Канадец вздохнул, отодвинулся и откинул косо упавшие волосы с криво наклонённого лица.
— Ну, я попытался, — сказал он. — Не хочешь полюбовно, так решим без тебя. Ты ведь без пяти секунд бревно.
Ведь чуть раньше он отвлёк меня и коснулся голой кожи.
— Я в курсе, нейропаралитический токсин.
Уилл вздрогнул.
— Лорд Оберин чутьём жизни видел сквозь стену, как ты ползал в пещеру к жабам и забрал у них свойство. Шисс сбегал туда и проверил, что за свойство. Конечно, мы догадались, что ты прибережёшь яд в надежде парализовать кого-то из нас в нужный момент и забрать искры. Но ты упустил из виду одну поразительно-очевидную вещь: Шисс, мать его, ядомант. Ядомант, Уилл. Он взял образец токсина и пока мы летели на следующий круг, сделал противоядие. Мы все его приняли. Кроме тебя.
Я заранее пробил канал в систему Башни Богов, с четырьмя искрами это оказалось просто. Меня интересовали всего две способности: движение ауриса и фазовый прыжок. Движение врубил, пока он толкал свою речь, и стал реагировать и двигаться на 30% быстрее.
А когда Уилл меня коснулся, он не только мазнул ядом по руке, но и оставил несколько сотен клеток своей кожи. Тут же выскочило сообщение от пассивки по био-адаптации, что обнаружен новый материал со свойствами: магии огня, регенерации, подводности и нервно-паралитической интоксикации. Я взял последнюю способность, заменив ей так и не пригодившийся хамелеон.
Всё это произошло молча и незаметно внутри меня в те секунды, которые предшествовали этой, такой долгожданной: когда я врезал Уиллу по морде так быстро, что маг не успел даже моргнуть. Брызнула кровь с осколками зубов — есть контакт и хорошая зона поражения ядом, который покрывал мой кулак.
— Бей его! — закричал Уилл новому союзнику; лицо канадца стремительно отекало: щёки обвисли, рот размяк и зафуфтел. — Чефо ты фдёфь⁈
Через миг до Уилла дошло, что кулак был отравлен и против него применили его же яд; но как большинство магов, он был физически прокачан примерно на ноль, токсин парализовал его в считанные секунды. Мятый куль повис в воздухе, стеклянно уставившись в одну точку.
Командор Хаддари сделал то, что и собирался: рванулся вперёд уродливой опухшей грудой, но поразительно быстрый и ловкий для горы мутировавшей плоти. Я понимал его план: забрать искры того из нас, кто проиграет дуэль. Как раз искры Уилла забрать было проще, ведь они спали, не сопротивлялись и были частично поражены скверной тайро. Нужно только вскрыть тело проигравшего и там, в солнечном сплетении, магией ухватить частицы света.
Но чего я не знал, так это что Хаддари тоже не терял даром ни секунды — и все последние моменты он тихо, не издав ни звука и не дрогнув лицом, в полумраке срезал со своего тела обременяющие части, включая одну из распухших и деформированных ступней! Поистине великий воитель, способный ради победы на всё — я ведь смотрел за ним краем глаза во время разговора с Уиллом, каждый момент ожидая атаки, и всё равно ничего не заметил.
В воздухе мелькнул размытый от скорости силуэт тайро, который прыгнул к Уиллу, оставляя за собой отсечённые ошмётки плоти и струи крови, издав в прыжке тяжкий, пронизывающий стон предельного усилия… Хаддари боролся за новую родину для своего народа. Он не мог проиграть после столетий поисков, ожиданий и грандиозных планов; тайро слишком многим пожертвовали ради этого мира, слишком многое поставили на карту. Гордость, презрение к врагам и ненависть к поражению бросила его вперёд.
Я метнулся к магу чуть позже и даже с ускорением ауриса двигался медленнее, чем искалеченный и десятью способами ослабленный Командор. Но мне не требовалось лететь всё расстояние до Уилла, ведь у меня был фазовый прыжок. Вспышка света, и мы оказались вплотную к магу одновременно. Сейчас оба его схватим и в короткой борьбе победят либо мои четыре искры, если тут же придумаю правильный ход действий… либо Командор.
А я не имел права рисковать.
Если даже 10% шанса, что тайро одолеет меня и заберёт три искры Уилла — то он подчинит их и станет не равен мне, а на порядок круче. Воитель 350-го уровня с тремя частицами бога? Такое страшно представить.
У меня было два фазовых прыжка на этаж, но я не мог моментально призвать искры Уилла и свалить с ними подальше. И даже вцепившись в обмякшего мага, не мог фазовым прыжком сбежать от Хаддари вдвоём — ведь прыжок действует только на человека и его вещи.
Что-то внутри меня повернулось, может, собака на миг сменилась волком. Ведь я до последнего не хотел убивать Уилла — но на кону стояла судьба нашей родины. Если Хаддари победит, тайро узнают, откуда мы. И придут на Землю.
Вспыхнув светом и метнувшись вперёд, я воплотился уже с Вершителем в руке; клинок вошёл моему «другу-врагу» в сердце, Уилл содрогнулся и стал грудой мяса — я скрыл труп в инвентарь и второй фазовой вспышкой ушёл на сотню метров прочь, по другую сторону облака света.
Тайро закончил отчаянный прыжок, вонзил когти в Уилла, но тот исчез вместе со мной, и обессиленный Командор остался в пустоте. Он понял, что проиграл; алый взгляд сверкнул сквозь темноту.
— Я запомню тебя, — прошептал Хаддари. — Ты пытался лишить тайро целого мира. Но взрыв Чёрного Солнца не остановить. Сегодня мы обретём новую родину, а после, клянусь, я отыщу и заберу твою.
Он очертился по контуру непроглядным сиянием черноты — и ушёл из центра планеты так же, как сюда прорвался, путями тьмы.
— Четырнадцать секунд, — раздался спокойный, бесстрастный голос Гормингара. Мерцающий глаз из миллиона светящихся точек смотрел ожидающе.
— Да пошли вы все в бездну, великие, — я высвободил тело Уилла из инвентаря, забрал из него три спящие искры и с разбега нырнул в свет.
Глава 20Песня умолкших голосов
Что чувствует трёхмерное существо, шагнув в двумерный мир? Я ощутил себя рисунком на листе бумаги, на тонкой грани между реальным и мысленным. Мир потерял глубину, остались только длина и ширина — зато они были бескрайними, как потенциально безграничны фантазия и виртуальность.
Всё утопало в мягком свете, вокруг светилось несчётное число огоньков, а между ними тянулось ещё больше тончайших нитей. И я летел по этим линиям, словно они были дорожками, с которых не сойти. Логично, ведь здесь Яр Соколов был больше мыслью, информацией, чем телесным человеком. Но всё же не полностью: я мог похлопать себя рукой по плечу, просто понимал, что в этом мире мной движут не мышцы, а разум и воля.
«Это семантическое пространство», — мысль пришла откуда-то извне, мелькнула по одной из линий и стала моей собственной.
Время здесь явно текло по-иному, чем там, откуда я ушёл. Передвигаясь порывистыми импульсами от точки к точке, я ощущал, что каждая из них — какое-то понятие и соединяется с сотнями, а то и с тысячами других.
Путь начался с точки «окраина», и от неё шло 407 инфосвязей. Они стали понятны мне все сразу, всем цветастым веером оттенков — можно выбрать, куда скользнуть. Я ушёл к точке «дорога», с неё на «цель», оттуда к «центру». Ведь нужно попасть в центр этого мира, куда стекаются все пути.
Увидев фигуру в самом сердце натянутых нитей, я замер от красоты. Создание со множеством рук, окружённое ореолом света, перебирало линии информации, как струны всемирного инструмента. Крылатое, с узкими точёными чертами, существо напоминало монаха в центре нирваны, потустороннего ангела или совершенного робота. Движение каждой руки было отточенным и лаконичным. Так вот как выглядит Гормингар!
— Голоса, — увидев меня, сказало существо с тревогой, но и с восторгом. — Они были потеряны и все эти годы пели, не слыша друг друга. Теперь всё перестроилось, они начинают слышать, тянутся к друг другу и слагаются в хор… я им помогаю.
Это был Шисс. Так выглядела смысловая сущность нашего вонючего и лохматого крыса.
— Как ты, дружище? — спросил я.
— Хорошо. Я постигаю песнь забытых голосов и не хочу уходить, пока она не сложится.
— Это не опасно?
— Для тела нет. Для разума — может, и да. Для души, наоборот, исцелительно.
— А что с Орчаной, где она?
— Вместе с хозяином этого места. Ты найдёшь их в точке «Противоречие», — Шисс поднял одну из светящихся линий и провёл по ней пальцем, указывая путь.
Я шагнул из «Центра» в «Развилку», оттуда в «Противоречие» и нашёл две фигуры: одна была проворным, прыгучим зверьком в медовой шерсти с быстро мелькавшими жучиными крыльями, а другая насупленной сердитой девчонкой с торчащими из-под губы клычками. Ни капли не изменилась.
— Ты достал своими планами, Горм! — крикнула она, ударив кулаками по длине и ширине вокруг. — Можешь хоть раз забить на сложные выдумки и просто сделать как проще⁈
— Не могу, — смиренно ответил Гормингар, и его круглые глаза блеснули. — Я хочу просчитать идеальный исход.
— Нельзя угодить и нашим, и вашим, всем-всем-всем, — закатила глаза Орчана. — Кого-то всегда приходится послать, а кем-то пожертвовать. Не бывает идеальных решений! Я, блин, с десяти лет это поняла, почему ты не можешь?
— Так запрограммирован? — невинно предположил ИИ.
— Угу, сам себя программировал и перемудрил.
Я влез в их семейные разборки:
— Кем-то пожертвовать? Ты так пробуждаешь в Гормингаре человечность?
Орчана обрадованно подалась ко мне, и смысловой облик девчонки изменился: она сама не осознала, как стала выше и старше, более статной, в ней проступила женственность и нехарактерная для джарры красота.
— Ты живой, — её нематериальные руки вплелись мне в плечи, словно пытаясь нащупать уверенность в том, что всё хорошо. — Победил тайро-чудище? Ну и поганую ядовитую крысу?
Она имела в виду Уилла.
— Ну почти, — я выдохнул, вспомнив плывущий в темноте труп канадца.
— И что теперь делать? Я открыла Горми весь свой разум и убедила, что джарры не плохи. Он согласился, что его мозги помутились от искажения. Теперь планирует помочь джаррам, но только когда сложит планету заново! А это сложно, стоит огромных сил и может привести к непредвиденным последствиям, — она всплеснула руками. — Спроси, какого лешего он это затеял? Если всё провалится, мои люди мучительно умрут от чумы!