Гвардейцы уже предвкушали роскошный ужин из свежатины, когда рядом с лагерем раздался заполошный топот копыт и на поляну вылетел верховой. Охотники моментально обнажили оружие и приготовились к схватке, но всадник просто свалился с лошади и, встав на колени, закричал в полный голос:
– Хозяин, спасите! Разбойники на деревню напали, людей режут, женщин насилуют. Спасите! Ради всех богов, спасите!
– В какой деревне? Где? – шагнул к гонцу Ал-Тор.
– Да здесь, прямо у леса. В вашей деревне, мастер. Спасите, заклинаю.
– Сколько их? – задал Такеши самый насущный вопрос.
– Полторы дюжины мечей наберется. Все верхами, за старшего какой-то благородный. Одет роскошно, на шее цепь с гербом, все кричит, я, мол, научу вас благородных людей уважать, вы, мол, при виде меня на колени падать должны и землю целовать, по которой мой конь прошел. По деревне носятся и всех встречных-поперечных пиками колют. Подколем свиней, кричат, и пиками всех без разбора, даже детей.
– Детей!? – переспросил Ал-Тор, свирепея на глазах. Развернувшись к помрачневшим ветеранам, юноша скомандовал:
– Возница и мальчишки сворачивают лагерь и догоняют нас в деревне, остальным разобрать рогатины, седлать коней. Выходим на рысях. Никого не щадить, с главарем я разберусь сам, остальные ваши. Подколем свиней. – Зло, по-волчьи оскалился Ал-Тор и ветераны ответили ему такими же улыбками.
Моментально оседлав коней, отряд рысью понесся следом за проводником. Уже через четверть колокола гвардейцы осадили коней на окраине деревни.
Прислушавшись, Ал-Тор удовлетворенно кивнул. Они успели вовремя. Бандиты продолжали вовсю развлекаться в деревне. Их азартные выкрики и истошные женские вопли говорили сами за себя. Ал-Тор повернулся к десятнику и скомандовал:
– Пятеро – авангард, четверо – арьергард, Такеши и гонец рядом со мной. И помните, главный – мой. Остальные – ваша пожива.
Десяток моментально перестроился и, опустив рогатины, пришпорил коней. Они неслись по центральной улице полным галопом, сшибая рогатинами всех попадающихся на пути конников. Шедшая следом четверка добивала раненых рогатинами и топча конями. Обученные бою животные разбивали головы бандитов сильными ударами копыт.
Десяток вылетел на центральную площадь, разворачиваясь цепью. Представшая их глазам картина заставила даже этих, повидавших многое бойцов зарычать от злости.
Семеро бандитов выстроились у дальнего конца площади и с хохотом наблюдали, как богато одетый всадник гнал перед собой белокурую девчушку лет десяти, заставляя ее бежать быстрее короткими ударами копья. Платье на спине девочки было изорвано и покрыто кровью.
Дав шпоры коню, Ал-Тор понесся прямо на всадника. Десяток, не перестраиваясь, ринулся в атаку на остальных бандитов. Каурый жеребец Ал-Тора грудью налетел на коня вельможи, сбивая его с ног. Но благородный бандит оказался опытным кавалеристом. Успев выдернуть ноги из стремян когда его серый начал заваливаться от удара на бок, он быстро откатился в сторону и, выхватив меч, приготовился к бою. Ал-Тор спрыгнул с коня и шагнув вперед, встал перед бандитом.
– Ты хоть знаешь, на кого поднял руку, смерд?! – заносчиво спросил бандит.
– Мне плевать, кто ты. Для меня ты просто еще один разбойник, которого я повешу на границе своих земель, – презрительно ответил юноша.
– Твоих земель? – переспросил бандит, уже подрастерявший свою наглость. – Ну ничего. Сейчас мы это исправим, – ответил он, выхватывая из складок кружев на груди серебряный свисток наподобие тех, что используют в армии.
Пронзительная трель огласила деревню. Ал-Тор быстро огляделся. Ветераны уже расправились с бандитами и, перестроившись, приготовились встречать тех, кто откликнется на призыв главаря.
– Свисти, свисти, – усмехнулся юноша, – это будет последнее, что ты услышишь, когда петля затянется на твоей шее.
– Так ты и вправду хозяин этих земель? – растерянно спросил бандит. На его призыв откликнулось только пятеро всадников, которых встретил десяток гвардейцев. Ветераны моментально уничтожили всех появившихся, даже не обнажив мечей. В ход пошли только рогатины.
– Послушай, как тебя там. Я ведь только немного повеселился, и все. Ну прибили пару кметов, это же просто крестьяне, животные. Я заплачу тебе виру, возмещу ущерб и разойдемся. Клянусь, я больше не появлюсь в твоих землях.
– Меня зовут граф Босте, барон Хакас-Карибский, по прозвищу Бастард. Ты прав. Ты заплатишь. За все. И появляться здесь ты тоже не будешь. Трудно где-то появиться, будучи мертвым.
– Ты не посмеешь убить меня. Я герцог Шульвиц. Моя семья будет искать меня. У меня пятеро братьев, которые будут мстить за меня, – быстро заговорил герцог, затравленно оглядываясь по сторонам.
– Если явятся сюда мстить, повешу всех пятерых. Не думаю, что они сильно озаботятся твоим исчезновением, чем меньше наследников, тем лучше.
Взвыв от отчаяния, герцог взмахнул мечом и попытался достать горло юноши. Моментально прогнувшись в пояснице, Ал-Тор ушел от удара и ударом сапога выбил у противника меч. От удара кованым каблуком в челюсть, герцогские зубы веером разлетелись по площади.
По приказу Ал-Тора гвардейцы моментально содрали с герцога всю одежду и, связав, поставили на колени. Ал-Тор приказал найти старосту и организовать несколько подвод. Ветераны сняли с убитых всю одежду и, сложив трупы на подводы, ждали решения юноши. Из всех нападавших в живых оставался только герцог. На площади собрались все жители деревни, с надеждой ожидая, что решит их владетель, став свидетелем такого разбоя. Медленно обведя взглядом толпу, Ал-Тор повернулся к десятнику.
– Вывезти на границу удела и развесить на деревьях. Этому на грудь табличку с пояснением, за что висит, – ткнул он пальцем в стоящего на коленях герцога, – чтобы все знали, что бывает с теми, кто разбойничает в наших владениях.
Коротко кивнув, десятник быстро отобрал пятерых гвардейцев, и подводы покатили в сторону границы. На шею пленнику накинули аркан, привязанный к подводе, заставив его бежать следом. Растерявшиеся от такого крутого суда, крестьяне молча начали расходиться по домам.
Вскоре на площади остались только гвардейцы во главе с Ал-Тором да несколько старейшин со старостой деревни. Им оказался тот самый крестьянин, что нашел их в лесу.
Покосившись на кучу оружия и всего ценного, что нашлось у нападавших, юноша посмотрел на старосту и, подумав, велел:
– Возьми оттуда все деньги, которые найдешь, и раздай пострадавшим. Тем, у кого в семье кто-то убит, дашь бульшую долю, остальным – поровну. Драгоценности, украшения, камни не трогай. Продать их здесь некому, а сунетесь с ними на рынок, можете нажить неприятности.
– Слушаюсь, мастер. Сделаю, как прикажете, – склонился в глубоком поклоне староста. Присев над брошенным на землю плащом, крестьянин принялся потрошить сваленные в кучу кошельки и пояса.
– Соберите это барахло. В замке разберем, что пригодится, а что – в печь. Готовьте коней, едем домой. Всю охоту испортили, твари, – приказал Ал-Тор ветеранам.
– Мастер, взгляните, – повернулся к нему староста, протягивая на широкой, как лопата, ладони горсть золотых монет, добычу из герцогского кошелька.
– Золото, ну и что? – недоуменно пожал плечами юноша.
– Так ведь это же бешеные деньжищи. Это ж, наверно, вам отдать нужно, – растерялся староста.
– Ты, что, дядя, слышишь плохо? – спросил Ал-Тор, с усмешкой глядя на старосту. – Я же ясно сказал, деньги поделить на всех, на убитых бульшую долю.
– Так ведь на эти деньги всю нашу деревню купить можно, и еще останется.
– Тебе, что, мужик, плетей всыпать, чтобы соображал получше? – вышел из себя десятник. – Мастер же ясно сказал, разделить, и не дай тебе боги обделить кого-то, лично шкуру спущу. Чем барана изображать, лучше кланяйся да благодари мастера за щедрость, – прорычал он, нависая над старостой.
– Хватит. Я не за этим сюда приехал, – оборвал его юноша, но было поздно. Сообразившие, что Ал-Тор не собирается забирать деньги, кметы дружно повалились в пыль.
Поморщившись, Ал-Тор укоризненно посмотрел на десятника и предложил крестьянам подняться, получив в ответ дружные вопли благодарности и прославления.
– Теперь сам их поднимать будешь, – проворчал юноша десятнику, – давай заканчивать с этим делом. Нам ехать пора. Еще лагерь разбить надо.
– Как же так, мастер? – неожиданно вскинулся староста. – Неужто уедете, даже вина не выпив? Не позорьте вы нас так. Что в соседних деревнях скажут? Хозяин жизнью рисковал, деревню от бандитов спасая, а ему даже места для ночлега не нашлось? Не пущу, хоть плетью, хоть режьте, не пущу в степь на ночь глядя, – завопил крестьянин, вскакивая на ноги.
– И правда, хозяин, может переночуем в деревне? Там вон и харчевня есть. Прикажем воды нагреть, недельную грязь смоем. А то скоро нас даже видеть не надо будет, по одному запаху догадаться можно, кто идет, – предложил Такеши.
– А с добычей что делать? Протухнет ведь, – задумчиво спросил Ал-Тор.
– Не протухнет, мастер. Мы тут недавно коптильню поставили, запас чтобы на зиму делать, сейчас людей поставлю, закоптим вашу добычу, пальчики оближете. И воды спроворим, и одежку вашу постираем, погладим, и коней обиходим, только оставайтесь, – радостно зачастил староста.
– Да не хотел я людей смущать. В деревне ведь погибшие есть, – растерянно проговорил Ал-Тор.
– Да какое же тут смущение, мастер. Телами сейчас старухи займутся, обмоют, подготовят, оденут. А уж завтра и похороним, и тризну как положено справим. Не извольте задумываться, мастер. То теперь только наши проблемы. А вы, вон туда, в харчевню, отдыхать да кушать, – продолжал частить крестьянин, пытаясь потихонечку оттереть Ал-Тора в сторону от дороги.
– Значит так. Первый, берешь подводу и едешь в харчевню. Одного кабана отдашь хозяину, чтобы зажарил, остальных свезешь в коптильню. Второй, пойдешь в харчевню и скажешь хозяину, чтобы самую большую бочку наполнил горячей водой и приготовил все необходимое для омовения десяти человек. Десятник, отряди одного человека, чтобы за хозяином присмотрел, не дай клинок мальчишек обидит, на воротах повешу. А ты, староста, отправь пару мальчишек посмышленее пусть обегут деревню, узнают, что эти подонки сломали, испортили, сколько раненых и убитых, в общем, все убытки. За ужином доложишь. А мы пока тут разберемся, – закончил юноша, поворачиваясь к гвардейцам, грузившим добытое оружие и амуницию на оставшуюся от бандитов подводу.