковородке:
— Спрячьте! Спрячьте это немедленно! Никто не должен увидеть!
Я перенёс папку в кольцо и оглянулся. Вряд ли бы кто-то заметил её, не подними граф столько шума. Но, кажется, никто пока не оценил его перфоманса. Адвокат откинулся на спинку стула и обвёл взглядом террасу, на всякий случай широко всем улыбаясь.
— Пространственный артефакт, да? Любопытная штукенция, — произнёс он одними губами.
— Могу прислать вам ценник, — пожал я плечами.
— Обед за мой счёт, — он поднялся со стула.
В машине водитель поднял перегородку, и только тогда Акрапович выдохнул. После этого просмотрел документы.
— Мда, — протянул он, — дело плохо… Они пытаются на герцога все похожие случаи повесить. Тоже мне, полиция. И улики у них из железа и бетона. Если им удастся доказать его вину в суде, то Максиму Андреевичу грозит смертная казнь… И всему его роду, чтобы прервать его.
Акрапович снял очки и потёр переносицу. Посмотрел на улицу, барабаня по ручке двери.
— Герцог невиновен, — произнёс я твёрдо.
— Эти бумаги говорят об обратном.
Я перенёс из кольца ещё одну штуку. Цветной кругляш со следами крови в небольшом пакетике для улик.
— Тогда нам стоит выяснить, что это и почему жертва сжимала это в руке.
Акрапович прищурился, разглядывая улику, а затем улыбнулся. Зубы у него были белые и крупные, как у лошади.
— А у вас чутьё адвоката, Ваше Благородие. Думаю, пора нам встретиться с самим герцогом. Скажите, барон, у вас есть опыт работы телохранителем?
Глава 6
Главное полицейское управление города Пятигорска
Молодой городовой низшего оклада, ефрейтор Ерохин потёр ушибленную скулу. Синяк на ней разросся сочным малиновым цветом, и никакие припарки и отвары не помогали его свести. К штатному полицейскому целителю Ерохин пойти не мог, ведь тогда придётся объяснять, откуда взялся синяк, целителя дёрнет нечистая доложить об этом начальству, и начнётся расследование. Тогда-то и выяснится вся правда. А Ерохин очень этого не хотел. Но и на услуги гражданского целителя у него денег не хватало. До зарплаты ещё чёрт знает сколько жить, а он и так большую часть просадил на свою подружку.
Из-за неё-то он и получил по морде от старшего унтер-офицера, начальника смены Петрова в ту злополучную ночь. Конечно, Ерохин винил не себя, а девушку. Ведь это она ему позвонила среди ночи, потому что ей, видите ли, стало одиноко.
В дверь управления вошёл один из старших коллег, и ефрейтор нажал на пульте дежурного кнопку, открывая входную решётчатую дверь и впуская человека внутрь. От резкого движения скула снова вспыхнула болью, и Ерохин скривился.
Да, крепко ему засадил Петров. Хорошо, что кулаком, а не чем-то другим… Подумаешь, Ерохин проигнорировал вызов какой-то старушки, и её ограбили. Разве можно за это бить младшего по званию?
— Не можно, а нужно! — Ефрейтор почти воочию услышал сердитый крик Петрова.
И поёжился, вспомнив, как ночью тот влетел в дежурку, увидел, что Ерохин болтает по телефону со своей дамой, и со всего размаху влепил ему кулаком по лицу. Ерохин слетел со стула под стол и перевернул на себя ведро с шелухой от семечек. Которые сам же и грыз всю ночь.
Так что теперь Ерохин всем рассказывал, что получил синяк при задержании особо опасного преступника, а не от начальника смены.
Правда, он не знал, что коллеги ему не верили и каждый раз потешались за его спиной.
От очередного приступа жалости к себе дежурного отвлекла дверь. Она открылась, впуская внутрь холодный ноябрьский воздух и тщедушного прилизанного дворянина лет сорока. В очках и дорогом твидовом костюме с пижонским портфельчиком.
«Небось из змеиной кожи», — злобно подумал Ерохин.
А следом за ним вошёл… нет, вошла просто гора мышц. Этому существу с острыми ушами и клыками, торчащими из-под нижней губы, пришлось пригнуться, чтобы пройти. Ерохин, глядя на эту махину, судорожно сглотнул.
Ничего. Ничего… Его защищает стекло с решёткой, а в небольшое окошко этот бугай ни за что не пролезет. Даже головой. Он в безопасности.
Ерохин не совсем отдавал себе отчёт, почему он вдруг задумался о своей безопасности.
На этот раз он исполнит свой долг как полагается. Даже несмотря на страх. И начальство заметит его и повысит. Может, даже даст первое дело!
— Позовите вашего начальника, юноша, — отрывисто приказал прилизанный очкарик.
— Вам назначено? — спросил Ерохин, преисполнившись чувства собственной важности.
— Дорогой мой, если бы мне было назначено, тебя бы тут уже не сидело. Но так и быть, сперва предоставлю тебе выбор. Открывай дверь или зови начальника.
Ефрейтор сложил руки на груди и самодовольно улыбнулся.
— Если не назначено, то пущать вас не положено, господин хороший.
— Хорошим я был секунду назад, — скривился аристократ. Гора мышц позади него молчала и вообще не выказывала никаких признаков, что прислушивается к разговору. — Открывай, говорю! У меня нет времени с каждым тут расшаркиваться. Мало того что вы удерживаете моего подзащитного незаконно, так ещё и препятствуете моей работе. Я ваше управление в суде с говном смешаю, ясно тебе? Пойдёшь у меня перекрёстки регулировать.
— Сказано: не пущу!
— Что за шум? — Из-за угла коридора показался старший унтер-офицер Петров, начальник Ерохина. Но, едва увидев бугая с бледной кожей и клыками, побледнел и украдкой перекрестился. Осипшим голосом сказал: — Пусти их, Ерохин.
Ефрейтор помотал головой. Что-то подсказывало ему, что пускать ни в коем случае нельзя.
— Вы что, господин унтер-офицер? Вы на них посмотрите! Давайте вызовем спецгруппу…
— Меня зовут граф Акрапович Михаил Александрович, — вновь заговорил очкастый, обращаясь к Петрову через решётчатую дверь. — Я адвокат герцога Билибина. Не пуская нас к нему, вы нарушаете его базовое конституционное право на защиту. Я непременно укажу на это в ходе препирательств. И ваши фамилии не забуду, Ерохин и…
— П-п-петров, — выдавил начальник Ерохина.
Ефрейтор замотал головой. Это ж явно какие-то преступники, один этот огр-полукровка может тут всё разнести!
Что, если адвокат взял с собой этого громилу не просто так? Если он хочет силой освободить герцога? А крайним потом сделают его, Ерохина, за то, что пустил!
Нет, он ни за что не пустит их в управление!
Разум Ерохина начало отчаянно коротить, отчего парень стал заикаться:
— Н-н-не пущу!
— Так. Понятно. Адекватность в этом городе на вес золота, — поправил очки граф Акрапович, обернулся и кивнул горе, что возвышалась позади него тёмной громадиной в небольшом вестибюле управления. — Господин Петров, кажется, у вас шнурок развязался.
— Н-но у меня нет шнурков… — испуганно ответил начальник смены, но всё же опустил взгляд на сапоги.
Этого мгновения хватило, чтобы полуогр совершил одно короткое, молниеносное движение. Огромная рука просунулась в окошко, схватила Ерохина и дёрнула на себя. Ефрейтор с сочным хрустом влепился носом в кнопку на пульте.
— А-а-а! — завопил он от боли.
Петров удивлённо поднял глаза. Полуогр стоял так же, как и стоял, а граф Акрапович поправил галстук и толкнул решётчатую дверь.
— Итак, господин Петров, раз уж ваш коллега любезно пустил нас, пусть и весьма странным образом, то будьте добры, проведите нас к герцогу Билибину и не забудьте предоставить отдельную комнату. Наш разговор строго конфиденциален.
— А… а он?
— А это… это мой телохранитель, барон Дубов. Он пойдёт со мной. Мало ли герцогу не понравится то, что я скажу. Я не хочу, чтобы человек, который обладает сильным даром, вдруг воспылал желанием убить меня.
Уже знакомый Петрову полуогр прошёл через дверь и оказался рядом с графом. Тот довольно улыбался. Начальник смены проводил посетителей и перепоручил дежурному по камерам. Пусть там сами дальше разбираются. К тому же, к Билибину уже пришёл один посетитель. Кто-то из прокурорских. Проводив, Петров первым делом доложил обо всём начальнику управления Сергею Никитичу, а затем вернулся в дежурку. Там сидел Ерохин и зажимал окровавленный нос.
— Господин Петров… — бубнил он, — нельзя было их пускать! Они же…
— Заткнись! Бога ради, заткнись! — взорвался унтер-офицер. — Мне всего месяц до пенсии. Если ты ещё хоть раз подставишь меня, я тебя на заднем дворе прикопаю!
Камеры полицейского управления
Николай
Молодой, поджарый и молчаливый полицейский с загорелым лицом повёл нас на второй этаж, а не в подвал, к камерам, как я предполагал. Через пару поворотов пустынного коридора мы оказались у неприметной двери. Она почти сливались с зеленоватым цветом стен. Из-за тусклого освещения казалось, что мы на каком-то глухом болоте находимся.
Полицейский постучал и открыл дверь. За ней была небольшая комната с одной-единственной лампочкой на потолке, голыми стенами и тёмным зеркалом на одной из них. В центре стоял стол. С одной стороны сидел прикованный наручниками герцог Билибин. Лицо его осунулось, глаза покраснели от бессонницы. Напротив него вольготно расположился прилизанный блондин в белом костюме. Он указывал ручкой в уголок небольшого листка, исписанного мелким почерком.