превратившись в скользкий панцирь, способный выдержать сильнейшие удары… поэтому перед тем, как два клинка достигли легионера, я закричал. Всем телом. На частоте, неслышимой человеческим ухом, но разрушительной для самых твёрдых материалов.
В общем, я применил способность сокрушения тверди, направленный виброудар — и панцирь тайро взломался на сотни осколков от высокочастотной вибрации на нужной волне, осыпавшись мелким крошевом. Легионер успел прикрыться чёрным крылом, но два моих клинка прошли сквозь него, как сквозь масло, и глубоко врезались в тело. Мы с Оберином навалились всей массой и силой, его и моей, по миллиметру продавливая серого — мечи неумолимо протыкали врага.
Но секундой раньше его сломанная рука исказилась и сформировалась в узкий бронированный бур, который уткнулся мне в живот — и я был вынужден, пробивая тело врага, помогать ему проткнуть доспех Оберина и мой собственный живот! Причём, выхода из этой ситуации не было: если отдёрнусь назад — тайро освободится, убьёт меня и остальных. Пришлось врезаться одновременно в него и в себя; сказать, что это было паршиво — ничего не сказать.
Мечи проткнули тайро насквозь и пригвоздили к полу, я больше не мог терпеть и закричал, потому что наконечник бура оброс шипами с резцами и начал медленно поворачиваться, кромсая меня изнутри. Содрогнувшись, я потерял контроль, но положение спас Оберин: он ударил чёрным стальным лбом легионеру в лицо и оглушил его, израненного, дважды проткнутого насквозь и наконец обессилившего. Бур внутри меня обмяк. Рыцарь медленно отодвинулся назад, пока я пытался не потерять сознание от боли — и освободил мой искалеченный живот.
Прошло полминуты, пока все вокруг кашляли, хрипели и едва дышали, регенерируя или просто приходя в себя. Темнота в глазах наконец прошла, а в заросшей ране вместо боли пульсировал зуд.
Ваши регенеративные резервы на исходе. Скорость регенерации замедлена вдвое. Отдохните или восстановите их с помощью вливания энергии.
Подумав, я потратил четыре недавно добытых мерца, и система удовлетворённо мигнула, что резервы восполнены.
— Сдавайся, тайро! — выдохнул я, голос изнутри доспеха звучал гулко. — Тогда мы сохраним тебе жизнь.
Хотя в настоящий момент мне страшно хотелось его убить. Легионер дышал тяжело, со свистом и клокотанием, но его тембр оставался полным силы и страсти:
— Я умру за Последний Легион.
— Умирать не надо, мы можем договориться.
Алые глаза буравили меня, пытаясь проникнуть в мысли.
— Отпусти, — наконец прохрипел он, пытаясь применить голос, но забулькал и не смог.
— Скажи, что сдаёшься. Мне важно твоё слово.
— Сдаюсь!
Рёв тайро был полон боли, физической и душевной. Я выдернул Вершитель, а свой клинок виталиса обнулил Чистотой: он размяк и распался в облачко живительной энергии, часть которой впиталась в тело врага и помогла ему не умереть. Впрочем, главную помощь оказал симбионт: чёрная жижа из крыла растеклась по всем ранам тайро и закупорила их, словно био-клей. Тяжёлое дыхание легионера стало тише и ровнее, но сил двигаться у него не осталось, так и лежал, привалившись к стене.
— Как ты его, — тихо сказала Орчана, в её голосе были одновременно уважение, зависть и самоуничижение на собственную слабость.
— Без Лорда Оберина я бы никак с ним не сладил.
Даже если не брать финальную ситуацию, когда рыцарь смерти закончил бой, то оставался простой факт нечеловеческой силы легионера. Я в принципе смог сражаться с ним только благодаря мощи и крепости доспеха тьмы.
— Кха-кха! Ну и заварушка, — подал голос Шисс, потирая распухшую шею, но в остальном наш всклоченный шерстяной живчик был в бодром расположении духа.
— Тварь, — просипел сверху Уилл, чудесным образом возвращённый к жизни. В его бледном, без кровинки, лице, застыли ненависть и страх, глаза неотрывно смотрели на легионера. — Дай я его прикончу, руки чешутся.
— Я дал ему слово.
— Да мне похеру на твоё слово…
Уилл резко отвернулся, сдержав гнев. Не сейчас, шептали ему искры, погоди, ещё не время. Я улыбнулся — не потому, что реально мог их слышать, а потому, что почувствовал шёпот из своей искры, ушедший к его тройке, и мысленно экстраполировал их переговоры.
«Да, держите его в узде, пока не натворил бед», — подумал я насмешливо.
Искра ничего не ответила, но она жила во мне и была частью моего сознания, поэтому я с удовлетворением почувствовал, насколько ей не нравится степень догадливости носителя. Ничего, дорогая, ведь твой создатель явно умнее какого-то смертного. И моя догадливость учтена в его Плане, верно?
— Ладно, — сказал Уилл, повернувшись к нам и делано улыбаясь; на обескровленном лице улыбка смотрелась как приклеенная. — С возмездием можно и подождать, ты прав, капитан.
Шея канадца срослась криво, её пересекал косой рубец, и голова теперь всегда пребывала в состоянии небольшого уклона, отчего вид Уилла стал иронично-криповым, словно он всегда ходил с вопросительным и непонимающим видом.
— Что дальше? — буркнул он, откинув со лба светлые волосы, которые теперь постоянно падали на глаза под углом.
«Искра, что с твоей подругой, как там хакерская атака?»
«Система управления рейдершипом взята под контроль. Код бедствия не был отправлен. Мы передаём ложные подтверждающие сигналы и продолжаем идти по ожидаемому маршруту к Бастиону. В нужный момент мы резко сменим траекторию и нырнём к центру планеты».
Отлично. Наш дерзкий и резкий план удался, по крайней мере, первая часть. Не считая мелких неудобств вроде оторванной головы, бура с резцами и шипами в кишках и прочих весёлых травм, которые мы успешно пережили и вылечили… а Уилл воскрес. Как и положено пародийному мессии.
— Так что дальше?
— Летим к центру планеты.
Грозовые махины туч клубились вокруг корабля, молнии били то ближе, то дальше, визофильтры затемнялись, чтобы нас не ослеплять. Одним из магических контуров рейдершипа был молниевый стержень, который отклонял крупные разряды и, наоборот, ловил мелкие, подпитываясь от них. Умно и качественно, как и вся техномагия тайро. Мы стояли в рубке и смотрели на голографическую панель, где отображался окружающий пейзаж, и на радары. Путь был чист, до конца бури осталось не больше пятнадцати минут полёта.
У Шисса в закромах нашлась интересная верёвка: живая и юркая, она опутала троих пленных, связав их так, что, если один пошевелится, она придушит всех троих. Крыс сказал, что верёвку-душилку нельзя перерезать, она умеет склеиваться обратно.
Вернувшись в ангар, я хотел устроить допрос легионера, но вышло немного по-другому: он устроил допрос нам. Впрочем, мы не возражали против диалога, ведь почему бы не выдать врагу немного секретных данных, которые он и так видел собственными глазами?
— Кто вы такие?
— Компания отребья, — почти гордо сказал я. — Которую наняли джарры.
— А, отчимы Гормингара, — с пониманием кивнул легионер, глянув на Орчану.
— Какие ещё «отчимы»? — переспросила та. — Родители!
Тайро промолчал, но всем стало ясно, что своей предыдущей репликой он выдал лишнюю информацию. Легионер полагал, что уж джаррам-то известно, кем они приходятся Гормингару, а оказалось, не совсем.
— Предлагаю договор, — сказал я. — Меняемся информацией, вопрос за вопрос. Мы могли бы начать тебя пытать…
— Мы не боимся пыток.
— Верю, тайро бесстрашный народ. Но у нас есть искры. Они искажают реальность, и рано или поздно мы найдём способ вскрыть твоё сознание и вытащить оттуда всё, что нам требуется.
Воин опустил глаза: разумеется, он уже понял, что его победили не просто мародёры, а носители частиц света, способные к сверхчеловеческим действиям.
— Но я не хочу прибегать к таким методам, это недостойно воина.
Не то чтобы у меня вдруг образовался кодекс чести, просто я полагал, что такой кодекс есть у тайро и что легионер оценит моё нежелание превращать его мозги в предмет экспериментов. И согласится на взаимный допрос.
— Ответ на ответ, — проронил он. — Даю слово.
— Объясни про «отчимов».
— Джарры не создали Гормингара. Лишь взрастили его на первом этапе развития.
— А кто его тогда создал? Откуда он взялся? — взвелась Орчана.
— Это уже другой вопрос. С какой целью вас сюда послали?
— Найти реликт и вернуть его джаррам.
— Зачем?
— Это уже другой вопрос, — ответил я той же монетой. — Хочешь нормального разговора, не придирайся к вопросам. Если будем давать друг другу полноценные ответы, быстрее закончим дознание и перейдём к договору.
Тайро обдумал ситуацию и кивнул.
— На равных, — отчеканил он.
— На равных. Джарры вымирают от неизлечимой некротической чумы, их единственная надежда: инфо-бог. Мы полагаем, что Гормингар может их спасти, вот и пришли за ним.
— Во спасение своей расы, — с мрачным пониманием кивнул тайро, глядя на девчонку. — Это высшая из возможных причин. Я, Диссул из Последнего Легиона, принимаю твои обоснования, джарра. Я снимаю с тебя и твоего отряда вину за нападение на наш корабль; оно было необходимо и неизбежно.
Ничего себе. Внезапно у воина ноль претензий за искалеченного себя и захваченный рейдершип? Как, интересно, устроено право у тайро, по принципу: «Кому нужнее, тот и прав»?
— Два столетия назад народ этой планеты создал искусственный интеллект, чтобы управлять всеми системами; он получил название Солар и жил внутри искусственного солнца.
Все молча слушали, и даже зелёная сдержалась, чтобы не перебивать.
— Солар прекрасно справлялся со своими функциями, и местная раса начала процветать. Они отделили от солнца частицу света и пустили её на свободу: развиваться и эволюционировать, как она захочет и сможет, какой её сделает мир. И так вышло, что эту частицу солнца подобрали и воспитали джарры.
Вот оно как.
— Выходит, вы, тайро, принесли его сюда не просто так?
— Здесь его родина.
— Которую вы сначала уничтожили!