— Это все, что ты хотел сказать? — дождавшись, пока умолкнет гонец недоброй вести, спросил Баязид.
— Увы, нет, о величайший из великих. Стефан сделал в Лознике краткую остановку, желая дать отдых своим войскам, теперь же он следует за тобой.
— Вот как? — Баязид дернул себя за бороду, словно желая вырвать ее с корнем. — Что о себе возомнил этот наглец? — Он прикрыл уставшие глаза, и ему живо представилось, как армия доходит до побережья, грузится на корабли и отплывает в сторону Венеции, а по еще не остывшему следу ее идет сербский королевич, убедительно растолковывая всем, что именно от него османский султан — тень и глас Аллаха на Земле — улепетывает, как вспугнутый заяц.
— Много ли с ним войск?
— Несчетно, мой господин, — поклонился сепаг, чудом спасшийся из Лозника. — Я стоял на башне рядом с Юнус-беем и не видел конца этому воинству. Из всех земель гяуры привели отряды к Стефану. Когда вымпелы их рыцарей хлопают на ветру, кажется, что огромный дракон взлетает над землей. Когда пехота их вздымает свои пики — будто лес голых деревьев вырастает перед очами.
— Ты напуган, — сквозь зубы процедил султан. — Твоими устами говорит страх.
— О нет, мой повелитель! Я и прежде шел за твоим бунчуком, и впредь готов служить верой и правдой. Я говорю лишь то, что видел. Рать Стефана неисчислима, и она идет за тобой.
— Ступай, — отрезал султан. — Визирь передаст тебе мою волю.
Запыленный, едва держащийся на ногах после долгой скачки воин, чуть покачиваясь, вышел из шатра, и Баязид Молниеносный остался один-одинешенек со своей нелегкой думой.
«Он преследует меня, — размышлял старый воин. — Возможно, он даже знает, что мне все равно придется уйти. Если так, то не станет нападать вплоть до самого берега. Там войско остановится, и даже если корабли будут ждать, все равно последует неизбежная заминка. Самое время ударить, когда часть войска на борту, а другая ждет своей очереди. Если так — значит, мы имеем неплохую возможность устроить Стефану западню». Баязид хлопнул в ладоши, призывая визиря.
— Здесь ли еще гонец от тартарейского эмирала?
— Здесь, мой повелитель.
— Сейчас я напишу ему письмо. Пусть отряд, который он намерен высадить на одном из здешних островов, сойдет наземь тут. Я укажу место. Дай ему лучших коней, дай охрану из моих телохранителей. Он должен оказаться на привезшей его шебеке как можно быстрее.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой государь.
— Как только закончишь с этим, скомандуй, пусть трубы сигналят зо́рю.
— Но ведь ночь, мой господин. Войско отдыхало не более пяти часов после дневного перехода.
— Мы должны торопиться. — Баязид поднялся со своего походного трона. — И доведи до каждого: кто хочет выспаться, рискует заснуть вечным сном. Ступай.
Гонец с посланием Баязида мчал, загоняя коней. Воины, сопровождавшие его, природные наездники, к концу пути валились из седел от усталости.
Экипаж шебеки поднял паруса, и с утренним бризом корабль вышел в море, несмотря на сильную зыбь, грозившую перерасти в шторм. Корабль мчал, держа курс навстречу ромейской эскадре, но никому на его борту не было ведомо, что ночь тому назад, едва улеглись спать на палубе посланные Тимуром воины, по рядам гребцов и матросов пополз глухой шепоток: «Пора!».
Тихо свалились на палубу цепи, заблестели в свете луны отточенные кинжалы. Спустя час во всей эскадре не осталось ни одного тартарейца. Лишь кильватерная струя еще долго отливала красным от пролитой крови.
Корабль с гонцом спешил навстречу эскадре. И вот наконец на второй день пути после полудня вдали показались вымпелы эмиральской каракки.
— Аллах услышал мои молитвы, — прошептал гонец, воздевая руки к небесам. — Я уж было подумал, что мы разминулись.
Он собрался подать сигнал, однако на флагмане и без того увидели лежащую в дрейфе шебеку. Шлюпка с шестью гребцами отвалила от борта посыльного судна. С борта каракки опустили трап, и гонец сноровисто полез на палубу, спеша передать эмиралу весть от Баязида. Магистр Вигбольд в чалме на турецкий манер, с хинджаром[34] за широким кушаком, приветливо улыбаясь, шагнул навстречу посланцу Баязида.
— Рассказывай, что привез, — едва обменявшись приветствиями, громогласно потребовал он.
— Милостью Аллаха, Баязид жив и пребывает в добром здравии. Он спешит к побережью, но повелителя османов преследует королевич Стефан, наивно решивший, что султан испугался его наемников и теперь бежит от него. Вот здесь, — гонец достал из-за пазухи свернутый пергамент, — подробно описано, куда вам плыть и где высадить отряд, чтобы в тот миг, когда Баязид остановится у берега и Стефан пожелает ударить и сокрушить владыку правоверных, наши люди обрушились ему во фланг и тыл.
— Да, это разумно, — подтвердил магистр Вигбольд.
Гонец хотел еще что-то добавить, но вдруг обратил внимание на матросов, старательно соскребающих бурые пятна с палубного настила. То здесь, то там его взгляд выхватывал характерные зарубки, какие оставляет вонзившаяся в дерево сталь.
— А где наши люди? — чуть отступая, спросил вестник Баязида.
— Отдыхают. — Хайнц Вигбольд шагнул к собеседнику. В этот миг на палубу из кормовой надстройки вывалил босоногий гигант. Кроме полосатых шоссов[35] и гербовой котты на нем не было ничего. На груди его красовался вздыбившийся лев с айвовой ветвью. Покачиваясь, он дошел до борта, перегнулся и принялся распугивать нереид совершенно негалантным способом.
— Приятель! — завершив свое действо, заорал он. — Я Сфорца, а не какой-то там рыбак. Почему тут все качается? Как тут можно воевать?
— Сфорца… — Гонец бросился к борту, желая выбросить в воду драгоценный свиток. И в тот же миг хинджар молнией блеснул на солнце и вонзился между его лопаток.
— Эк ты не вовремя, — покосился на гиганта пират.
— Что не вовремя? — разразился бранью Джиакомо Аттендоло. — Вы приняли нашу братию на борт еще затемно, а сейчас, поди, и полдень миновал. Меня трясет, как кости в стакане.
— Михельс, — магистр Вигбольд отвернулся от неистовствующего кондотьера, — спусти на воду баркасы с абордажной командой. Пусть они покуда держатся за нами. Мне нужен человек, который заменит эту падаль.
— А если гребцы спросят, куда делся…
— Гедике, — процедил сквозь зубы адмирал, — скажи им, что гонец так утомился, что не может сдвинуться с места. Ну а не поверят — выпускай абордажников.
Глава 23
«Они не попадут и в слона на таком рассто…»
Магистр Вигбольд наклонился, пытаясь вытащить пергамент из сведенных пальцев, но не тут-то было. Адмирал брезгливо поморщился. Что-то бормоча себе под нос, вытащил хинджар и отсек пальцы.
— Уберите падаль, зашейте в мешок и в воду, — повернулся он к скоблившим палубу матросам. — Есть кто-нибудь, разумеющий эти письмена?
— Я могу прочесть, — раздался неподалеку голос Камдила.
— Рыцарь, умеющий читать? — Магистр смерил вышедшего на палубу воина взглядом, полным превосходства. — Это что-то новенькое. Приятель, ты и впрямь знаешь османскую грамоту? Небось в плену куковал?
— Это не важно. Наш общий друг — барон Дюнуар — при желании как-нибудь расскажет о моих похождениях. Позволь-ка… — Камдил принял из рук адмирала окровавленный свиток и пробежал его глазами. Тут же компьютер базы Европа-центр предоставил перевод.
— Баязид намерен устроить Стефану западню, и здесь подробно расписана последовательность действий, в том числе и тартарейского десанта: место, время, направления движения.
— Очень содержательная эпистола, — изучив текст послания, согласился барон де Катенвиль. — Стало быть, скоординируем планы, ориентируясь на этот вариант действий.
— Непременно, — подтвердил Вальдар. — И вот еще: султана хорошо бы взять живым. Если он погибнет, Тамерлан моментально посадит на трон свою марионетку, а живой Баязид еще может повернуть оружие против хромого узурпатора.
— Сомнительно, конечно. Но вероятность такая есть. В любом случае живой он полезнее, чем мертвый.
— Я постараюсь вас подстраховать.
— Каким образом?
— Очень просто…
— Адмирал, — Вальдар покосился на запихиваемый в мешок труп, — вы говорили, нужен человек, который отправится к Баязиду?
— Говорил.
— Я пойду к нему.
— Вальдар, ты что, спятил? Безопаснее спать на гильотине, чем соваться в лапы Баязиду.
— Ну, в общем-то ты прав, — вздохнул оперативник. — Но с другой стороны, я смогу скорректировать действия прямо из лагеря врага.
— Если ты имеешь в виду, что мы будем ориентироваться на твою отсеченную голову, водруженную на шест, то это вариант. Но не лучший.
— Упаси Бог! Я с ней как-то сроднился за последние тридцать с лишним лет. Постараюсь на месте что-нибудь придумать. А у вас будет лишний повод атаковать решительно и быстро.
Магистр Вигбольд осуждающе покачал головой:
— Вы, сэр рыцарь, либо с жизнью решили проститься, либо не понимаете, куда суетесь. Гонца послать надо. Это как бог свят. Но только вернуться живым у него шансов меньше, чем у солнца взойти на западе.
— Может, и так. — Камдил пожал плечами. — А может, и нет. Вот как раз и выясним. В любом случае, мой друг Рейнар, обладающий, по милости его святейшего величества пресвитера Иоанна, тайным даром телевизии, сиречь дальновидения, сможет поведать вам, что происходит в лагере врага, а быть может, даже и в шатре султана. К тому же я свободно владею языком османов и тартарейским наречием.
Магистр Вигбольд лишь покачал головой:
— Что ж, сэр рыцарь, это твой выбор.
Баязид смотрел на склонившегося перед ним гонца. Утро задалось. Спешившая форсированным маршем армия оторвалась от преследователей почти на полдня пути. Было время отдохнуть и подготовиться к бою. К тому же, едва только войско начало становиться лагерем, на горизонте показалась шебека, посланная эмиралом с непроизносимым франкским именем. И вот теперь гонец сообщал хорошую новость: спустя несколько часов эскадра будет здесь. Конечно, Баязид понимал, что его требование может быть отвергнуто, что оно нарушает планы Тамерлана, но сознание этого нарушения согревало его душу. «В конце концов, если мы победим, кто посмеет осудить победителя, а если нет…» Султан отогнал крамольную мысль. Конечно же, мы победим.