Попрощались с псом в тот день, когда в калитку к ним заглянул нетвёрдо стоящий на ногах мужичок. Сразу за забором родительского дома серебрилась металлическим навесом автобусная остановка, и такие вот визиты не были редкостью: алкоголические люди заходили, чтобы попросить с понятными целями пустой стакан, а иногда — водички. Мужичок, которому море было тогда по колено, увидев пса, тут же полез к нему обниматься. И гостеприимный Бой не стал рычать и лаять, он радостно прыгал возле мужичка и пытался лизнуть того в лицо. Узрев эту феерическую картину, батя справедливо решил, что такой охранник нужен их семье не особенно, и в тот же день отвёл пса обратно. А во дворе у них чуть позже появилась некрупная и звонкая собака Рекс, через некоторое время ввиду объективных обстоятельств переименованная в Рексу или Рексицу.
Животное, что смотрело Жеке в лицо и шибало ему в нос едким запахом шерсти, глупым отнюдь не выглядело. Глаза собаки, показалось Жеке, блестели из темноты полным пониманием ситуации. И Жека застыл, глядя на пасть с рядами крупных зубов. Псина могла одним движением челюстей изувечить его или Воробья, а реши она загрызть их насмерть, спасения им тоже не было бы.
Но умная эта немецкая собака ничего из подуманных Жекой страшных вещей делать не собиралась. Возможно, у неё были о происходящем какие-то свои соображения. Может быть, она за что-то не любила Вора Велосипедова и была в этом деле на их стороне. Как бы то ни было, она ещё немного позаглядывала Жеке в глаза, потом глухо гавкнула, развернулась и ускакала в темноту.
В другой темноте шумно выдохнул Воробей.
Тогда Жека унял дрожь в пальцах, опустил снасть к цели — и с первого же раза вскрыл дверцу. Видать, с перепугу.
Из салона пахнуло жигулями. От того, что дверца открылась, зажглась потолочная лампочка. Её обычно тусклый свет сейчас показался Жеке ярче прожектора. Жека метнулся через сиденье и щёлкнул кнопкой выключения.
Во дворах никакого движения не наблюдалось, всё было тихо.
Жека достал из кармана прихваченные из бардачка своего велика инструменты и приступил к основной части операции.
Он едва успел открутить винтики, снять из-под руля защитный кожух и разобраться с проводами, как во дворе зазвучали голоса. Тут же раздался условный свист Воробья, а затем его громкий взволнованный шёпот. Жека вывалился из машины. Дверцу удалось придавить почти бесшумно. Пробираясь среди кустов, Жека обернулся: в свете фонарей виднелась знакомая белая майка, к жигулю, шаркая по земле шлёпанцами, приближался Вор Велосипедов. Он был один. Чёрная его тень протянулась через дорогу, дотянувшись головой до кустов.
Всё, подумал Жека в отчаянии, приникнув за ветвями к земле и замерев без движения. Всё: этот кривоногий пришёл загонять машину, а то и вообще умотает сейчас куда-нибудь, мало ли. Тут до Жеки дошло, что Вор Велосипедов, открыв машину, обнаружит лежащую на сиденье открученную пластмасску кожуха и торчащие из-под руля провода. Тогда он поймёт не только то, что автомобиль пытались угнать. Он вовсе не глупый — он догадается, что помешал угонщикам и они, скорее всего, прячутся где-то поблизости. Тогда на его крик сбежится целая орава возбуждённых граждан цыганской национальности, они станут бегать с фонарями по улицам, причёсывать близлежащие кусты, и чем закончится эта облава, можно легко догадаться. И прямо сейчас убегать уже поздно — услышит.
Неподалеку в кустах что-то шевельнулось, и Жека поймал отчаянный взгляд друга-Воробья.
Вор Велосипедов между тем подошёл к машине. Он зазвенел ключами. Скрипнула, открываясь, крышка багажника. Вор Велосипедов что-то оттуда достал, захлопнул багажник и двинулся к водительской дверце. Сердце Жеки рухнуло куда-то вниз, придавливая желудок. Но на половине своего короткого пути цыганский человек остановился. Постоял в задумчивости, вертя в руках какой-то небольшой бумажный свёрток. Обошёл машину, подергал пассажирскую и заднюю дверцы и побрёл к калитке. Дойдя до клумбы у ворот, обернулся, полюбовался напоследок на свою четырёхколёсную красавицу и скрылся, наконец, во дворе.
Жека, которого от только что пережитого слегка подташнивало, устремился к жигулю. Тихо приоткрыв дверцу, он поспешил разобраться с блокиратором руля. Всё, что для этого нужно, у него было: как раз недалеко от столовой на заводе в укромном месте имелся специальный железный ящик, целая тумба, для отходов цветных металлов. Жека с Воробьём и другие их товарищи регулярно паслись там, когда в школу требовалось сдать лом этих самых цветных металлов. Ящик оказался полезен и теперь: Жека отыскал там обломанное полотно для металлической пилки — как раз то, что нужно. Как выдвинуть стопор из рулевого вала и просунуть это полотно между стопором и валом, Жека знал. В какие-то давние и молодые времена он поехал в одной не полностью знакомой ему компании с ночёвкой на рыбалку. Поездка та много чем запомнилась: например, чья-то эксцентричная женщина стала ночью во хмелю вытворять всякое неожиданное, в том числе разбрасывать в окружающее пространство вещи, свои и чужие. Наутро после этого Жека не смог отыскать ключи от своего жигуля, их не было ни в карманах штанов, что живописно висели на ветвях, ни среди сосен и берёз вокруг. Когда пришла пора уезжать, невзрачный лысоватый дядька, то ли товарищ, то ли родственник институтского одногруппника, с некоторой неохотой показал, как с машиной можно иногда обойтись и без ключей. Про интернеты с ютубовскими всезнающими роликами тогда ещё мало кто слышал, и обретённое умение было весьма полезным. Жека долго думал, что там, на лесных озёрах, своим тайным навыком с ним поделился некий уголовный умелец, и лишь много позже узнал, что дядька тот был, наоборот, милицейский опер на пенсии.
Но то было давно. Хотя, если смотреть отсюда, то оно ещё и не случилось. А теперь Жека, скрючившись и щурясь в неверном свете уличного фонаря, сосредоточенно ковырялся под рулём. И в голове его всё крутилось: «Вор у вора украл… Вор у вора украл…» Тихо, тихо, раз за разом обрывал он себя. Ещё никто ничего не украл…
Когда всё было готово, Жека махнул Воробью, и тот прошуршал по траве и влез, скрипя от напряжения зубами, мимо отодвинувшегося Жеки на пассажирское сиденье. Жека уселся на своё, взглянул на дорогу. Было высоковато, но ничего, ехать можно.
Провод лёг на провода, и машина взрыкнула, заводясь. Жека, придвинувшись от недостатка роста и длины ног к самому рулю, отпустил сцепление и плавно тронулся. Воробей, морально к поездке подготовленный, всё равно глядел на него каким-то диким взглядом.
— Дядя Витя научил ездить, в деревне, — объяснил Жека, не в первый уже раз.
Это была, в общем-то, правда, только обучал его дядя Витя вождению на своём немыслимом оранжевом «Москвиче» куда позже, года через четыре.
Под колёсами хрустела, как будто лопалась, щебёнка. Ехали без света, только в конце улицы, перед поворотом, Жека включил фары. На обочине шарахнулась в темноту кошка. Кажется, она была трёхцветная. Трёхцветная — это к удаче, подумал Жека.
У поворота он на секунду притормозил, друзья обернулись. Кажется, никто их не преследовал.
Глава 13
Ступая на частично освещённую тремя фонарями цыганскую улицу, Жека настроился увидеть беготню, суматоху и толпы озабоченных чернявых людей. Но ничего этого не было. Нет, люди попадались: на тёмной лавке обжималась парочка, за забором перекрикивались на нерусском языке, а чуть дальше нужного Жеке двора кто-то волочил вдоль дороги спиленную ветку.
Небо уже вовсю сияло звёздами, но на самом деле было ещё совсем не поздно, начало десятого. Просто август здесь уже с неделю как вступил в свои права. Жека выяснил это, когда закинул между делом Воробью:
— Блин, скоро в школу…
На что тот удивился:
— Да где же скоро, ещё целых три недели осталось.
И действительно, в детстве три недели это много. Не то, что потом…
Но всё это было неважно, а важно было то, что отсутствия машины здесь, похоже, ещё не обнаружили.
И оттого, что отсутствия машины ещё не обнаружили, Вор Велосипедов смотрел на Жеку в калиточный проём снисходительно и нахально.
— Ваша машина у меня, — сообщил Жека в его неприятное лицо, и полученное от этого удовлетворение было мало с чем в жизни сравнимо. — Отдайте велосипед, и я её верну.
Вор Велосипедов раза три моргнул, переваривая услышанное. Потом вытянул шею, вглядываясь в пространство позади Жеки. Глаза его полезли из орбит. Он подпрыгнул на месте и, захлёбываясь какими-то неизвестными Жеке словами, вырвался из калитки. Если бы Жека не успел отскочить, то был бы снесён и отброшен на несколько метров. А цыганский человек уже бегал кругами на том месте, где раньше стоял жигуль, и был похож на собаку, что потеряла след. Сходства добавляли доносившиеся с его стороны жалобные, похожие на скулёж звуки.
Потом он на полушаге замер, и голова его медленно повернулась в сторону Жеки. И под взглядом отражающих фонарный свет выпученных и жутких глаз Жека отступил, как под напором шквального ветра.
Из-за заборов и калиток выглядывали любопытные головы, их было видно при свете фонаря. И у кучи хвороста рядом с двумя соседними дворами кто-то возился — и оттуда, кажется, тоже посматривали с интересом.
Вор Велосипедов шаркнул по земле ногой, словно бык копытом, и устремился к Жеке. И Жека, видя бешеное его лицо, уже дёрнулся в панике убегать, но потом малодушный, хоть и объяснимый этот свой порыв подавил. Потому что бежать было, во-первых, бессмысленно — догонит, а во-вторых, всё это затевалось не за тем, чтобы бегать тут зайцем.
Цыганский страшный в своём гневе человек подбежал к Жеке и схватил того за рубаху на груди. Затрещала ткань.
— Где?! Моя?! Машина?!
Шибающие чесноком плотные хриплые слова разбивались о Жекино лицо и разлетались невидимыми брызгами.
Слова прекратились, и Жека тут же почувствовал, как всё вокруг заходило ходуном. Это Вор Велосипедов стал Жеку яростно трясти. Понимать, насколько же этот волосатый мужик сильнее него, было очень неприятно. Голова болталась на шее, и казалось, что она вот-вот отлетит.