– Куда дела? – не отставал Борисик.
Пора, – решил Броня, и толкнул Владика вперед. Владик дернул Витю сзади за рукав.
– Давай, пацан, – обрадовался Витя. – Пошли. Вот дура баба, – в сердцах добавил он.
Получив деньги, Владик вручил бутылки, и под покровом темноты все разошлись в разные стороны. Ребята бегом побежали домой, где во дворе их ждала обеспокоенная тетя Ася.
– Что там за шум? – спросила она.
Ирка с Броней пошли вперед, пока Владик торопливо переодевался в зарослях крыжовника и сорняков, которые были еще выше кустарника.
– Владик, ты где? – звала его тетя Ася.
– Я здесь, в крыжовнике, – отозвался тот. – Я тут ягоды ищу.
– Ягоды? В темноте? – поразилась тетя Ася.
– А я, тетя, по запаху, – ляпнул Владик.
– Влад, не дури, – строго сказала тетя Ася. – Вылезай оттуда, исцарапаешься только.
Владик, затолкав Бронины штаны и бейсболку поглубже в заросли, подошел к крыльцу.
– Что, крыжовничка захотелось? – ласково спросила тетя Ася.
– Очень!
– Я завтра у Клеопатры Апполинариевны попрошу, – пообещала любящая тетя. – А кто там так кричал? – спросила она. – Шум, по-моему, был в стороне Зинаиды Михайловны.
– Не знаю, тетя Ася, – ответила Ирка. – Не хотите с нами прогуляться? Там такие звезды! Заодно в ту сторону прогуляемся, выясним, что там у нее случилось.
– Звезды, говоришь? Ах ты, мой романтик! – нежно сказала тетя Ася. – Ну пойдемте.
Они подошли почти к самому дому Гренадерши, когда тетя Ася вдруг остановилась.
– Смотрите, – сказал она встревожено. – Кто-то лезет к ней в дом.
Действительно, чей-то силуэт проскользнул через калитку Зинаиды Михайловны и направился к ее окну. Ирка с удивлением узнала в нем Борисика.
– И что ему тут надо, – удивилась она. – Повторный визит Борисика был ими непредусмотрен.
– Смотри, тетя Ася, он не прячется, значит не вор, – успокоила она тетю Ася. Та решила все же остановиться и посмотреть.
– Странно как-то, – пробормотала она.
Борисик тем временем забарабанил в окно.
– Эй хозяйка, – требовательно закричал он. – тару возьми.
– Вон отсюда, хулиганы, сволочи, милиция! – тут же раздался разгневанный ответный вопль Гренадерши.
– Ладно, завтра сочтемся! – пообещал Борисик и растворился в темноте.
– Ну чисто спектакль! – раздался голос Федотовны. Она стояла в своем дворе, опираясь на забор, отделяющий ее от двора Зинаиды Михайловны. – Ай да тихоня наша, ну чисто Яга.
– Клавдия Федотовна, это вы? – позвала тетя Ася. – Что тут происходит? Может быть, ей помощь нужна?
– Какая такая помощь, – зачастила Федотовна, захлебывающаяся от впечатлений. – Генеральша-то наша, гляди, самогонку гонит. Этим алкашам только что и продала, ну а они ей – бутылку обратно. А уж ходит-то павой, недотрога, все ей наша компания нехороша, чисто смех. А вот поди ж ты, нет бы ей, дуре, потихоньку продавать, так спектаклю на всю деревню устроила.
– Зинаида Михайловна торгует самогоном? – не веря своим ушам переспросила тетя Ася.
– Торгует, как миленькая, сама и гонит, поди. Чисто горе! Так и орут на всю деревню, так и орут, – захлебывалась Федотовна.
– Ну и дела, – восклицала пораженная тетя Ася на обратном пути. – И кто бы мог подумать?
Ребята скромно молчали.
Следующие три дня серые тени вторгались в Гренадершин сад по вечерам, требуя дешевой водки. Некоторые из них, получив желаемое, уходили, некоторые отползали в кусты и там засыпали. Водка с добавлением дрожжей и сахара пилась легко, но лишала способности двигаться в одно мгновение.
– Сиреневый тума-а-н, – доносилась по ночам из Гренадершиного сада, – куда-то пролета-а-ет.
– Милиция! – вопила разъяренная Гренадерша., выскакивая в сад.
– Да тише вы, – увещевали сонные соседи, высовываясь из окон, – ночь на дворе. Надо же совесть иметь, ей богу!
Гренадерша ходила по поселку тихая и скромная, едва слышно отвечая на приветствия. Однажды, когда Ирка пришла в магазин за хлебом, она видела, как Зинаиду Михайловну остановил дачник – профессор, специалист по скифскому фольклору, Захар Ильич.
– Голубушка, здравствуйте, – вежливо поздоровался он. Гренадерша осмелилась поднять на него глаза.
– Здравствуйте, Захар Ильич, как вам отдыхается?
– Прекрасно, дорогая. Послушайте, голубушка, вы, говорят, прекрасную настойку делаете.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – горячо возразила Зинаида Михайловна. – Это все ужасное недоразумение. Вообразите, кто-то придумал, будто я…
– Ну почему же недоразумение, Зинаида Михайловна, – профессор обиженно выпятил губу. – Я сам пробовал вашу настоечку у человека, который лично у вас купил.
– Захар Ильич, – взмолилась несчастная Гренадерша. – Ну как вы могли подумать…
– Так вы не хотите мне продать? – вконец обиделся профессор. – Посторонним продаете, а мне? – уж совсем по детски проговорил он. – Я полагал, что мы с вами в добрососедских отношениях.
– Но помилуйте, Захар Ильич, откуда же я возьму…
– Ну что же, не хотите – не надо, что же я могу поделать, – дрожащим голосом проговорил профессор и повернулся спиной к Гренадерше.
К тому времени настойка у ребят закончилась, и они решили, что достаточно наказали противную соседку.
– Мне ее даже жалко стало, – сказала Ирка. Все. Прекращаем это дело.
– Не жалей! Она теперь будет ходить укрощенная и добрая! Ей это на пользу пошло, – уверил ее Владик.
Вся алкогольная компания сошла на нет. Алкаши побузили и перестали, и в поселке снова воцарилась тишина и спокойствие. На целых два дня.
Когда Ирка, наконец, рассказала тете Асе про осадное положение Клеопатры Апполинариевны, та всполошилась. – Жаль, что ты не рассказала мне раньше, да и я свинья хорошая, – приговаривала она, выключая компьютер. – Ириша, ты остаешься за старшую. Броня, где моя выходная корзина? Неси-ка ее сюда.
Броня притащил с веранды кокетливую плетеную корзину, с которой тетя Ася любила ходить на пляж. Она была довольно вместительна и являлась предметом вожделения Клеопатры Апполинариевны, как аксессуар для шляпно-галошных ансамблей. С помощью Ирки тетя Ася принялась беспорядочно запихивать в нее все, что попадалось под руку: хлеб, сахар, рулет с маком, который она испекла утром, рыбные консервы, чай. Проносясь по двору, она прихватила небольшой топорик, которым Броня пытался обтесывать бревно для скамейки во дворе, и сунула его между буханкой хлеба и маковым рулетом. Клеопатра Апполинариевна обрадовалась, издали увидев ее.
– Голубушка, входите, входите в дом, – заворковала она, устремляясь к тете Асе от кустов малины. – Я вас холодненькой окрошечкой угощу.
– Клеопатра Апполинариевна, как вы тут? Я такая бессовестная, даже ни разу к вам не зашла после той истории с милицией.
– Я вполне справляюсь, – заверила Клеопатра Апполинариевна, расстилая на столе голубую скатерть. – Подождите меня минуточку, я только руки вымою.
Тетя Ася огляделась вокруг. Пол под окнами был завален битым стеклом, в основном, от пивных бутылок. Большей частью это были изогнутые кусочки между донышком и стенкой, которые, как ни положи, всегда будут торчать одной стороной вверх.
– Квасок у меня свой, – послышался голос хозяйки, и она вошла в комнату, неся в одной руке кувшин с квасом, а в другой – запотевший салатник из холодильника.
– Нет-нет, я ничего не буду, – спохватилась тетя Ася, выкладывая продукты из своей корзины на стол.
– Что вы, что вы, дорогая, – замахала руками Клеопатра Апполинариевна. – Спасибо вам за беспокойство, но у меня, право, все есть.
– Откуда, если вы из дома не выходите уже почти неделю?
– Так мне ваш Владик пару раз из магазина приносил, – захлопала глазами Клеопатра Апполинариевна.
– Как? – поразилась тетя Ася.
Клеопатра Апполинариевна смутилась. Вдруг тетя Ася не одобрит эксплуатацию детского труда!
– Видите ли, он ко мне прибегал и спрашивал, не надо ли чего, ну я дала ему денег и он принес мне хлеб и сметану, – оправдывалась она.
– Ах, молодец! – восхищенно сказал тетя Ася, роняя топор на стол. – И даже мне не сказал ничего.
– Племянники у вас на самом деле чудо, – согласилась Клеопатра Апполинариевна, опасливо косясь на топор. Она быстренько разложила окрошку по тарелкам.
– Угощайтесь, дорогая. А топор тоже мне?
– На всякий случай. Кладите его под подушку. Клеопатра Апполинариевна, чем я могу вам помочь? – серьезно спросила тетя Ася, попробовав вкуснейшую окрошку, приправленную хреном и сметаной.
– Вы знаете, дорогая, мне кажется, я преувеличила опасность положения. Я думаю, подожду еще денек, и вернусь к нормальной жизни. Вряд ли кому-то нужны мои крысы или я сама. Послушайте, а как я его топором? А вдруг насмерть зарублю?
– А вы тихонечко. Броня предложил устроить засаду, – вдруг задумчиво проговорила тетя Ася.
– Голубушка, это же может быть опасно, – замахала руками Клеопатра Апполинариевна.
– Понимаете, – продолжала тетя Ася, не отводя взгляд от фаянсовой солонки в форме пухлого розового поросенка, – я думаю, многие знают, что вы сейчас всегда дома и начеку.
– Думаю, это секрет Полишинеля, – согласилась Клеопатра Апполинариевна.
– Так вот, – тетя Ася по-прежнему созерцала поросенка, – как вы думаете, что произойдет, если вы снимете осаду и уйдете куда-нибудь на полдня? А мы с Броней могли бы затаиться у вас в доме хоть на сутки. Мы пустим слух, что уехали на два дня в город, а Ирка с Владиком управятся в это время без меня.
– То есть на самом деле устроим настоящую засаду? – загорелась Клеопатра Апполинариевна и всплеснула руками. – Как это интересно! Я бы тоже хотела сидеть с вами в доме. Под столом, – неожиданно добавила она. – Но все же – опасно. Нет-нет, я не могу на это согласиться.
– Вы меня недооцениваете, – усмехнулась тетя Ася. – В конце концов, у вас есть газовый баллончик. И, к тому же, на нашей стороне внезапность. Ведь он не будет ожидать нас здесь увидеть.