Кашин поднял голову и посмотрел на Шаола. Тёмная коса скользнула по его мускулистому плечу. Взгляд предупреждал Шаола не соваться в это дело.
— Мой отец действительно хочет, чтобы вы оба присоединились к нам за ужином. И, более того, чтобы так было всегда.
Это была странная просьба для посланников другого королевства, и для него это была бы честь, но отправить сына, чтобы сообщить об этом… Шаол внимательно обдумал все слова, после чего выбрал самый очевидный вопрос:
— Зачем?
Разумеется, семья хотела быть вместе, потеряв младшего ребёнка. Но приглашая незнакомцев присоединиться к ним…
Челюсть принца сжалась. Он не привык скрывать свои эмоции, как его старшие братья и сёстры.
— Аргун сообщает, что наш дворец не может быть во власти шпионов герцога Перингтона. Я не верю. И Сартак… — он поморщился, будто не хотел ввязывать своего брата. — Была причина, по которой я решил жить среди воинов. Двойные игры этого двора…
Шаол боролся с искушением сказать, что понял. Но вместо этого спросил:
— Вы думаете, что силы Перингтона проникли в этот двор?
Знали ли они всю правду о силах Перингтона — о короле Валге, который носил его кожу? Или о армиях, которых нельзя представить даже в кошмарном сне? Но эта информация будет полезной позже.
Кашин потёр шею:
— Я не знаю, Перингтон это, или кто-то из Террасена, Мелисанды, Вендалина. Всё, что знаю, так это то, что моя сестра теперь мертва.
Сердце Шаола глухо стукнулось о рёбра. Но он осмелился спросить:
— Как это произошло?
Горечь мелькнула в глазах Кашина.
— Тумелун всегда была немного дикой, безрассудной. Поддавалась настроению. В один день счастлива, как никогда, а в другой безнадёжная. Они… — его горло дёрнулось. — Говорят, что из-за этого она выпрыгнула с балкона. Дува и её муж нашли Тумелун позже той ночью.
Любая смерть в их семье была бы ужасной, разрушительной, но самоубийство…
— Простите, — тихо сказал Шаол.
Кашин покачал головой, солнечный свет танцевал на его чёрных волосах.
— Я не верю в это. Моя Тумелун не пригнула бы.
Моя Тумелун. Слова достаточно сказали о близости принца к его младшей сестре.
— Вы подозреваете, что это чьи-то игры?
— Всё, что знаю, это то, что, в независимости от настроения, Тумелун… Я знал её. Как знаю своё собственное сердце, — он положил руку на сердце. — Она бы не прыгнула.
Шаол ответил:
— Мне очень жаль, что вы потеряли её, но… есть ли у вас причины подозревать, почему иностранному королевству нужно было рисковать, подстроив это?
Кашин подошёл на пару шагов:
— Никто в наших землях не был бы достаточно глуп, чтобы сделать это.
— Ну, никто из Террасена или Адарлана никогда не сделает этого.
Кашин изучал его пару мгновений.
— Даже королева, которая когда-то сама была убийцей?
Шаол не позволил гневу пробраться наружу:
— Она действительно была убийцей, но у Аэлины есть жёсткие правила, которые она ни за что не нарушит. Одним из них является запрет убивать или причинять боль детям.
Кашин подошёл к комоду:
— Я знаю. Читал об этом в отчётах брата. Подробности об убийствах, — принц вздрогнул, когда добавил:
— Я вам верю.
Конечно же. Иначе принц даже не разговаривал бы с ним.
Кашин продолжал:
— И это оставляет не так много других иностранных королевств, которые могли бы это сделать. И Перингтон на вершине этого краткого списка.
— Но зачем убивать вашу сестру?
— Не знаю, — Кашин шагнул еще на пару шагов вперёд. — Она была молодой, бесхитростной. Ездила со мной среди Драгана — клана воинов. У неё не было собственных целей… Даже собственной судьбы… Все в клане поддерживают одну традицию. Мы заплетаем косы из гривы наших любимых лошадей и завязываем на рукояти меча. Наши предки верили, что там, куда они улетают, если случайно отцепятся, ожидают наши судьбы. Некоторые по-прежнему верят в такие вещи, но, даже те, кто считает это простой традицией… Мы проводим такие ритуалы повсюду. Мы с братьями часто слушаем ветер. Но на счёт смерти… — в глазах появилась тень печали. — Это единственный предмет от человека, который сохраняется после смерти. Они несут душу драганского воина в вечность, а отпускают их на вершине степей в священном месте. — принц прикрыл глаза. — Теперь её душа будет блуждать по ветру.
Шаол повторил:
— Мне жаль.
Кашин открыл глаза:
— Некоторые не верят в Тумелун. Некоторые верят. Наш отец пока не решил… А мать не покидает свою комнату от горя. — он потёр челюсть. — Итак, я убедил отца, чтобы вы присоединились к нам за ужином в качестве дипломатического жеста. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели посторонними глазами. Возможно, увидите то, чего не вижу я.
Помочь им… и, возможно, получить помощь взамен. Шаол пожал плечами:
— Если ты доверяешь мне настолько, что рассказал всё это, то почему бы не присоединиться к нам в этой войне?
— Я не могу приказывать армии. Отец приказывает — мы слушаем.
Если силы Перингтона уже здесь, если Морат действительно убил принцессу… Было бы слишком просто убедить кагана начать войну. Перингтон умнее этого.
Но если Шаол сможет убедить командира…
— Я не играю в эти игры, лорд Вэстфол, — сказал Кашин, прочитав все мысли в глазах Шаола. — Можете попытаться убедить остальных, но не меня.
Шаол постучал пальцем по перилу кресла:
— Совсем все слушают его приказы?
Кашин фыркнул, чуть улыбнувшись:
— Другие королевства, побогаче вас, тоже мечтали заключить с нами союз. Некоторые преуспели, некоторые — нет, — его взгляд метнулся к ногам Шаола, в глазах мелькнула жалость. — Пожелать удачи — это всё, что я могу вам предложить.
Затем принц пошагал к дверям.
— Если у Перингтона есть шпионы, — окликнул его Шаол, — тогда вы уже знаете, что всё в этом дворце находится в серьёзной опасности. Вы должны принять меры.
Кашин остановился, положив руку на дверную ручку и посмотрел через плечо:
— Почему, по-твоему, я попросил иностранного лорда помочь?
Затем принц исчез, его слова повисли в воздухе. Тон не был жестоким или оскорбительным, но эта откровенность…
Шаол изо всех сил пытался спокойно дышать, даже когда мысли закружились в голове. Он не видел чёрных колец и ошейников, но тогда он и не искал их. Даже не подумал, что тень Мората может проникнуть так далеко.
Шаол потёр грудь. Нужно быть осторожным во дворе. С тем, что он сказал публично — и в этой комнате тоже.
Шаол всё еще смотрел на закрытую дверь, обдумывая всё, о чём говорил Кашин, когда появилась служанка. Она переоделась в лёгкую ткань из тончайшего шёлка, завязанную в виде платья.
Это не оставляло ничего для воображения.
Он сдержал желание убежать и попросить Несрин помочь ему.
— Только покупайте меня, пожалуйста, — сказал он, как можно яснее и твёрже.
Она не нервничала и не дрожала. Он знал, что она делала это раньше, бесчисленное количество раз, когда спросила:
— Разве я тебе не по душе?
Это был суровый, честный вопрос. Ей хорошо заплатили за услуги — за все услуги.
Она предпочла быть здесь.
— Ты, — сказал Шаол, не отводя взгляда от её глаз, — очень красивая. Но я хочу просто покупаться. Больше ничего от тебя не потребуется.
Он ожидал «спасибо», но служанка только кивнула, невозмутимо. Даже с ней он должен быть осторожен.
За закрытыми дверями спальни Несрин не было ни звука, ни намёка на движение.
И её тоже не было.
Поэтому он жестом пригласил служанку подтолкнуть стул в ванную.
Комнату с белой и синей плиткой заполнял пар.
Инвалидное кресло скользило по коврам и плитке, обходя всю мебель. Несрин сама выбрала это кресло, у лучших лекарей Рафтхола.
Легко и изящно, большие колёса вращались, даже когда он сам вёл их. В отличии от большого количества других, которые он видел, это кресло было оснащено двумя маленькими колёсиками, благодаря которым он мог поворачиваться в любом направлении.
Масла блестели на поверхности воды, разбросанные лепестки цветов. Маленькое окно, высоко на дальней стене, показывало зелень сада. Свечи красиво сверкали золотом.
Роскошно. Полная роскошь в то время, как его город пострадал так сильно. Пока жители умоляли о помощи, которая не пришла. Дорин хотел бы помочь, только абсолютное поражение побудило его уйти. Шаол подумал, получилось ли у него научиться управлять своей магией. Помочь кому-то.
Дорин нашёл свой путь к безопасности, к союзникам. Он знал это в своих костях, хотя страх всё равно крепко схватил за горло. Он ничего не может сделать — только заключить этот союз. Даже когда каждый инстинкт кричал возвращаться в Адарлан, найти Дорина.
Шаол едва заметил, что служанка сняла его обувь. И, пусть он мог сделать это сам, девушка сняла пиджак, рубашку. Но он вышел из бесконечных размышлений, когда она начала снимать брюки. Он наклонился, чтобы помочь. Когда девушка потянулась к нижнему белью, Шаол схватил её за запястье.
Он и Несрин всё еще не касались друг друга, не считая тренировки на корабле пару дней назад. Однако, Шаол очень этого хотел. Больше всего, когда они разделяли одну кровать в каюте. Но мысль о том, чтобы сделать это не так, как он мог раньше… удушала любую наглую похоть. Даже несмотря на то, что та часть его тела всё еще продолжала работать, в отличии от ног.
— Я могу сделать это сам. — сказал Шаол и прежде, чем служанка успела что-либо сделать, он собрал силы в руках и начал слезать с кресла. Это был ужасный процесс, которому он тренировался в течении долгих дней в море.
Сначала он защёлкнул механизм, который не позволял креслу ездить. Потом подлез к краю кресла, снял ноги на пол. Правой рукой схватился за край кресла, левый кулак он положил на плиты. Слишком скользкие…
Служанка положила полотенце под его руку и отступила. Он подарил ей благодарную улыбку, а потом опять оперся о левый кулак.
Глубоко вздохнув, Шаол опускался на пол.