Басни — страница 13 из 16

     Сперва с Овечек сняли шерсть,

А там, по жеребью, с них шкурки полетели,

А там осталося всего Овец пять-шесть,

          И тех Собаки съели.

Колос

На ниве, зыблемый погодой, Колосок,

           Увидя за стеклом в теплице

И в неге, и в добре взлелеянный цветок,

      Меж тем, как он и мошек веренице,

И бурям, и жарам, и холоду открыт,

      Хозяину с досадой говорит:

«За что́ вы, люди, так всегда несправедливы,

Что кто умеет ваш утешить вкус иль глаз,

     Тому ни в чём отказа нет у вас,

 А кто полезен вам, к тому вы нерадивы?

      Не главный ли доход твой с нивы:

А посмотри, в какой небрежности она!

 С тех пор, как бросил ты здесь в землю семена,

 Укрыл ли под стеклом когда нас от ненастья?

     Велел ли нас полоть иль согревать

И приходил ли нас в засуху поливать?

Нет: мы совсем расти оставлены на счастье,

     Тогда как у тебя цветы,

Которыми ни сыт, ни богатеешь ты,

Не так, как мы, закинуты здесь в поле, —

За стёклами растут в приюте, в неге, в холе.

Что́ если бы о нас ты столько клал забот?

          Ведь в будущий бы год

          Ты собрал бы сам-сот,

И с хлебом караван отправил бы в столицу.

Подумай, выстрой-ка пошире нам теплицу». —

          «Мой друг, – хозяин отвечал, —

Я вижу, ты моих трудов не примечал.

Поверь, что главные мои о вас заботы.

Когда б ты знал, какой мне стоило работы

     Расчистить лес, удобрить землю вам:

     И не было конца моим трудам.

Но толковать теперь ни время, ни охоты,

          Ни пользы нет.

Дождя ж и ветру ты проси себе у неба;

А если б умный твой исполнил я совет,

То был бы без цветов и был бы я без хлеба».

          Так часто добрый селянин,

          Простой солдат иль гражданин,

     Кой с кем своё сличая состоянье,

          Приходят иногда в роптанье.

Им можно то ж почти сказать и в оправданье.

Похороны

В Египте встарину велось обыкновенье,

Когда кого хотят пышнее хоронить,

Наёмных плакальщиц пускать за гробом выть.

Вот, некогда, на знатном погребенье,

     Толпа сих плакальщиц, поднявши вой,

     Покойника от жизни скоротечной

          В дом провожала вечной

               На упокой.

Тут странник, думая, что в горести сердечной

То рвётся вся покойника родня,

«Скажите», говорит: «не рады ли б вы были,

Когда б его вам воскресили?

Я Маг; на это есть возможность у меня:

Мы заклинания с собой такие носим –

     Покойник оживёт сейчас». —

«Отец! вскричали все: «обрадуй бедных нас!

     Одной лишь милости притом мы просим,

          Чтоб суток через пять

          Он умер бы опять.

В живом в нём не было здесь проку никакова,

          Да вряд ли будет и вперёд;

               А как умрёт,

То выть по нём наймут нас, верно, снова».

Есть много богачей, которых смерть одна

          К чему-нибудь годна.

Трудолюбивый медведь

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,

     Их прибыльно сбывает с рук

      (А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),

Медведь задумал жить такими же трудами.

     Пошёл по лесу треск и стук,

     И слышно за версту проказу.

Орешника, березняка и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,

          А не даётся ремесло.

Вот и́дет к мужику он попросить совета

И говорит: «Сосед, что за причина эта?

     Деревья-таки я ломать могу,

     А не согнул ни одного в дугу.

Скажи, в чём есть тут главное уменье?» –

     «В том», отвечал сосед:

     «Чего в тебе, кум, вовсе нет:

               В терпенье».

Два мальчика

«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,

          Опять нас не погнали в класс,

Пойдём-ка да нарвём в саду себе каштанов!» –

     «Нет, Федя, те каштаны не про нас!

     Ты знаешь ведь, ка́к дерево высоко:

          Тебе, ни мне туда не влезть,

          И нам каштанов тех не есть!» –

          «И, милый, да на что́ ж догадка!

Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.

          Я всё придумал: погоди!

     На ближний сук меня лишь подсади.

          А там мы сами умудримся –

     И до́сыта каштанов наедимся».

Вот к дереву друзья со всех несутся ног.

Тут Сеня помогать товарищу принялся,

          Пыхтел, весь потом обливался,

И Феде, наконец, вскарабкаться помог.

          Взобрался Федя на приволье:

Как мышке в закроме, вверху ему раздолье!

     Каштанов там не только всех не съесть, —

               Не перечесть!

          Найдётся чем и поживиться,

          И с другом поделиться.

Что́ ж! Сене от того прибыток вышел мал:

Он, бедный, на низу облизывал лишь губки;

Федюша сам вверху каштаны убирал,

А другу с дерева бросал одни скорлупки.

          Видал Федюш на свете я, —

               Которым их друзья

Вскарабкаться наверх усердно помогали,

А после уж от них – скорлупки не видали!

Совет Мышей

Когда-то вздумалось Мышам себя прославить

     И, несмотря на кошек и котов,

     Свести с ума всех ключниц, поваров,

И славу о своих делах трубить заставить

     От погребов до чердаков;

А для того Совет назначено составить,

В котором заседать лишь тем, у коих хвост

          Длиной во весь их рост:

Примета у Мышей, что тот, чей хвост длиннее,

               Всегда, умнее

          И расторопнее везде.

Умно ли то, теперь мы спрашивать не будем;

Притом же об уме мы сами часто судим

     По платью, иль по бороде.

Лишь нужно знать, что с общего сужденья

Всё длиннохвостых брать назначено в Совет;

     У коих же хвоста к несчастью нет,

Хотя б лишились их они среди сраженья,

Но так как это знак иль неуменья,

          Иль нераденья,

     Таких в Совет не принимать,

Чтоб из-за них своих хвостов не растерять.

Всё дело слажено; повещено собранье,

     Как ночь настанет на дворе;

     И, наконец, в мушном ларе

          Открыто заседанье.

     Но лишь позаняли места,

Ан, глядь, сидит тут крыса без хвоста.

Приметя то, седую Мышь толкает

          Мышонок молодой

     И говорит: «Какой судьбой

     Бесхвостая здесь с нами заседает?

     И где же делся наш закон?

Дай голос, чтоб её скорее выслать вон.

Ты знаешь, как народ бесхвостых наш не любит;

И можно ль, чтоб она полезна нам была,

Когда и своего хвоста не сберегла?

Она не только нас, подполицу всю губит».

А Мышь в ответ: «Молчи! всё знаю я сама;

     Да эта крыса мне кума».

Пастух

У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),

          Вдруг убывать овечки стали.

               Наш молодец

     В кручине и печали:

Всем плачется и распускает толк,

     Что страшный показался волк,

Что начал он овец таскать из стада

          И беспощадно их дерёт.

          «И не диковина», твердит народ:

     «Какая от волков овцам пощада!»

          Вот волка стали стеречи.

     Но отчего ж у Саввушки в печи

То щи с бараниной, то бок бараний с кашей?

          (Из поварёнок, за грехи,

В деревню он был сослан в пастухи:

Так кухня у него немножко схожа с нашей.)

За волком поиски; клянёт его весь свет;

Обшарили весь лес – а волка следу нет.

Друзья! Пустой ваш труд: на волка только слава,

          А ест овец-то – Савва.

Мельник

У Мельника вода плотину прососала;

     Беда б не велика сначала,

     Когда бы руки приложить;

Но кстати ль? Мельник мой не думает тужить;

А течь день-ото-дня сильнее становится:

     Вода так бьёт, как из ведра.

     «Эй, Мельник, не зевай! Пора,

     Пора тебе за ум хватиться!»

А Мельник говорит: «Далёко до беды,

     Не море надо мне воды,

И ею мельница по весь мой век богата».

          Он спит, а между тем

     Вода бежит, как из ушата.

     И вот беда пришла совсем:

     Стал жернов, мельница не служит.

Хватился Мельник мой: и охает, и тужит,

     И думает, как воду уберечь.

Вот у плотины он, осматривая течь,

Увидел, что к реке пришли напиться куры.

     «Негодные!» кричит: «хохлатки, дуры!

Я и без вас воды не знаю где достать;

А вы пришли её здесь вдосталь допивать».

          И в них поленом хвать.

Какое ж сделал тем себе подспорье?

Без кур и без воды пошёл в своё подворье.

          Видал я иногда,

     Что есть такие господа

(И эта басенка им сделана в подарок),

Которым тысячей не жаль на вздор сорить,

     А думают хозяйству подспорить,

          Коль свечки сберегут огарок,

И рады за него с людьми поднять содом[88].

С такою бережью диковинка ль, что дом

          Скорёшенько пойдёт вверх дном?

Булыжник и Алмаз

Потерянный Алмаз валялся на пути;