Бел-Сидек кивнул. Впрочем, кто-то все равно должен был остаться следить за дартарами. Он спросил, нет ли добровольцев, и назначил Дабдада. Остальные атаманы укрылись в помещении и продолжали обсуждать ситуацию.
Отправившийся из Кушмарраха флот достиг дальнего берега залива Тун раньше, чем ожидалось. Погода здесь была значительно более благоприятной. Солдаты высадились на берег и приготовились еще до захода солнца достойно встретить турецких налетчиков. Что бы ни происходило в других местах – эта победа будет безусловным триумфом генерала Лентелло Кадо. Ни одна живая душа не видела высадки геродианских войск.
Зуки повсюду преследовал Арифа. Того пугал взгляд прежнего приятеля, злобный и безумный. Звериный взгляд.
Что ж это такое? Ариф детским своим умишком не мог ничего понять. Просто к прочим его страхам прибавился еще один.
В клетку снова вошел гигант, а с ним еще один человек. Ариф затрепетал. Что-то в этом коротышке напомнило ему… Зуки тоже испугался, хоть и не помнил ничего. Он убежал и спрятался в стае обезьян.
Мужчины смотрели на Арифа и о чем-то говорили так тихо, что малыш ничего не слышал, хоть и не сомневался, что речь идет о нем. Он хотел бежать, спрятаться, но ноги не повиновались ему. Приближаться к Зуки тоже не хотелось. А больше деваться было некуда.
Когда страшные дяди ушли, к Арифу подошла незнакомая девочка и молча уставилась на него. Это было неприятно.
– Папочка заберет меня отсюда, – вызывающе заявил Ариф. Он хотел верить, хотел убедить сам себя, что говорит правду. Вера помогала Арифу переносить весь этот кошмар.
Глава 21
С боевым ножом и мечом в руках Аарон чувствовал себя шутом. Он не мог избавиться от мысли, что спутники-дартары подсмеиваются над ним. Что он понимал в оружии? Он шесть лет не держал в руках меча, да и тогда ему приходилось лишь следить, чтоб лезвие было острым и не ржавело. Прошлой ночью у себя дома он впервые в жизни всерьез попытался убить человека.
Но потом Аарон пригляделся к дартарам поближе. Вряд ли многие из них были опытнее его. Они же совсем мальчишки! Ветеранов Фа'тад отправил в места вероятных сражений. У этих же ребят было лишь одно преимущество перед Аароном – они выросли в суровых условиях, с детства привыкли к жестокости.
Геродианская колдунья трещала без умолку. Даже Ногах не понимал ее и послал за переводчиком.
На зов его явился дартарин постарше. Молодые сразу занервничали и подтянулись. Мнение этого человека явно много значило для них.
– Мо'атабар, – пояснил Аарону Йосех, – сержант и друг нашего отца. Когда он здесь, дух отца словно заглядывает нам через плечо. – Мальчик сегодня определенно был в ударе.
Между тем ведьма продолжала тараторить, а Мо'атабар переводил. Сперва казалось, что слова ее лишены всякого смысла, что она думает вслух, говорит сама с собой. Но потом проскользнуло что-то о каких-то двух людях, следящих за ними. Для всех это было полной неожиданностью. Мо'атабару пришлось остановить ее, попросить повторить.
– Два человека смотрят на нас из крепости, с той башни. – Она кивком показала, откуда именно. – И еще с полдюжины с крыши красно-белого здания с балконами, вон там на площади…
Аарон взглянул в указанном ею направлении, стараясь не выдать своего беспокойства. Колдунья говорила о доме той безумной женщины, судовладелицы. Он заметил, как мелькнул на крыше дома чей-то силуэт. С такого расстояния и в полутьме опознать человека было невозможно.
– Живые, – констатировал Мо'атабар. – Сидят тихо, как мышки, а сами ни на секунду не оставляют нас без наблюдения. Эй, Фарук! – Мо'атабар шепнул что-то одному из младших дартар, и тот заспешил к Резиденции.
Ведьма теперь бормотала о чем-то другом, имеющем непосредственное отношение к ее работе.
– Что-то не так с этими воротами. Непохоже, что они ведут куда-то. Когда же я получу людей для экспериментов?
– Скоро, – пообещал Мо'атабар, – я только что послал человека за ними.
Лжешь, подумал Аарон: он понял достаточно из слов колдуньи, чтобы уловить смысл ее вопроса. С каким бы поручением ни отправился в Резиденцию Фарук, касалось оно исключительно Живых. Никто здесь не говорит правды. Каждый врет, виляет, выкручивается и пытается манипулировать другими. Кто, например, сказал хоть слово о роли, которую играет здесь он, Аарон?
Он не понимал, чем еще может быть полезен. Дартары точно расквитались с ним, позволив вертеться поблизости. Если только он не был им нужен как знамя, как символ и доказательство благородства их целей.
Аарон старался не думать об Арифе. А что, если сын его совсем близко, камень можно докинуть до места, где его прячут… Нет, нельзя терять головы…
Мимо, в сторону Резиденции, промчался отряд конных дартар. Мо'атабар успел приветствовать их командира и узнать, что конница направляется в Шу, где запертым в ловушке геродианам удалось взломать один из выходов на третьем уровне. Теперь они отчаянно борются, пытаясь вырваться из лабиринта. Их необходимо загнать обратно, а брешь заделать. Как раз сейчас яростная схватка перешла на ярус, что непосредственно над домом Аарона.
Началась паника. Но способность спокойно соображать вскоре вернулась к собравшимся у крепости дартарам. Ведь основное кровопролитие будет не здесь, а в Шу: именно там находятся почти все геродианские солдаты.
– Йосех, я должен забрать оттуда семью. Они окажутся в самой гуще свалки.
Юноша взглянул на Аарона так, точно не понимал, чего же тот медлит.
– Я скажу Мо'атабару.
Мо'атабар подозвал Аарона и обвязал его левую руку у локтя обрывком яркой веревки.
– По этому знаку наши воины узнают, что ты – друг. Но не искушай судьбу.
– Я вернусь. – Аарон зашагал прочь, ожидая, что его остановят еще до того, как крепость скроется из виду. Он не бежал, но старался не терять зря времени.
Йосех проводил взглядом быстро удаляющегося плотника. Ты не должен волноваться о ней, твердил себе юноша. Жизнь Тамисы тебя не касается. Она так же далека от тебя, как была до вашего знакомства.
– Куда это он? – спросил Ногах. Йосех объяснил.
– Умно, ничего не скажешь. Знаешь, мне сдается, что от нашей колдуньи толку не больше, чем от бычьего вымени. Она только и делает, что сама с собой разговаривает.
Черт побери! Да ведь Ногах сам не свой от страха! Он боится, что они не успеют вовремя попасть в крепость.
В каждом движении, в каждом взгляде Йосех различал тот же страх. И сильнее всего он был в глазах маленькой ведьмы. Обитатели крепости дали им время. Много времени. Зачем? Может, они играются с дартарами, как кошка с мышью, хотят всласть помучить непрошеных гостей?
Чем больше Йосех думал об этой смертельной гонке, тем тревожнее становилось у него на душе. Он удивлялся, как позволил уговорить себя завербоваться на службу в этот безумный город. Мо'атабар был прав. Это город свинца и золота. Только мечтаешь ты о золоте, а получаешь свинец.
Привели связанных веревкой, вымокших под дождем заключенных. Это были не захваченные в плен геродианские солдаты, которых ожидал увидеть Йосех, а несколько кушмарраханских преступников, судя по их жалкому виду – мелких воришек. Мо'атабар построил их в шеренгу – смехотворное подобие военного строя.
– Мы тут пытаемся проникнуть в эту вашу проклятую крепость, – начал он. – Ворота ее заколдованы. Но мы должны преодолеть это препятствие. Не скажу, что вам не грозит никакая опасность, но я вовсе не намерен необдуманно рисковать вашей жизнью. У вас есть шансы, и немалые шансы, благополучно пройти в ворота. А как только путь будет найден, вас немедленно отпустят на свободу.
Йосех знал, что, если б впереди светила лишь тюрьма, а затем цепи и геродианские галеры, лично он обязательно бы ухватился за такое предложение.
– У нас есть выбор? – спросил один из заключенных, на вид самый закоренелый.
– Конечно, никто вас не заставляет. Если кто против, пусть даст мне знать. Я быстренько перережу ему глотку, а потом мы вместе с оставшимися займемся делом.
– Так я и думал.
– Вот, все ваши, – обратился Мо'атабар к колдунье. – Скажите мне? что от них требуется.
Сначала Йосеху показалось, что ведьма занимается какой-то чепухой. Она выбрала одного заключенного, поставила его перед собой, а потом через Мо'атабара попросила его сделать четыре шажка вперед и стоять не двигаясь, пока она займется с остальными. Второму надлежало повторить то же самое плюс еще пару шажков в сторону и три вперед.
Когда пятый заключенный проделал те же упражнения и остался невредим, оставшиеся вздохнули с облегчением и заметно расслабились. Между тем Йосех вдруг осознал, что нечто все же происходит.
Пятого человека словно заволокло марево, что в жару поднимается над вершинами Таков. Шестой, заняв указанное место, стал точно бесцветным, прозрачным; нормально он выглядел, лишь если смотреть не прямо, а искоса.
Седьмой исчез совсем – если бы не истошные крики, вообще невозможно было догадаться, что он когда-то существовал на свете.
Аарон решил, что разумнее всего перевести семью в дом Насифа. На улицах ни души, двери и окна крепко-накрепко закрыты – кушмаррахане, видно, не желают ни видеть, ни слышать творящихся кругом беспорядков. Поэтому никто из соседей Насифа не узнает, что в доме появились новые постояльцы.
Ему удалось незаметно доставить домашних к Насифу. Они захватили все, что смогли унести. Потом Лейла проводила мужа до двери. Она смотрела на него так, как в тот день, когда рота Аарона уходила в Башни. Оружие, с которым Аарон обращался весьма неуклюже, Лейла старалась не трогать.
– Будь осторожен, – проговорила она напоследок, и слова эти прозвучали не как обычное прощальное напутствие, а как горячая молитва.
Аарон поцеловал жену в лоб.
– Я буду очень осторожен, уж поверь. Я ведь совсем не герой.
– Не говори так. Ты настоящий герой.
На пороге Аарон обернулся и еще раз с каждым простился взглядом – особенно долго смотрел он на Стафу, – а затем вышел на улицу.