Взрослых вблизи башни Гриффиндора не наблюдалось. Но в сторону общежития медленно двигались две точки, подписанные как Рон Уизли и Невилл Лонгботтом.
Ждать, когда они куда-то дойдут, смысла не было, время уже десять минут одиннадцатого. Достав флакон с Оборотным зельем, закинул в него волос Макгонагалл. Дальше последовало превращение и переодевание.
Через минуту ко входу башни Гриффиндора размашистым шагом подошла «Минерва Макгонагалл», а на самом деле я под Оборотным зельем. В левой руке я держал Карту Мародёров. Дойдя до гостиной, я замер и посмотрел в карту. На пергаменте справа от портрета Полной дамы отображались две точки, те самые Рон Уизли и Невилл Лонгботтом. Внимательно осмотрев место, где они должны стоять, я никого не увидел. «Мародёрский» опыт не пропьёшь, я сразу предположил использование мантии-невидимки, сам такой пользовался в их возрасте. Альтернативой могут служить дезиллюминационные чары, но такое заклинание не под силу второкурсникам.
Убрав пергамент-карту в левый карман, я сделал несколько резких шагов направо, схватил невидимую ткань и сорвал со студентов. Один из них худой и долговязый мальчик с рыжими волосами и голубыми глазами, лицо его усыпано веснушками. Второй круглолицый, слегка полноватый мальчик со светлыми волосами. Его рубашка была лишь наполовину заправлена в брюки и неряшливо свисала с левой стороны.
Самым интересным оказался артефакт, который я держал в руке. Мантия-невидимка была из сияющей серебристой ткани. Привычно странная на ощупь, будто частично состоящая из воды, очень лёгкая и компактная. Узнаваемая вещь, которой я в детстве пользовался десятки раз в компании Джеймса Поттера и Питера Петтигрю. Да, это без сомнения мантия Поттеров, её невозможно спутать с обычными мантиями-невидимками, которые тяжёлые и плотные, поскольку изготавливаются из шерсти демимаски (волшебный зверь, способный становиться невидимым).
— Так-так, — строгим голосом Макгонагалл произнёс я, отчего дети в страхе сжались. — Кого я вижу после отбоя вне общежития. Уизли и Лонгботтом…
— П-простите, — слегка заикаясь, пролепетал круглощёкий Невилл.
— Очень знакомая мантия-невидимка, — приподнял я серебристую ткань.
— Это моя, — сказал Лонгботтом.
— Ваша? С чего бы это, мистер Лонгботтом? Если меня не подводит память — это фамильный артефакт Поттеров, который передавался в их семье из поколения в поколение на протяжении столетий. А память меня, слава богу, не подводит. Откуда у вас эта вещь, мистер Лонгботтом?
— Это подарок, — растерянно произнёс Лонгботтом. — Мне на прошлое рождество прислали эту мантию. Я… Я боялся показывать её бабушке, она бы могла отобрать… П-профессор, я не знал что это чужая вещь…
— Разберёмся. Мантию я забираю, — незамедлительно я отправил мантию-невидимку в мешочек с Незримым расширением, который лежал в кармане. — Не дело это, если студенты моего факультета будут пользоваться ворованными вещами. Кто вам сделал такой подарок, мистер Лонгботтом?
— Не знаю… — вжал голову в плечи Невилл и скукожился. — Там было письмо, но оно не было подписано.
— И что же говорилось в письме?
— Эм… — Лонгботтом растерялся и силился вспомнить, его лицо в этот момент больше напоминало не о форсаже мыслительной деятельности, оно больше было похоже на человека, который силится выдавить из себя кирпич. — Там было сказано, что эта мантия досталась человеку, который её прислал, от хорошего знакомого, а теперь он дарит её мне. Там ещё было написано, чтобы я пользовался ею с умом…
Рон Уизли замер и вжался в стену, стараясь не отсвечивать. Он всячески не желал привлекать внимание «декана».
— Итак, что же мне с вами делать, господа студенты?
— Простить и забыть? — подал голос Рон.
— Вы так думаете? — с сарказмом вопросил я. — Мистер Уизли, мистер Лонгботтом, завтра после ужина вас ожидает отработка у мистера Филча. Самостоятельно явитесь к кабинету завхоза и скажете ему, что я назначала вам отработку. И даже не думайте, что я об этом забуду.
— Х-хорошо, — печально пробормотал Невилл, повесив голову.
Рон промолчал, видимо, боясь вызвать больший гнев «декана».
Полная дама с портрета внимательно с любопытством наблюдала за нами. Я повернулся к ней, поджал губы в манере настоящей Минервы и раздражённым тоном произнёс:
— Индюк.
Портрет резво отъехал в сторону. Я окинул суровым взглядом парочку студентов, вжавших головы в плечи и поёжившихся от такого взора.
— Кого ждём? Живо в гостиную.
Невилл и Рон быстро юркнули в общежитие и поспешили в сторону спален мальчиков. Я зашёл следом за ними. В гостиной стоял шум и гам, почти треть учеников ещё не спали: играли в шахматы и взрывные карты, делали уроки, общались. Но стоило мне появиться в поле их зрения, как в зале воцарилась гробовая тишина. У детей были испуганные лица, словно они увидели монстра из преисподней.
С кресла у камина поднялся высокий рыжеволосый юноша с голубыми глазами. На вид парню было около шестнадцати лет. На нём была надета черная школьная форма, а на его груди блестел серебряный значок с буквой «С».
Староста, рыжий, взрослый… Неужели это очередной сын Артура и Молли? Как же его зовут… Что-то кошачье… Вроде бы Перси.
— Профессор Макгонагалл, что-то случилось? — обратился ко мне Перси.
— Староста, у вас студенты бродят по школе после отбоя, — строгим тоном произнесла я. — Нужно следить за этим.
— Простите, — повинился Перси. — Я прослежу за ними, — он со злостью посмотрел в сторону лестницы, ведущей к спальням мальчиков, куда проскользнули Рон и Невилл.
Внимательно оглядев гостиную, рыжеволосой девочки я не заметил. Поэтому сразу направился налево к лестнице, ведущей к спальням девочек. Тут оставался шанс проколоться, поскольку эта лестница зачарована. Стоит на неё ступить мальчику, как все ступеньки складываются и превращаются в скользкую наклонную поверхность. Чего мы в подростковом возрасте ни испытывали, чтобы пробраться в женское общежитие… А вот Оборотное зелье не додумались.
Затаив дыхание, я наступил на первую ступеньку. Ничего не произошло. Постояв так пару секунд, убедившись, что лестница не спешит превращаться в скользкую горку, выдохнул и продолжил подъём.
Дойдя до пятой спальни, как и описал Добби в письме, я постучался, после чего зашёл. Девочки ещё не спали, все они лежали на кроватях в пижамах и с невероятным удивлением смотрели на меня.
В спальне проживало четыре девочки. Худая блондинка с пухлыми губами выпучила на меня карие глаза. Темноволосая чернокожая девочка была не меньше удивлена. Её соседка с каштановыми волосами вскочила с кровати и нервно поправляла пижаму с котятами. Лишь одна девочка могла быть Уизли. Невысокая, стройная, красивая, с яркими светло-карими глазами и рыжими прямыми волосами.
— Профессор Макгонагалл… — ошарашенно протянула чернокожая. — А вы…
— Девочки, пожалуйста, погуляйте пару минут вне спальни. А вас, мисс Уизли, я попрошу остаться…
Джинни занервничала. Она вскочила с кровати и стала нервно переминаться с ноги на ногу. Девочка боялась смотреть на меня, она виновато опустила голову. Остальные обитательницы спальни не смели ослушаться, покидая комнату, они с удивлением крутили головами и поглядывали то на меня, то на Джинни.
— Простите, профессор Макгонагалл, что я сделала? — с недоумением спросила Джинни.
— Мисс Уизли, ваш отец работает с артефактами. Разве он не объяснял вам, что не стоит пользоваться неизвестными магическими предметами? Это может быть крайне опасно…
— Простите, я не понимаю, о чём вы, профессор, — пролепетала Джинни.
— Мисс Уизли, не нужно мне врать, — строгий тон заставил девочку поёжиться. — Сотрудником школы у вас был замечен опасный тёмный артефакт в виде чёрной тетради. Вы сами отдадите его мне или стоит поставить вопрос об отчислении?
— Вы о Томе?! — подняла на меня ошарашенное лицо Джинни. — Но это же всего лишь волшебный дневник…
— Мисс Уизли, вы собираетесь спорить со своим деканом?
— Извините… — понуро тихо сказала Джинни, у неё по щекам потекли слёзы. — Прошу вас, не отчисляйте меня. Родители очень расстроятся. Том хороший… Он мне помогает, даёт советы.
— Мисс… — смерил я девочку суровым взглядом. — У меня есть другие дела, кроме спасения глупых девочек, которые берут в руки опасные артефакты!
Джинни суетливо стала рыться в комоде. Она достала оттуда сумку и высыпала прямо на комод. Вещи падали из рук девочки. Она извлекла из груды книг и пергаментов старую чёрную тетрадку, которую со слезами на глазах протянула мне.
— Профессор Макгонагалл, меня накажут? — всхлипывая, плаксивым тоном произнесла Джинни. — Я не сделала ничего плохого… Что опасного в волшебном дневнике?
— Мисс Уизли… — я натягивал на руки перчатки из драконьей кожи, отчего девочка начала нервничать сильнее. — Не все вещи те, которыми кажутся. Этот милый дневник на самом деле темнейший артефакт, который пьёт жизнь того, с кем контактирует.
Джинни испуганно ойкнула, дневник выпал из её рук. Я не видел ничего плохого в том, что Уизли держала тетрадь в руках. Она как минимум несколько недель контактировала с этим предметом и осталась живой, значит, за несколько секунд серьёзных последствий быть не должно. Но сам решил перестраховаться. Перчатки из кожи дракона дадут хоть какую-то защиту, а из расширенного пространства дневник на меня никак не сумеет повлиять.
— Но как же… Ведь Том говорил, что просто сохранил в дневник свои воспоминания, как в живой портрет…
— Мисс Уизли, вы полагаете, что злодей будет говорить жертве прямо, что хочет сделать ей плохо? — поднял я с пола дневник, затем извлёк из кармана мешок, увеличил и запихнул в него опасный предмет. — Нет, милая… Особенно, если от общения с жертвой зависит то, сколько жизни он сможет отобрать. Этот Том просто притворялся хорошим, чтобы вы не хотели с ним расставаться. Настоятельно рекомендую вам завтра посетить больничное крыло и рассказать обо всём мадам Помфри, школьной целительнице.