– А чего ею трясти? – пожал плечами казначей.
– Как это чего? – возмутился сотник. – Ты же ему не школу, а сатраповы палаты пообещал. Придется тратиться.
– Дурак ты, старый, – беззлобно отозвался казначей, – неужели и вправду решил, что я пообещаю такую роскошь, не будучи готовым к тратам? Да у меня деньги на эту школу уже год как отложены, а материалы три месяца назад завозить начали. Понял? Удивить его хотел. Не вышло. Ну да ладно. Главное, он в эту мясорубку не полезет, а остальное мелочи.
– Это верно, – согласился Топ-Гар и, подумав, спросил: – А ну признайся, старый гном, сколько ты денег в столицу заслал помимо налогов.
– Зачем?
– Как это зачем? Да за фирман этот твой.
– Дурень ты дурень, – рассмеялся казначей, – законы знать надо! Каждые три года земельный и налоговый диваны вместе с казначейской палатой определяют лучшего владетеля в каждом пределе. Здесь, на востоке, владетелей только пятеро, да еще наша сатрапия, будь она не ладна.
Мы начали всерьез обстраиваться шесть лет назад. Примерно в то же время бандиты начали разорять наших соседей. Разбойничали тут, конечно, и раньше, но не так активно. Мы свой удел смогли уберечь, а вот соседи нет.
Если не вдаваться в подробности, то за последние пять лет наш удел был единственным, с которого казна имела постоянный растущий доход. А это значит, что владетель тут серьезный, бандитам спуску не дает и о кметах заботится.
Ну а последние налоги так просто манна небесная для казначейства. Война на носу, войска готовить надо, а денег, как всегда, не хватает. Из сатрапии налогов только на треть приходит, да и те с опозданием. Соседи уже два года как не проявлялись, а от нас такие подарочки. Ну на последнем диване казначейству и напомнили о древних правилах.
– И все-таки, сколько?
– Что, интересно стало?
– Да ладно тебе, старый гном, говори давай, – подтолкнул сотник казначея локтем в бок.
– В последний раз две с половиной тысячи золотых. – Усмехнулся казначей.
– Сколько! – опешил Топ-Гар.
– Две с половиной, – повторил казначей, откровенно любуясь произведенным эффектом, – именно столько должен выплачивать в казну наш удел в период полного довольства и благоденствия, если есть наделенные землей кметы.
– А как же они в казначействе узнают, есть кметы или нет?
– Ну для этого есть, во-первых, специальные люди, фискалы, а во-вторых, купцы. Недаром же они стараются по каждому уделу проехать, на каждой ярмарке побывать.
– Стучат, сволочи.
– Ага. А им за это торговые льготы. Потому мы в первый год налогов и не платили. Нет кметов – нет и налогов.
– Погоди. Мы же сами землю пахали.
– Верно. Все делалось силами жителей замка. Деревень-то не было. Ну а как появились деревни, так уж будьте добры прислать налоги. Вот я и посылал.
– Да. Но две с половиной тысячи золотых, поверить не могу.
– Лучше поверь.
– Да уж придется, – усмехнулся сотник, – слушай, но ведь это не все, что у нас есть? В казне же что-то осталось?
– Ты за кого меня принимаешь? – возмутился казначей. – Я уже и на следующий год налоги отложил, а чистая казна у нас сейчас восемьсот тысяч с мелочью.
От названной суммы у бедолаги сотника подкосились ноги, и он молча плюхнулся на ступеньку крыльца. Помолчав несколько терций, Топ-Гар наконец смог перевести дух и, запустив пальцы в седую гриву волос, глухо спросил:
– Ты, что, старый ифрит, казну сатрапии обчистил?
– Обижаешь, старина. Каждый медяк из этой суммы чист как слеза младенца. Все заработано вот этой головой и руками наших крестьян.
– Но как?
– Два последних года оказались урожайными, – начал рассказывать казначей, усаживаясь рядом с сотником, – я оставил кметам зерно на зиму, и на семена, но с избытком. Наполнил наши закрома, а остальное продал. Продал всю излишнюю скотину, птицу, все выделанные кожи, оружие нашего Размана, ну и еще всего по мелочи, сложил все деньги и снарядил караван дальше на восток. Караван-баши, мой старый знакомец, но с ним ездил один из моих многочисленных племянников.
Они привезли пряности. Наша многострадальная столица оказалась просто сборищем снобов, готовых выложить любые деньги за такую экзотику. На этом деле я выручил ровно в четыре раза больше, чем вложил.
– Но ведь караван это долго.
– Не так долго, как кажется. Обычно караваны идут в обе стороны с товаром. Там они должны продать то, что привезли, потом закупить другой товар и продать его в третьем месте, снова закупить и только потом вернуться в исходную точку.
Я поступил по-другому. Туда караван шел налегке. Закупив пряности, они тут же направились обратно. Так мы сэкономили время и получили хороший барыш. Но я решил не повторяться, и во второй раз привез шелка. Пряностей было чуть-чуть. Но и шелка принесли хорошую прибыль.
Уже на эти деньги я снарядил свой караван, отправившийся на запад, за мехами, медом, воском, моржовой костью и железом. Они вернулись три седмицы назад. В Банге я нанял корабль, который нагрузил шелками и пряностями.
– Какими?
– Нашими. Там это тоже диковина.
– А зачем тащить железо с севера? Разве у нас его нет?
– Есть. Но северное железо более ковкое.
– Какое?
– Да иблис его знает, какое. Я просто выпросил у нашего великана один брусок самого ценного железа для образца и получил то, что хотел. Из этого железа получается голубая сталь. Не знаю, чем она отличается от обычной, но наш Разман прыгал вокруг мешка с железом, как Кушитский шаман, а на его вопли сбежался весь кузнечный цех. На это стоило посмотреть, – рассмеялся казначей, вспомнив счастливый вид кузнеца.
– Вот уж точно, что у каждого свое мерило счастья, – улыбнулся сотник.
– Это точно. Ну, в общем, сейчас по земле бродят два каравана, принадлежащих нам. Год еще не закончился, а мы уже можем отправлять на базар еще один караван с зерном, мясом и кожами. Я вот думаю, может нам свои лавки в городах открыть.
– Зачем?
– Не будем отдавать по оптовой цене. Продаем свое, не торопясь, и по тем ценам, которые сами и установим.
– Но это ведь надо, чтобы кто-то постоянно в городе жил.
– Это не проблема. У меня уже два десятка парней обучаются счету и письму. Подучу еще вести расходные книги, и можно будет попробовать снять лавку на время. Посмотрим, что получится.
– А воровать не начнут?
– Побоятся. Семьи-то здесь, в уделе. Да и знают они, что меня обмануть – это не горсть изюма съесть. Тут мозги нужны. Ну а если кто сможет украсть и не попасться, так пусть ворует. Мы не обеднеем, а он только лучше работать будет.
– Это как?
– Просто. Я знаю, сколько стоит зерно на базаре. Знаю, сколько его прислал и сколько должен за него получить. Значит, если вся сумма на месте, а парень смог на этом заработать, то пусть и дальше ворует. Мы-то свое получаем. Верно?
– Верно. Это что же получается? Он продает не по той цене, которую ты назначил, а по более высокой, а разницу кладет в карман.
– Правильно сообразил. Видать, еще не все мозги о седло отбил. Вот и получается, что ему очень хорошо работать надо, чтобы свой интерес соблюсти.
– Да уж, старина, тебе с твоими мозгами и вправду только в имперском казначействе служить. Ладно, пошли отдыхать, а то все давно уже в термах отмокли да по кроватям лежат, а мы с тобой все языками чешем, – вздохнул Топ-Гар, медленно вставая и помогая подняться казначею.
Друзья еще немного молча постояли на крыльце и отправились по своим комнатам отдыхать после долгого перехода. Рана старого казначея снова начала ныть, и он медленно поднялся по лестнице на второй этаж, останавливаясь через каждые три ступени и тихо проклиная свой возраст.
Уже почти дойдя до своей комнаты, старый казначей наткнулся на Ал-Тора, медленно бредущего по коридору из оружейной. Склонив голову в знак приветствия, старик собрался было пройти дальше, когда Ал-Тор остановил его, придержав за рукав.
– Прости старина, но я хочу спросить у тебя кое-что.
– Спрашивай, сынок. Если смогу, отвечу.
– Сможешь, – улыбнулся юноша, – понимаешь, у меня из головы не идет эта история с нашими соседями. Может, все-таки стоило съездить к старшему графу, поговорить, одолжить ему денег? Уверен, ты сумел бы извлечь выгоду и из этого.
– Нет, – категорично отрезал старик. – Во-первых, сам граф к тебе не обращался, и появись ты там с таким предложением, это означало бы, что ты готов жениться на одной из его девчонок. А это, на сколько я знаю, не так.
Второе, в здешней глуши проявление заботы о делах соседа, если ты с ним не дружишь, считается проявлением слабости. И, наконец, третье, выдача денег под процент, есть суть ростовщичество, что является не дозволенным никоим образом занятием для человека благородного сословия.
Не беспокойся, сынок. Ты поступил правильно. Откровенно говоря, я даже побоялся вначале, что твое врожденное благородство возьмет верх и ты впустишь ее в дом. Тогда нам было бы сложнее избавиться от нее.
Скажу откровенно, тратить силы, время и деньги на этих людей у меня нет никакого желания. У нас много своих вопросов, требующих решения.
– Например, создание новой сатрапии?
– И этот тоже. Думаешь, я совсем выжил из ума и уже не помню, что было написано в последнем письме Расула? Ошибаешься, сынок. Я его наизусть помню. Но ответь мне на один вопрос. Где проще всего спрятать лист?
– В лесу, – улыбнулся Ал-Тор такой наивной шутке.
– А где проще всего спрятать целую школу воинских искусств? В большом городе, – ответил старик на свой вопрос, – и этот город должны создать мы. Город, в котором будут установлены наши законы и наши правила. Где не будет продажных стражников, вороватых чиновников, где есть только одна власть, сатрап, относящийся к людям не как к скотам, а как к подданным, о которых он должен заботиться и оберегать, получая взамен их честное служение и преданность.
– Думаешь, такое возможно? – грустно улыбнулся Ал-Тор.