Огородник это выслушал и говорит:
— Ты меня избавил от великой заботы. Бери эти овощи в подарок, а если тебе еще что-нибудь понадобится, можешь заходить сюда, как в собственный огород.]
X
(38) [ — И не рассуждай, пожалуйста, слишком много, — говорит Ксанф, — ] делай только то, что тебе приказано, ни больше, ни меньше, а то от этого добра не будет! Ну, а теперь возьми пузырек и полотенце, и идем в баню.
Ксанф разделся, отдал одежду Эзопу и говорит:
— Давай сюда пузырек.
Эзоп дает. Ксанф его взял, опрокинул и видит, что он пустой.
— Эзоп, — говорит он. — а где же масло?
— Дома, — отвечает Эзоп.
— Почему?
— А потому, что ты мне сказал: "Возьми пузырек и полотенце", а про масло ничего не сказал. А делать больше, чем приказано, мне нельзя, не то получится, что я тебя не слушаюсь, а моей спине за это достанется. — Так сказал Эзоп и умолк.
(39) В бане Ксанф повстречал приятелей. И вот он приказывает Эзопу передать его одежду их рабам, а самому говорит:
— Эзоп, ступай домой: и раз уж жена моя до того взбесилась, что потоптала наши овощи, ты свари нам на обед одну чечевицу. Брось ее в котел, залей водой, поставь на очаг, подложи дров, разведи огонь, а если будет убегать, подуй. Ступай, делай все, как я сказал.
— Ладно, — говорит Эзоп.
Отправился он домой, пошел в кухню, бросил в котел одно чечевичное зерно и сварил.
Тем временем Ксанф со своими приятелями помылся и говорит:
— Друзья мои, не раделите ли вы мою скромную трапезу? У нас на обед только чечевица, но ведь друзей ценят не за пышное угощение, а за доброе расположение: порой простое кушанье милей богатого, когда предложено с любовью!
— Идем! — говорят друзья.
(40) Ксанф привел их домой и говорит Эзопу:
— Эзоп, дай попить людям прямо из бани.
Эзоп зачерпнул ковшом грязной воды из банной лохани и подает Ксанфу. Ксанф спрашивает:
— Это что значит?
— Попить прямо из бани, — говорит Эзоп.
Нахмурился Ксанф и говорит:
— Подай сюда лохань, в которой ноги моют.
Эзоп выплеснул из нее воду и подал сухую. Встал и стоит.
— А это что еще значит? — спрашивает Ксанф.
Эзоп говорит:
— Ты же мне сказал: "Подай лохань", а не сказал: "Налей воды и вымой ноги".
— Сними с меня сандалии, — говоит Ксанф, — и делай все, что пологается. — А потом обращается к гостям: — Как видите, друзья мои, я себе не раба купил, а наставника. Ну, а теперь, коли угодно, идемте к столу.
(41) Когда все уже успели выпить раз-другой, Ксанф спрашивает:
— Эзоп, чечевица сварилась?
Эзоп отвечает:
— Да.
— Дай сюда, — говорит Ксанф, — я проверю.
Эзоп выловил ложкой чечевичное зернышко и подает его Ксанфу. Ксанф съел зернышко и говорит:
— Хорошо сварилось, в самый раз. Неси, подавай.
Эзоп расставил тарелки, разлил в них пустой кипяток и приглашает:
— Угощайтесь, — кушать подано!
— Как, — говорит Ксанф, — это же пустой кипяток: а где чечевица?
— А чечевицу, — говорит Эзоп, — ты сам только что съел.
— Ты что, — спрашивает Ксанф, — одно только зерно и сварил?
— Конечно, — говорит Эзоп, — ты же мне сказал: "Свари одну чечевицу", а не "Свари похлебку из чечевицы"; то единственное число, а то множественное.
(42) Говорит Ксанф:
— Тогда, чтобы мои гости не обиделись, беги скорей и приготовь нам четыре свиные ноги, что недавно купил, — с уксусом и с зеленью.
Эзоп положил свиные ноги в котел и стал варить. А Ксанф все искал повода выпороть Эзопа; встал он и говорит ему:
— Беги, Эзоп, возьми в кладовке уксус и подлей в котел.
Эзоп побежал в кладовку, а Ксанф подошел, вытащил из котла одну ногу и припрятал.
Вернулся Эзоп и видит: в котле только три ноги. Догадался он, что это Ксанф нарочно стащил ногу, чтобы подвести его под порку; оглянулся, видит: бегает по двору поросенок Ксанфа, которого откармливали ко дню рождения хозяйки; схватил он его скорей, завязал ему морду веревкой, отрубил ему одну ногу, сунул ее в огонь, опалил и бросил в котел вместо недостающей.
А Ксанф между тем подумал, что Эзоп, чего доброго, убежит, если недосчитается ноги, вытащил припрятанную ногу, подошел к котлу и подбросил ее обратно. Так стало в котле пять ног, но этого не знали ни Эзоп, ни Ксанф.
(43) Прошло немного времени, говорит Ксанф Эзопу:
— Сварились у тебя свиные ноги?
Эзоп отвечает:
— Да.
— Давай их сюда, — говорит ксанф.
Эзоп поставил блюдо, опрокинул котел, и вывалились из котла пять свиных ног. Увидев такое, Ксанф побледнел и спрашивает:
— Эзоп, сколько ног у одного поросенка?
— В среднем в самый раз, — говорит Эзоп, — у этого пять, но у того, что во дворе, три.
— Ну, друзья мои, — говорит Ксанф, — этот парень меня скоро с ума сведет.
А Эзоп говорит:
— Так зачем же ты сам завел такой порядок? кабы не это, от моей службы больше было бы толку. Но не горюй, хозяин, твои правила тебе же пойдут впрок: теперь ты и в училище не будешь делать ошибок. Потому что давать определения слишком узкие или слишком широкие — это ошибка, и немалая.
Так Ксанф и не нашел повода выпороть Эзопа; пришлось ему смириться.
(44) С этих пор Эзоп стал ходить за Ксанфом по училищам, и скоро его уже все знали.
XI
Вот однажды кто-то из учеников задал обед и позвал на него Ксанфа и других учеников. Ксанф говорит Эзопу:
— Возьми все, что нужно для обеда, и ступай за мной. "Все, что нужно" — это значит: корзину, блюдце, полотенце, сандалии, факел и еще все, что я мог забыть.
Эзоп собрал что надо и пошел за ним.
За едой Ксанф выбрал несколько кусков и передал Эзопу; Эзоп их взял и положил в корзину. Ксанф обернулся и спрашивает:
— Все у тебя есть, и первое, и второе, и третье?
— Все, — говорит Эзоп.
— Отнеси теперь все это моей благоверной, — говорит Ксанф.
— Ладно, — отвечает Эзоп.
Пошел он прочь, а сам думает: "Вот теперь я могу отплатить моей хозяйке. Ничем ей не угодишь: когда меня купили, она надо мной смеялась и ругалась, а когда огородник подарил мне овощи, она их расшвыряла и растоптала, так что я даже не мог сделать приятное хозяину. Вот теперь я покажу ей, что против верного раба жена ничего не стоит. Зря, что ли, мне хозяин сказал: "Отнеси моей благоверной"; посмотрим теперь, кто у него благоверная!"
(45) Пришел Эзоп домой, вошел, поставил перед собой корзинку и кликнул Ксанфову жену. Показал ей на куски и говорит:
— Смотри, хозяйка, я тут ничего не потерял и не подъел.
— Вижу, — говорит хозяйка, — все на месте и все в порядке. Так это мне посылает хозяин?
— Нет, — говорит Эзоп.
— Кому же, коли так? — спрашивает хозяйка.
— Своей благоверной, — отвечает Эзоп.
— Ах ты, разбойник, — говорит жена Ксанфа, — так кому же это, как не мне?
— Вот обожди немного, — говорит Эзоп, — и посмотрим, кто ему благоверная.
Тут увидел он домашнюю собаку, что у них выросла, кликнул ее и говорит:
— Сюда, Волчок, на, на!
Собака подбежала, и Эзоп скормил ей всю еду. Наелась собака, а Эзоп пошел обратно на пирушку и встал у Ксанфа в ногах.
(46) — Ну, как, — спрашивает Ксанф, — отдал?
— Отдал, — говорит Эзоп.
— Съела? — спрашивает Ксанф.
— Все съела, — отвечает Эзоп.
— И не лопнула? — спрашивает Ксанф.
— Нет, — говорит Эзоп, — она была голодная.
— С удовольствием съела? — спрашивает Ксанф.
— Еще как! — говорит Эзоп.
— И что она сказала? — спрашивает Ксанф.
— Ничего не сказала, — говорит Эзоп, — но всем видом выражала благодарность.
— Ну, и я ее отблагодарю, — говорит Ксанф.
Между тем жена Ксанфа сказала своим служанкам:
— Ну, девушки, больше я с Ксанфом оставаться не могу. Забираю мое приданое и ухожу. Как? чтоб я жила с ним, когда собака дороже меня! — И она в ярости затворилась у себя в спальне.
(47) А пирушка продолжалась, пошел живой разговор, начались споры о разных интересных материях, как водится у людей ученых. Вот один из учеников спрашивает:
— Какой самый большой переполох может случиться меж людьми?
А Эзоп из-за спины хозяина отвечает:
— Когда мертвые оживут и потребуют свое добро обратно.
Все расхохотались, и пошла за столом болтовня.
— Это новый раб, — говорят ученики, — его Ксанф еще при нас покупал.
— А меня он тогда бараном обозвал, — говорит один.
— Только он не все ведь сам выдумывает, — говорит другой, — а иное и от учителя перенимает.
— Как и вы все, — отвечает Эзоп.
— Учитель, — просят ученики, — ради всех Муз, разреши Эзопу выпить с нами.
Разрешид Ксанф, и Эзоп выпил.
(48) Тут один из учеников говорит другому:
— Отчего это, скажи на милость, когда овцу ведут к мяснику, она молчит, а когда свинью ведут, она визжит во всю глотку?
Никто не мог ответить. А Эзоп говорит:
— Оттого, что у овцы и молоко полезное, и шерсть отличная, так что ее время от времени стригут и доят, и от этого ей становится только легче: вот она и идет под нож спокойно, ничего худого не думая, и при виде железа не трусит. А от свиньи ни шерсти, ни молока, вот она и визжит, когда ее ведут, так как знает, что годится она лишь на мясо.
И ученики воскликнули:
— Славный ответ, клянемся всеми Музами!
(49) Кончилась пирушка, все разошлись, и Ксанф отправился домой. Входит к себе в спальню и начинает приставать к жене с нежностями и поцелуями. А она от него отворачивается и говорит:
— Прочь от меня! любись себе со своими рабами, целуйся со своими псами, а мне отдавай мое приданое!
— Вот тебе раз! — говорит Ксанф. — Что мне тут еще натворил мой Эзоп?
— Прочь! — кричит жена Ксанфа, — ты эту суку кормишь, ты с ней и живи!
— Ну вот, — говорит Ксанф, — говорил я, что это Эзоп заварил кашу! Позвать сюда Эзопа1
(50) Эзоп явился. Ксанф к нему:
— Эзоп, ты кому еду отдал?
— Ты же сам мне сказал, — отвечает Эзоп, — "отнеси моей благоверной".