– Витя, – участливым шепотом сказал Броня. – Не хватает?
– Так ведь, – пустился в запутанные объяснения Витя, – русскому человеку всегда не хватает. Русскому человеку ить что надо? – вопросил он, – русскому человеку надо…
– Чтобы дешево и много, и не отравиться, – подсказал Броня.
– Нешто такое бывает? – поразился Витя.
– Бывает, – уверил его Броня. – У Зинаиды Михайловны, которая на Вишневой живет, у детсада, знаешь?
– Так нешто она продает? – усомнился Витя, но Броня с Владиком принялись его убеждать:
– А что вы хотите, ей все лето внучку кормить надо, вот она и варит, и продает, но только по вечерам, не позже десяти.
Их компания справедливо рассудила, что если питейный спектакль будет происходит позже, у него просто не будет зрителей, поскольку дачный поселок после этого времени замирал.
– Только она смущается очень, поэтому вы у нее с подходом просите, а то застесняется и не даст.
– С подходом – это как? – спросил непонятливый Витя.
– Ну, она будет отнекиваться, говорить, мол, ничего не знаю, может быть покричит немного…
– Да уж, – печально согласился Витя, – дама она, того, хар?ктерная. По-простому то к ней не больно подберешься. Так, думаешь, продаст?
– Зуб даю, – авторитетно заявил Броня.
Вечером стали облачать Владика так, чтобы местные люмпены его не узнали. Натянули ему бейсболку до самой переносицы, а потом Броня заставил его надеть свои брюки и подвернуть их, чтобы Владик стал похож на маленького бомжа. Единственное, чего они боялись, – что Владика выдаст чересчур интеллигентная речь.
– Надо было подольше возле винного пошататься, – посетовала Ирка, – послушать, как они говорят.
– Да, образование никогда не бывает излишним, – согласился с ней Броня.
Наконец, решив, что Владик неузнаваем, компания заняла наблюдательный пост возле Гренадершиного дома. Ждать пришлось недолго. Не успели их заесть комары, как калитку отворил длинный костлявый субъект, в котором дети в сумерках опознали Витю Лохматого. Он неуверенно приближался к дому Зинаиды Михайловны.
Ирка с Броней зашипели Владику:
– Давай, пробирайся к смородине, а то не успеешь.
Смородиновые кусты густой стеной росли возле входа в дом и надежно скрывали Владика от посторонних глаз. Дети порадовались, что назначили Вите это время, поскольку еще не совсем стемнело, и они могли все видеть, сами оставаясь при этом незамеченными до поры до времени.
Тем временем Витя нерешительно то поднимал, то опускал руку, боясь постучать в дверь. Наконец, он слабо поскребся и стал ждать. Ребята в кустах затаили дыхание, больше всего боясь захихикать раньше времени. Зинаида Михайловна открыла дверь и возмущенно уставилась на Витю, который от смущения потирал руки, то сгибая их в локтях, то перекручивая кисти, при этом крутя большими пальцами.
– Что вам угодно? – громогласно спросила Гренадерша, пораженно наблюдая за движениями его рук. – Чем обязана столь поздним визитом?
Витя некоторое время пытался перевести ее вопрос на понятный ему язык, но, бросив это занятие как безнадежное, перешел к делу.
– Ты, это, не стесняйся, – начал он издалека.
Гренадерша ошалело уставилась на него.
– Ить русскому человеку что надо? – изрек свой любимый вопрос Витя.
– Что? – басом спросила ничего не понимающая Гренадерша.
Витя растерялся. Он не предполагал, что этот вопрос будет когда-либо переадресован ему.
– Сколько? – решил он перейти прямо к делу.
– Девять тридцать, – раздраженно ответила Гренадерша, полагая, что Витя Лохматый осмелился постучать в ее дверь, чтобы узнать, который час.
– Ну! – поразился Витя. – Дешево берешь. А давай по девять, чтобы копейки не считать.
– Какие копейки? – после некоторой паузы спросила изумленная Гренадерша.
– Ладно, девять тридцать – так девять тридцать, – тут же согласился Витя. – Ты неси, а я посчитаю пока.
– Чего нести? – голос Гренадерши стал тихим. У нее было ощущение, что она чего-то пропустила, как будто смотрит кино с середины.
– А… эту,… бутылочку. Ты в поллитровые разливаешь?
– Что-о-о? – взревела Гренаденша. – Как вы смеете! Вон, немедленно вон!
Она с треском захлопнула дверь. Перетрусивший Витя рысью побежал к калитке, и тут-то его перехватил Владик.
– Эй, мужик, стой, – тихо позвал он.
Витя тут же замер, как вкопанный.
– Чего? – спросил он, и Владик прижал палец к губам.
– Тихо ты. Тебе брагу?
– Ну! – стал оживать Витя.
– Баранки гну! – приходя в ужас от собственного хамства, заявил Владик. – С ней деликатно надо разговаривать, а ты – бутылку, мол неси.
– Дык, – захлопал глазами Витя, – дык как же ей втолковать-то?
– Иди давай к задней двери. Только тихо, понял?
Витя, проявляя к жизни все больший интерес, шустро засеменил к задней двери, выходившей на кукурузное поле Гренадерши. Владик тем временем, сделал вид, будто он вернулся к Зинаиде Михайловне, и, только убедившись, что Витя скрылся за углом, пошел за ним следом с бутылкой, которую ему успела всучить Ирка.
– Деньги давай, – прошептал он, – двадцатку.
– Дык, – завел было Витя, – сама-то сказала – девять тридцать.
– Не хочешь – плати в магазине шестьдесят, – Владик сделал вид, что оскорблен, и повернулся было уходить.
– Дык ладно, давай, – всполошился Витя, – как раз двадцатка и есть. Ну надо же, до чего баба хар?ктерная, – посетовал он, и, крепко обнимая бутылку, растворился в темноте.
Владик, пригибаясь, чтобы его не заметила в кустах Гренадерша, подбежал к своим. Вместе они выбрались на улицу и только там расхохотались.
– Только бы водки хватило. И бутылок, – сказал Броня.
– Ну ты, Владька, неподражаем. Интересно, кем ты в предыдущей жизни был? – восхищалась Ирка.
Навстречу им шел Лешка – на этот раз в джинсах и в пестрой рубашке, которую он самонадеянно называл «гавайской». Он остановился, заметив ребят.
– Привет честной компании, – сказал он.
– О, сегодня ты при полном параде, – одобрительно сказала Ирка. – Ты откуда?
– Так, совершаю моцион перед сном.
– Один? – удивился Владик?
– Человек никогда не бывает один! – внушительно заявил Лешка.
Владик повертел головой:
– А с кем? – поинтересовался он.
– Мал ты еще, – натянул ему бейсболку на нос Лешка.
– А правда, где они? – озирался Броня?
– Кто?
– Ну, ты же сказал, что не один?
– Это в метафизическом смысле, – снисходительно пояснил Лешка.
– Ой, Лешик, брось, – засмеялась Ирка. – Пошли завтра с нами купаться – не в метафизическом смысле, а просто в физическом?
Лешка с удовольствием согласился. Броня недовольно посмотрел на нее. Им вместе и так хорошо друг с другом, и зачем она Лешку приваживает? И не поговорить при нем спокойно, не обсудить собственные животрепещущие проблемы. Броня с горечью вынужден был признать, что у Ирки есть еще и свои интересы, не ограничивающиеся их компанией. Владик же, судя по всему, наоборот был доволен: Лешка отлично плавал и не прогонял Владика, когда тот приставал к нему с просьбой покидать его с рук в воду или подурачиться. Условившись, где они завтра встретятся, дети пошли к дому и в саду увидели встревоженную тетю Асю.
– Ну и где вы пропадали? – возмущалась она. – Уже темно совсем, давно пора быть… ой, что у тебя за вид? – удивленно спросила она Владика.
– Не беспокойся, тетечка Асечка, – отвлекла ее от неприятной темы Ирка. – Мы совершали моцион перед сном, совсем рядом с домом, перед сном полезно.
– А что у Клеопатры Апполинариевны слышно? – с надеждой в голосе спросил Владик.
Все в порядке, – упокоила его тетя Ася. – Видимо, на самом деле какой-то юный вандал к ней залез.
– Вандал? – удивленно спросил Владик?
– Ну, хулиган такой. Особо опасный, – пояснила Ирка.
Поедая тети Асину запеканку и наслаждаясь домашним уютом, все позабыли про настоящие и придуманные страхи и горячо обсуждали один вопрос – имеет ли тетя Ася право корректировать наиболее нелепые сцены переводимого ею романа.
На следующий день погода была замечательная, и с Лешкой купаться было намного веселее. Он прихватил мяч, и они весело носились в воде, разбрасывая брызги и оглашая реку радостным визгом. Лешка ударил по мячу слишком сильно, и он отлетел далеко от берега, где его тут же подхватило течение. Ирка с Броней кинулись его догонять, пока он не скрылся за поворотом. Поворот был совсем рядом с пляжем, и они-таки не успели: пришлось плыть дальше. Ирка старалась изо всех сил и почти догнала мяч. Он был под самыми ее руками, но ускользал, когда он пыталась его схватить. Лешка пытался схватить мяч сам, плывя слева от нее, ближе к берегу. Он нащупал ногами илистое дно и, весело хохоча, колотил руками по воде, чтобы мяч уплыл от Ирки. На них внимательно смотрели двое мужчин, которые стояли на берегу – на их головах были бежевые панамки со змейками. Лешка сделал удачный прыжок, почти полностью выпрыгнув из воды, и схватил, наконец, мяч. Ирка взвизгнула и попыталась вырвать его из загорелых Лешкиных рук.
– Я первый, не догнала, – кричал Лешка. Вдруг Ирка почувствовала, что его крепкая хватка ослабла и мяч оказался в ее руках. Она осознала, что визжать продолжала она одна – Лешка вдруг замолчал. Она взглянула на него и удивилась: оживленное выражение вдруг сползло с его лица, и он молча стал разворачиваться назад.
– Лешка, ты куда, подожди! – кричала она вслед, но он молча плыл обратно. Ирка, ничего не понимая, плыла следом, пытаясь удержать мяч между руками. Она вылезла на берег за Лешкой. Броня с Владиком радостно бросились навстречу спасенному мячу, но споткнулись о Лешкино выражение лица. Точнее сказать, на отсутствие всякого выражения. Лешка почти не отвечал на вопросы. – Ничего не случилось, – твердил он. – Просто мне уже пора.
Вдруг Ирку осенило: – Лешка, ты тех мужиков испугался, на берегу? Мы их уже видели однажды в лодке, противные такие…
– Никого я не испугался, – мрачно заявил Лешка. – А тех мужиков я вообще не знаю.