— Такая же канитель и была, — со вздохом кивнул толстый байково-клетчатый Николаич, — шёл туда, а пришёл вот сюда.
— Ага, — кивнул охранник. — Нас, дружище… Как тебя, кстати?
— Евгений.
— Фёдор.
Лысый протянул руку, была она большая, твёрдая.
— Так вот: нас, видимо, вроде как похитили.
— Похитили? — переспросил Жека. — Кто?
— Конь в пальто, ёпта, — пробурчал тип в дорогом пиджаке. — Разумный, инопланетный.
— Кто, это пока непонятно, — сказал, не обратив на остряка внимания, лысый охранник Фёдор.
Жека помолчал в задумчивости.
— А про эксперимент, и что в прошлое будут отправлять — это откуда известно? — Он посмотрел на взъерошенного блондинистого парнягу в свитере. — Из какого такого телевизора?
Охранный демиург Фёдор вздохнул.
— А эта информация…
Он замялся, как будто подбирая слова.
— …Из не очень достоверных источников, — закончил за него зубастый в пиджаке.
— Ну, не то чтобы, — Фёдор взглянул на того с некоторой укоризной. — Оно вот как было. Мы тут уходили на разведку: решили вроде как проверить, что это за местность: мы-то, кстати, уже довольно долго тут кукуем, у кого-то, — он показал на пиджачного, — примерно третьи сутки пошли. Так вот: здесь оставался один Костя. И вот он говорит… Слушай, Костян, давай расскажи-ка сам, а?
Парень с растрёпанной причёской поправил высокую, доходящую чуть не до ушей горловину свитера, моргнул, кашлянул.
— Я… Ну, я сидел, их ждал… И вот здесь, — он указал пальцем на гладкую, идеально зашпаклёванную и покрашенную стену, — здесь появился экран. И там — человек: солидный такой, в костюме, галстуке. Кажется, это диктор был, из старых ещё, советских времён. И он говорит: сохраняйте, мол, спокойствие, вас отобрали для проведения научного эксперимента. Вам, мол, предстоит заброска в прошлое, ожидайте дальнейших указаний.
Он развёл руками и насуплено замолчал.
— И всё? — спросил Жека.
— Всё. Потом экран пропал. Голограмма, видать.
— А почему вы говорите, что информация недостоверная? — продолжал расспрашивать Жека.
Парень Костя шевельнул щекой, вздохнул. Жека увидел вдруг, что напрасно, пожалуй, определил его в молодые, не так уж он и молод. Лицо его было из тех, по которым насчёт возраста легко ошибиться, и в волосах светлых проглядывала, похоже, седина. Как раз про таких, как этот Костя, говорят смешные и обидные слова, что маленькая собачка — и в старости щенок. И ещё Жека подумал, что напоминает этот Костя героя детского фильма «Приключения Электроника», и не весёлого и безалаберного Сыроежкина, а его задумчивого роботизированного двойника.
— Я, тут такое дело, сейчас на таблетках сижу, — объяснял между тем человек неопределённого возраста Костя, вздыхая и то и дело странно шевеля щекой. — Прописали вот, депрессию лечу и ещё там, с ней связанное. Когда в комнату эту попал, решил, что это, ну, как бы обострение. Глотнул пару пилюль. А когда все ушли, подумал, что это, наверное, улучшение пошло, работает лекарство. Ну и ещё глотнул.
Он виновато отвёл взгляд.
— Подозреваешь, что никакого телевизора могло и не быть? — догадался Жека.
— В потолке открылся люк — не пугайтесь, это глюк, — проговорил зубастый и усмехнулся довольно гнусной усмешкой.
Костя отвернулся, засопел недовольно и обиженно.
Жека прошёлся вокруг стола, подумал и снял куртку, прицепил на вешалку к четырём другим. Прошёлся по помещению. Заглянул в одну из дверей, там оказалась вроде как спальня с пятью кроватями-топчанами, в две другие двери заглядывать пока не стал.
— А на улице что, — взглянул в окно Жека, — нашли вы что-нибудь?
Там, за окном, в сгустившейся темноте сыпал и сыпал снег.
Жеке рассказали, что на улице всё непросто. Во-первых, там всё время напролёт вот так, темень и снег. А во-вторых, они тогда сходили. Вышли, осмотрелись: кругом пусто, мобильники волну не ловят. Побрели по снежному полю, пока свет в окнах не пропал из вида — и скоро увидели вдалеке другой свет. Рванули туда, но обрадовались зря: это оказалось то же самое здание, где их встретил взбудораженный Костя и стал кричать о мужике на экране.
На то, что, может, они, проблукав, дали кругаля, исследователи пространств Жеке ответили, что такое исключается: они потом ходили ещё, проверить. Как только свет в окне пропадает из видимости, он тут же появляется с другой стороны. Причём если выстроиться в цепочку, то пока заднему свет видно, у переднего он не появляется — вот такой удивительный оптический, а скорее геометрический, феномен.
— А вот это здание… — начал Жека.
Он хотел спросить, успели ли его обследовать, забирались ли на другие этажи, на крышу — но зубастый носитель пиджака его перебил.
— Мы говорим: башня, — заявил он.
Неприятный этот тип, как показалось Жеке, имел повадки бизнесмена средней руки. На его кепке были написаны иностранные слова «Paul Shark» и вышита тоже была эта самая «шарк», то бишь акула, так что Жека про себя и прозвал его Акулой. Лицом он слегка походил на актёра Нагиева, только был не такой раскачанный и с волосами на голове, хотя лысина уже атаковала его тёмную шевелюру двумя обходными клиньями.
— Почему «башня»? — спросил Жека.
— Потому что оно похоже на башню.
Сказано было таким тоном, что Жека ощутил острое желание приподнять зубастого Акулу прямо за воротник красивого его пиджака и хорошенько потрясти.
Тут где-то рядом затрещало, будто бы заискрила проводка. Все в комнате переглянулись: ага, не хватало ещё остаться в этом заснеженном и замёрзшем неэвклидовом пространстве без электричества.
Потом Жеку покормили пельменями и ещё всяким: здесь оказалась кухня с кое-какими припасами. Имелся и санузел с душевой кабиной и остальным необходимым для проживания нескольких человек.
На сытый желудок на душе у Жеки стало полегче, хотя тревога, конечно, никуда не ушла.
— Интересно тут устроено, — проговорил толстый и клетчатый Николаич, когда поток Жекиных вопросов исчерпался. — Снег валит и валит, а на земле покров какой был, такой и остаётся, совсем не прибавляется.
К тому времени они переместились уже из кухни обратно в зал, сидели там в креслах. Кресла были добротные, недешёвые, кожаные или из хорошего кожзама, на металлических качественных колёсиках.
После слов Николаича все посмотрели в окно и погрузились на время в молчание и задумчивость.
И когда за спинами раздался новый голос, подпрыгнули от неожиданности тоже все.
«Внимание! Займите, пожалуйста, кресла», — вот что сказал этот новый голос. А принадлежал он хмурому черноволосому мужику в тёмной водолазке. Мужик этот смотрел на присутствующих с экрана, цветного прямоугольника, что ярко горел на стене — на том самом месте.
— Ага, видите, — прошептал не вполне здоровый человек Костя.
Проектор, что ли, подумал Жека и помахал руками над головой. Тени, однако, на экране не появилось. А лицо экранного этого мужика было Жеке определённо знакомо, это был кто-то некогда известный, телевизионный… Но вспомнить не получалось.
— Ёпта, это ж Кашпировский, — пробормотал тип в пиджаке, Акула, вытягивая шею из-за спинки кресла.
Блин, точно, подумал Жека.
«Просьба ко всем занять кресла», — повторило экранное изображение.
— Будем взлетать, — неожиданно пошутил Костя.
— Ладно, ладно, — заторопился толстый байковый Николаич, которого появление картинки на стене застало топчущимся у окна и, кажется, напугало больше, чем других.
Кресло под ним скрипнуло, заскрипели и другие: народ то ли ёрзал в волнении, то ли усаживался поудобнее.
«Уселись? — строго зыркнул со стены подзабытый психотерапевт. — Молодцы. А теперь закрыли глаза. Всем спать!»
С этими словами Жекина голова качнулась помимо воли набок, и его вырубило мгновенно и бесповоротно.
Глава 2
Пробуждение вышло постепенным и своеобразным. Жеку выбросило из сна — но не в комнату с креслами и столом, а в какие-то совсем другие непонятные места.
Сырость трогала холодными пальцами щёки, норовила залезть за шиворот, а вокруг клубились серые туманы, густые и таинственные. Под ногами змеился трещинами вздутый, поросший пучками травы асфальт. Серое безмолвие давило на плечи, но в тумане Жеке что-то чудилось: как будто дыхание и тихий плеск большой невидимой реки.
Жека осторожно двинулся вперёд. По сторонам медленно показались из тумана чёрные лапы деревьев и застывшие на постаментах высокие фигуры людей — статуи. Фигуры смотрели пустыми своими жуткими глазами, и Жека поёжился. Свернув с дороги туда, где статуй не было, он пошаркал по траве к ближайшему дереву и по-быстрому отлил.
Вернувшись на асфальт, Жека минут пять брёл в одну сторону, но ничего нового не обнаружил. Это был просто неизвестный пустынный парк.
Тогда он решился и набрал в лёгкие побольше воздуха.
— Э-э-эй!!!
Крик всколыхнул тишину, где-то не очень далеко отозвалось эхо, и…
И — всё.
Напрасно Жека рвал связки: потревоженное, безмолвие возвратилось и сгустилось вокруг ещё сильнее.
И от своего же крика в голове у Жеки что-то как будто всколыхнулось, поплыло. Он потерялся в движениях, его качнуло, спотыкнуло, едва не свалило на асфальт. Жека немного постоял, разбираясь, какие из туманов снаружи, а какие внутри, в голове. И побрёл потихоньку дальше.
А когда вернулись координация и относительная ясность, Жека увидел, что рядом с ним шагает какой-то мужик. И было странное ощущение, что шагает он там уже довольно давно.
Усилием воли Жека подавил порыв отпрыгнуть в сторону, подальше. Он только скосил немного глаза. Мужик что-то монотонно бубнил и нападать вроде бы не собирался.
По логике вещей в бубнёж мужика стоило попытаться вникнуть.
— …Вот как раз этого бояться и не нужно, — говорил пока непонятно о чём мужик. — Система эта стабильна, как мало что другое. Изменения нивелируются, всё выравнивается, сглаживается, как круги на большой воде. И генеральные направления не меняются ни на миллиметр, такие вот дела.