— Да всем!
— Чем именно?
— Да хотя бы тем, что именно оттуда пришел к нам Гитлер!
Тем временем, в квартире на Пушкина, Инна стояла перед зеркалом. На кровати — как облако было, разложенное белое платье. Рядом — короткая шубка из песца и туфли, будто сотканные из инея.
Раиса Аркадьевна, сидевшая в кресле, подняла голову и, увидев дочь в свадебном наряде, едва сдержала слёзы.
— Ты как снегурочка, Иннушка. Только не сказочная, а настоящая.
Инна, с лёгким румянцем, застегнула одну из серёжек, затем вторую. Смотрела на отражение, слегка наклонив голову.
— Мам, посмотри. Всё подходит? Не слишком вычурно?
Раиса Аркадьевна медленно подошла, поправила ворот шубки, провела пальцем по плечу.
— Очень красиво.
— А кольца? — Инна протянула маме маленькую бархатную коробочку.
Та открыла её, заглянула внутрь и на мгновение замерла.
— Это искусство. А не украшение. Такое в жизни надевают один раз. И носят — всю жизнь.
Инна не ответила. Просто обняла маму.
Глава 6
Платье на Инне сидело идеально. Белоснежный шёлк мягко облегал талию, ложился складками ниже колен, слегка покачиваясь при каждом её движении. На плечи — лёгкая песцовая шубка, чуть припорошенная бисером. Туфли — как продолжение её ног, белоснежные, тонкие, будто вырезаны из снега. Комната наполнилась тихим шелестом ткани, лёгким парфюмом и напряжённым предвкушением.
Раиса Аркадьевна поправляла ворот платья, в который раз сдерживала слёзы.
— Иннушка, ты как с афиши театра. Только намного красивее.
В этот момент в прихожей раздался звонок. Неожиданно, но не настойчиво.
— Да кто это ещё? — удивилась мама.
Она неспешно подошла ко входной двери и открыла ее. На пороге появилась высокая женщина в пальто с воротником из мутона, в ярком красном берете, с выразительными глазами и улыбкой, полной артистической уверенности.
— О, как будто вернулась в гримёрку! Раиса, ты не изменилась!
Мама ахнула и начала обниматься.
— Лидочка! Лидочка! Откуда ты взялась? Ты же в Бобруйск уехала!
— Уехала, а вот теперь — снова в Минске. На новом месте, в театре юного зрителя. Да вот услышала, что твоя дочка замуж выходит. Ну, как пройти мимо? Встретила Люсю с худсовета — та и рассказала. Вот я и пришла.
Инна, немного смущённо улыбаясь, кивнула.
— Здравствуйте тетя Лида.
Лида шагнула в комнату, с прищуром оглядела Инну с ног до головы. Обошла с одного бока, потом с другого. Приподняла край шубки, покрутила кольцо.
— Девочка… Это не просто наряд. Это театральный костюм к роли мечты. А невеста — как главная героиня.
Она обернулась к Раисе Аркадьевне:
— Раечка, скажи честно, есть ли у вас уже ведущий на свадьбу?
Инна с удивлением посмотрела на маму, та пожала плечами.
— Пока не думали… Всё как-то бегом, то костюм, то меню…
— Ну, тогда считайте, что он у вас есть! — Лидия сняла берет, села на табурет. — Позвольте взять эту честь на себя. Мой голос ещё ого-го, а память — лучше, чем у молодой актрисы на премьере.
Инна слегка покраснела.
— А у вас опыт есть?
— Деточка, пятнадцать свадеб, шесть юбилеев, три выпускных. Со стихами, песнями, анекдотами — и всё строго в рамках приличий. Но со вкусом и душой. А ещё… — она подмигнула, — могу вытащить на сцену даже самого застенчивого жениха.
Раиса Аркадьевна рассмеялась:
— Лидочка, если ты вытянешь Костю на тост — тебе памятник на торте положен.
— Памятник не надо, а вот хороший баян — желательно, — засмеялась Лида. — А ещё список гостей, чтобы приготовить пару сюрпризов. Ну и, конечно, репетиция. Хотя бы одна.
Инна кивнула и переглянулась с мамой.
— Вы правда готовы?
— Ради вашей семьи — хоть сейчас! Только предупредите — я могу разговорить даже Минскую городскую прокуратуру.
Инна засмеялась. Комната зазвучала теплом, доверием и предвкушением весёлого праздника.
Лидия осталась на чай, предложила целую кипу идей и даже набросала план свадебного вечера на листке в клеточку. К моменту, когда за окнами сгустились сумерки, было понятно одно — свадьба будет не только красивой, но и незабываемо душевной.
Утро выдалось морозным. Воздух в Минске был прозрачен, как стекло, снег весело хрустел под сапогами. В госпитале у Инны дежурство прошло без эксцессов, и нам после обеда удалось вырваться по делам — нужно было забежать в одну мастерскую «Медлабортехники» за специально заказанным инструментом и потом к Инне, уточнить последние детали перед свадьбой.
В прихожей Инниного дома снова в нос ударил едкий запах, но привычно, почти как родной. Дверь в комнату открылась сразу, будто специально ждали за ней. Инна была в домашнем халате, с влажными волосами. Чайник на плите в кухне уже вовсю шумел, гремя крышкой.
— Угадай, кто у нас будет ведущей? — она весело подняла бровь.
— Левитан с того света вернулся? — в тон ей прозвучал мой вопрос.
Инна рассмеялась, указала рукой в сторону комнаты, откуда донёсся лёгкий бархатный голос:
— Мои дорогие, если жених не умеет пить стоя, ему помогут! А если тост звучит неуверенно — ведущая в помощь!
За столом, с чашкой чая, сидела дама почти бальзаковского возраста, лет не больше пятидесяти, в широком сером джемпере и длинной юбке. Осанка женщины однозначно выдавала сцену. Лицо однозначно указывало на твердый характер. Улыбка профессиональная — актёрская, но тем не менее открытая.
— Знакомьтесь, Лидия Михайловна, — представила Инна. — Подруга мамы, актриса, по совместительству теперь — наша ведущая.
— Очень приятно! — рукопожатие было крепким и артистичным. — Слышала, вы у нас человек загадочный, талантливый, с руками, что золотом блестят даже без света рампы?
— Однозначно наговаривают и клевещут злые языки…
— Молодой человек! Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит!
Инна заулыбалась.
— А ещё, Костя, ты, не знал самого главного. До болезни мама была ведущей актрисой Минского художественного театра. Роль Маши в «Трёх сёстрах», Маргарита Готье… Всё это — мама.
Глоток чая оказался неожиданно горьким. Взгляд медленно перевёлся на Раису Аркадьевну, стоявшую у окна. Она смотрела на улицу, но явно, слышала каждое слово дочери.
— Не люблю об этом говорить, — тихо прозвучало её признание. — Всё было… давно. Болезнь забрала не только здоровье, но и голос. А без него сцена — как пустая рама без картины.
Лидия Михайловна положила руку ей на плечо.
— Но ведь артистка живёт в душе, не в связках. Ты однажды оживила весь зал, когда пела в гримёрке, помнишь?
Раиса Аркадьевна улыбнулась едва заметно.
Инна подошла к матери, обняла её, заглянула в лицо.
— Мы с Костей хотим, чтобы ты на свадьбе произнесла первый тост. Никто не сделает это лучше тебя.
Тишина продлилась несколько секунд. Потом в уголках губ Раисы появилась улыбка — печальная, но решительная.
— Тогда мне понадобится платье. Нормальное. Не больничное. С красивым воротником.
Инна поцеловала маму в щеку, Лидия театрально захлопала в ладоши.
— Ах, девочки, это будет спектакль! Только без занавеса и с настоящими чувствами!
На кухне запахло мятой и мандаринами. В комнате стало так тепло, будто весна уже стучалась в окно, хотя за ним по-прежнему трещал январский мороз.
Возле подъезда уже стояла «Нива» с прогретым мотором.
— На Пушкинскую или на Ленина? — уточнила Лидия Михайловна, удобно усаживаясь на заднем сиденье.
— На Ленина, в Дом моделей. Там должно быть что-то подходящее, — прозвучал ответ от Инны.
Она на лавочке поправляла шарф Раисе Аркадьевне, которая слегка волновалась, но старалась не показывать вида. После, мы вдвоем помогли сесть в машину на переднее сиденье которое накрыли пледом.
— Поехали, пока улицы не забиты, — сказал я, усаживаясь за руль автомобиля.
— А если на Ленина не будет ничего подходящего? — Высказала свое сомнение Иннина мама.
— А если и не найдётся — заставим шить на месте! А что делать? — усмехнулась Лидия, щёлкнув перчаткой по ладони. — Хорошо, что у нас есть Костя. С него — вдохновение, с нас — настойчивость.
По пути обсуждали, каким должен быть фасон. Раиса молчала, слушала, а потом вдруг, тихо, но уверенно произнесла:
— Хочу платье синего цвета. Тёмного, как небо перед грозой. С рукавами, закрытыми плечами и мягким воротом. И чтоб ткань… струилась.
— Заметано, Раечка, — театральным шёпотом подтвердила Лидия. — Стильное платье с характером. Под стать своей хозяйке.
Дом моделей, в который мы зашли со служебного входа, встретил гулом швейных машин и запахом ткани. Мастер, услышав, для кого подбирается наряд, оживилась и повела всю компанию в «отдел вечерних нарядов», который был на самом деле небольшой подсобкой с прочным гардеробом со множеством готовых платьев разных цветов и фасонов.
— Только, девочки, прошу вас — не из того, что пестрит и блестит, — предупредила Раиса Аркадьевна. — Хочется благородства, а не цирка.
Седьмое отобранное платье подряд вызвало одобрительный гул. Синее, в пол, на мягкой подкладке. С широким поясом, подчёркивающим талию, и воротником, который можно было красиво уложить вдоль плеч. Примерочная раскрылась, как театральный занавес.
— Это оно… — тихо проговорила Инна, глядя на мать, вышедшую в новом наряде.
Раиса смотрела на своё отражение и чуть не сорвалась на слезу. Но тут Лидия щёлкнула пальцами:
— Сапоги — вон те, замшевые, тёмно-серые. Подойдут идеально.
— Согласен. В приталенном пальто и меховом берете это будет — не женщина, а образ, — добавил я.
Уже на кассе Раиса Аркадьевна робко дотронулась до руки дочери.
— Не думала, что снова буду выбирать себе платье… Не в аптеку, не в поликлинику… А — платье для серьезного события.
Инна улыбнулась, и сжала пальцы матери.
— Это только начало. Жизнь ещё не сказала своё последнее слово мама.