— Я тебе, падлюка, не Барсук! — объяснил Жека в перекосившуюся Виталькину физиономию.
Потом тынцнул его слегка кулаком в зубы, и затылок Короля ещё раз повстречался со стеной. Тогда Жека отпустил его, отшагнул назад и оглядел поле боя. Оказывается, вполне можно драться и в шлёпанцах.
Противники его пребывали в плачевном виде. Барбос сидел на полу, ладони его обнимали голову, он раскачивался и мычал что-то болезненное. Петюня зыркал из угла с таким перепугом, как будто его собирались рвать на части дикие звери. Король же держался за губу, и в его глазах кроме понятного смятения мелькали, кажется, ещё и некоторые мысли. Получивший нежданно в бубен общажный монарх пытался, видимо, понять, как же это могло получиться и что пошло не так.
Тогда Жека попытался ему объяснить. Что не нужно задирать живущую на шестом этаже компанию, Жеку и его друзей. Даже думать в этом направлении не надо. И что если человек зашёл к ним на этаж пожарить картошки, то прибегать сюда и быковать на него втроём неправильно — и вот подтверждение: оно таки кончилось плохо. А если Виталик с товарищами хотят продолжения, то продолжение последует, и мало там никому не покажется. Говоря эти веские, подкреплённые только своей вескостью и больше ничем слова, Жека чувствовал, как подбородок сам собой выдвигается вперёд, голос забирает в хриплые обертоны, а брови хмурятся. Это было, пожалуй, неправильно: кажется, людей больше пугает, когда им угрожают спокойным, флегматичным тоном, но тут Жека ничего поделать не мог.
Дальше в Жекиной речи шёл ключевой момент. Нужно было внедрить в голову Короля зерно той идеи, что таскать сюда Помидора и блатных может внезапно вылезти боком ему самому. Что на другой стороне тоже могут оказаться весомые люди, и когда вместо перепуганных второкурсников на разговор выйдут такие же татуированные ребята без башки, приглашённые помидоры могут осерчать на того, кто их в это дело втянул. Так-то это был чистой воды блеф, ни с какими блатарями Жека сроду не знался, наоборот, от блатной романтики его чуть ли не блевать тянуло, и признавал её Жека только в одном виде — в песнях Высоцкого. Так что вписываться за него кроме друзей было некому. Но та уверенность, к которой он раздавал здесь тычки в зубы и размахивал боевой сковородкой, призвана была его слова подкрепить.
Поверил, клюнул ли на это человек-Виталька, по его наполовину прикрытому ладонью лицу было непонятно.
— Не сомневайся, — решил Жека повторить главное, чтобы тому лучше запомнилось, — люди найдутся, да такие, что ты и прозреешь. Понял?
Виталька молчал. Жека шагнул в сторону и поднял с пола сковороду, верного чугунного товарища. С этим орудием массового поражения он двинулся к своему непонятливому собеседнику.
— Ты — понял?
Король шевельнулся, покосился на Жекину ношу.
— Понял, понял, — еле слышно выдавил он.
Жека удовлетворённо кивнул и положил сковороду на столик. Подумал, что взять сейчас, включить печку и остаться дожаривать здесь картошку будет всё же чересчур. Собрал своё, двинул мимо всё так же сидящего на полу Барбоса на выход.
В дверном проёме вспомнил, обернулся:
— Да, если захотите поквитаться за сегодняшнюю обиду, то без проблем. Скажете потом время и место: один на один, два на два, ещё как-нибудь — в общем, договоримся.
Ответа Жека ждать не стал.
***
Вечером сидели на седьмом этаже у Тиграна. Вернее, не сидели, а валялись на сдвинутых кроватях, смотрели кино по кабельному, у Тигра в комнате стоял цветной телевизор. Рукастый Ростик наделал всему общежитию антенн особой конструкции, из одёжных вешалок и банок из-под пива, так что почему это кабельное называлось кабельным, было непонятно, уходящим наружу кабелем там и не пахло.
Кстати, хитрый Рюха в их с Жекой комнату тащить телек не стал, хоть поначалу и собирался купить. Потом сказал в том духе, что ну его на фиг, будет тут у нас каждый вечер зависать толпа. Так что толпа зависала у Тиграна, но тот в обиде не был: четверокурсник, с которым его поселили, завязал отношения с какой-то женщиной старше него лет на десять, перебрался жить к ней и в общаге почти не появлялся.
На снежащем и идущем полосами экране универсальный солдат Лундгрен бегал за универсальным солдатом Ван Даммом. Фильм этот все уже видели, но раз показывают, отчего ж не пересмотреть. Тогда с этим делом было понятно как — хавай что дают. А видеомагнитофон если кто и имел, в общежитии его не похранишь — это всё равно что держать там чемодан с деньгами, да ещё всем об этом сообщить.
Сегодня был день среда. Да, так они тогда тут и жили. Выпивали на самом деле не очень часто. Смотрели, вон, телек, резались в карты и в домино, иногда даже учили что-то. Неделя постепенно шла к завершению, и тогдашнему Жеке уже начинало казаться, что в этот раз он дотянет до выходных без пьянки, в пятницу сходит на пары и поедет домой, грея в кармане хоть какую-то непотраченную, выделенную матерью денежную сумму. Но потом наступал четверг. Наверное, в этот день что-то такое появлялось в воздухе. И кто-нибудь из компании, задумчиво переминаясь с ноги на ногу, обязательно говорил: «Ну что…» И все Жекины планы летели к чертям собачьим. Как обычно, как обычно.
В комнату набилась вся компания, не хватало только Черепа. Тот, Жека вспомнил это по специфическим шуточкам, в это время зачастил в комнату к Ленке Фокиной — та вроде как помогала ему делать курсовой, но все подозревали, что занимается с ней Череп не только курсовиком.
Дольф Петрович и Жан-Клод Васильевич лупили друг друга почём зря, вспоминая в паузах страну Вьетнам, а Жека сидел как на иголках. При каждом звуке за дверью ему чудилось, что это компания Короля пришла вершить сатисфакцию. И вместе с ними идёт Помидор, ступает огромным безобразным троллем из фильма про хоббитов, что снимут только лет через десять.
В какой-то момент вздрагивать от каждого голоса за дверью Жеке надоело. Ну, придут и придут. Вот тогда и вздрогнем. Даже и хорошо, если встреча случится не завтра, а сегодня. Значит, как это ни пафосно прозвучит, история изменила свой ход. А Помидора Жека возьмёт на себя — отведёт в сторонку и кое-что ему расскажет. Помидор об этом разговоре, так уж оно устроено, через полчаса позабудет, но больше и не нужно. Зато эти полчаса ни в какие разборки он вмешиваться не станет.
Но вместо Короля со страшным его Помидором в комнату ввалился запыхавшийся Череп. Не став, как это обычно происходило, отгавкиваться и сердито краснеть, он отмахнулся от сальных шуточек и подсел к Жеке, который лежал с краю. Зашептал взволнованно в ухо:
— Барсук, ты что, отмудохал Короля?
Вот оно как, земля слухами полнится.
Жека неопределённо пожал плечами. Спросил тихо в свою очередь:
— А что такое?
У его плеча высунулась сердитая Костикова голова.
— Чего вы тут шушукаетесь? — вклинился он в разговор, перекрикивая телевизор. — Давайте рассказывайте всем!
Череп отошёл к телевизионному ящику, поискал там громкость, прикрутил. Повернулся к компании.
— Сейчас иду мимо пятого этажа…
— Резинки, что ли, закончились? — влез с гыгыканьем Ростик.
— Да тихо ты! — прервал его Костик.
— А там, — продолжал Череп, — Кирпич с пятого курса с Королём перетирают. Там и Кирпич, я так понял, на тебя, Барсучок, за что-то сильно обижен. Наводит вот справки: что это, мол за офигевший типок. Барсук, с чего это ты офигевший?
Жека вздохнул и не нашёлся, что сказать.
— Я на лестнице был, а они возле кухни, — продолжал Череп. — Не видели меня. Так Король давай рассказывать, что его сегодня втроём выставили. И ты там участвовал.
— Втроём? Втроём?!
Глаза у Жеки полезли на лоб.
— Не. Ты, видать, неправильно понял.
— Да правильно, чего. Если б хоть двое, говорит, то я, может, отбился бы. Да и так, мол, нормально отмахался — только губу, вон, разбили.
Жека нервно хохотнул и спрыгнул с кровати. Влез в ботинки, стал зашнуровать.
— Я сейчас, — сказал компании. — Не, не, со мной не надо. Хотя… — Он задумался. — Давайте так: если через десять минут не вернусь — приходите все туда.
Возможная кооперация старых и новых врагов (а у этого Кирпича тоже ведь найдутся друзья) Жеке совсем не понравилась. Нужно было застать Короля и Кирпича вместе и показать Кирпичу, что Король его злостно дурит.
Слетев по лестнице, Жека заметил в вестибюле человека, но то был первокурсник Группа Крови. У этого невысокого кучерявого парняги в комнате всегда звучала одна и та же мелодия всей его жизни, и если он не лабал её на гитаре лично, тогда она вырывалась из магнитофона. Как выдерживает такое существование сосед по комнате (Жека смутно помнил того, молчаливого коротко стриженного культуриста-пауэрлифтера), было непонятно. И сейчас при виде этого парня в голове у Жеки непроизвольно зазвучало то самое «Ту-ду-ду, ту-ду-ду…»
Потом повстречалась и другая, не такая безобидная фигура, и то был уже Кирпич. Он задумчиво брёл навстречу. Узнав Жеку, он чуть поменялся в лице, но не остановился и обошёл его по широкой дуге. Жека обернулся ему вслед, и у дверного проёма тот всё же притормозил.
— Завтра мы с тобой поговорим, — донёсся его хрипловатый голос через вестибюль, и он скрылся в проходе.
Эх, не успел. И что теперь, догонять его, хватать и тащить на очную ставку к Королю? Жека подумал и решил этого не делать.
Вместо того побежал дальше. И за поворотом, в середине коридора, мелькнула удаляющаяся спина Виталика Короля. Пока тот не повернул в свой отсек, Жека быстро крикнул:
— Э, слышь!
Король обернулся и присмотрелся.
Жека продолжил уже чуть потише:
— Что ты тут рассказываешь, клоун? Кто тебя втроём выставлял?
Виталька подумал и, секунду поколебавшись, двинулся к Жеке. Чтобы Жека кричал на всю общагу, было ему определённо не нужно.
Он подошёл и посмотрел Жеке в глаза. По лицу его промелькнула ухмылка, кривоватая и, понятное дело, мало приветливая.
— Ты очень зря это сделал, — сказал Виталька Король, и глаза его наполнились тёмным, недобрым