у это не понравилось. Он должен знать свое место.
У Джорджа была парочка мыслей на этот счет. У Фредерика Ландера почти не было собственных денег, поэтому можно предложить ему (лучше пусть этим займется Хэмфри Уильямс, а не Джордж) положить на счет крупную сумму, обеспечив себе тем самым позицию партнера, желательно позаимствовать деньги у банка Уильямса в Плимуте. Таким образом он окажется связан по рукам и ногам и не будет взбрыкивать.
Его конь Гарри как будто прочитал мысли Джорджа, внезапно шарахнулся и чуть не сбросил седока.
Из кустов прямо под копыта выскочила толстенная водяная крыса.
Джордж натянул поводья, но слишком сильно. Лошадь подняла голову, правое заднее копыто поскользнулось в грязи. Джордж качнулся, почти восстановил равновесие, но тут соскользнуло другое копыто. Джордж запаниковал и попытался выпрямиться, но вместо этого стал падать. С полным недоумением оттого, что он вдруг упадет и больно ударится, Джорджа рухнул, лошадь опрокинулась вместе с ним. Джордж отплевываясь вынырнул из глубокой канавы и ухватился за корень поваленного дерева, но корень отвалился, и Джорджа понесло бурлящим потоком.
Он очутился в яме, стоя на выступе и цепляясь за скользкие стенки — по пояс в воде, которая лилась потоком, закручивалась в воронку и утекала в какую-то полость внизу.
Хотя раньше Джордж не бывал в подобном месте, но знал, что находится в старом раскопе, части заброшенной шахты, давным-давно вырытом шахтерами, во время разведывательных работ, и с тех пор заброшенном. Когда разлившийся ручей затапливал старую выработку, без стока яма быстро переполнилась бы, как гигантский колодец глубиной футов тридцать. Раз яма не заполняется, значит, вода утекает через старую шахту, иначе Джордж плавал и плавал бы до тех пор, пока не утонул. По счастливой случайности он опирался ногами о твердую поверхность или выступ, мог встать на колени или выпрямиться, выплевывая воду, которой наглотался; задыхаясь, отбрасывал мокрые, редеющие пряди седых волос и держался рукой о стенку за спиной, но боялся даже шевельнуться (вдруг это всего лишь узкий выступ?). Куда уходит вода?
Джордж не видел Гарри. Непонятно, погибла ли лошадь или сумела выбраться, утонула или просто убежала. Обычно Джордж ездил на другой лошади, но вчера Альбатрос повредил копыто. Гарри принадлежал Харриет. Джордж взял его, потому что это был конь среднего возраста, с крепким крупом, вроде бы не своенравный и уравновешенный. Как же Джордж ошибся! Лошадь повела себя хуже некуда. Когда он вернется домой, то пристрелит ее. Когда вернется домой. Если вернется.
Холодная вода доходила до пояса; совсем скоро Джорджа начнет трясти от холода. До наступления темноты оставалось не больше двух часов. Он чувствовал себя спокойнее с каменной опорой за спиной. Это не была природная скала — лет пятьдесят или шестьдесят назад камнями укрепили старую шахту, сложив их по принципу корнуольской стены. Это были крепкие и прочные камни, а годы укрепили кладку. Похоже, Джордж стоял на двадцать футов ниже поверхности. Вода лилась в яму широким потоком , захлестывая Джорджа. Отчаянно барахтаясь в борьбе за жизнь, Джордж, по счастью, сумел отодвинуться от водопада, хватаясь за стенки, чтобы не мокнуть под потоком. Но все равно не мог выбраться. Двадцать футов ничем не лучше двухсот для того, кто не умеет летать. А если он закричит, его услышат? Вряд ли.
Когда-то в долине Карнон было оживленное движение, но те времена давно миновали. Сейчас там остался лишь один обитаемый дом. Утром Джордж видел по пути нескольких шахтеров, промывающих в ручье олово. Кричать унизительно, но ничего не поделаешь. У него перехватило дыхание, вода попала в горло. Крик перешел в приступ кашля. Откашлявшись, Джордж снова закричал. При таких обстоятельствах не думаешь о сохранении достоинства. Низвергающаяся в яму вода заглушала все крики. Не опустился ли уровень воды на полдюйма ниже пояса? Пока они осматривали шахту, прошел ливень. Все в округе затопило. Но даже если уровень воды спадет, какова вероятность, что он выберется? Джордж вновь всмотрелся в стену и тщательно ощупал ее.
Крепкая, словно из глинистого сланца; из такого камня частенько строят дома. Он ощупал карманы. Там не оказалось ничего, что сошло бы за инструмент. Джордж сунул мокрый палец в кармашек для часов и достал одну из двух гиней, которые всегда носил с собой. Он осмотрел стену и выбрал, по его мнению, самую нестабильную трещину. И начал скрести по ней золотой монетой. Его трясло, на левую лодыжку стало больно опираться. Это, несомненно, растяжение, выбраться наверх будет труднее. Если по стенке вообще можно взобраться.
Получится ли у него, с упорством человека, борющегося за жизнь, создать опору для ног или выступ, чтобы ухватиться руками? Джордж долго корпел над этой задачей, но пока ему не удастся вытащить хоть один мелкий камешек, он не поднимет свой солидный вес даже на несколько футов. Джордж ненадолго остановился, сложил ладони рупором и крикнул. Уровень воды определенно шел на убыль. Начинало смеркаться.
По дороге на собрание акционеров банка Корнуолла в Труро Росс столкнулся со своим стряпчим, мистером Баррингтоном Бардеттом, который поведал о случившемся. Как объяснил Бардетт, ходили разные слухи, что неудивительно, когда дело касается такого влиятельного горожанина, как мистер Джордж Уорлегган, но, насколько он может судить, все произошло следующим образом.
В минувший вторник сэр Джордж поехал в Редрат на свою шахту, а днем, когда он возвращался домой через долину Карнон, его лошадь споткнулась и вместе с седоком угодила в канаву на обочине старой проселочной дороги. Он ни за что не сумел бы выбраться и, учитывая в каком пустынном районе все произошло, скорее всего, умер бы от переохлаждения или голода. Если бы не счастливая случайность.
— Какая же?
— Когда он не вернулся в Кардью, леди Харриет отправила группу на розыски, но сэра Джорджа не нашли. Однако незадолго до полуночи его лошадь вернулась домой, а в седельной сумке обнаружились документы, свидетельствовавшие, что он ездил на Южный Уил-Толгус. Так что отряд снова отправили на поиски, говорят, леди Харриет лично вела людей вместе с двумя охотничьими псами. Сэра Джорджа нашли около двух ночи, уже в среду, и отнесли домой на носилках.
Баррингтон Бардетт вежливо кашлянул в кулак.
— Достоверность слухов трудно подтвердить. Одни говорят, что он при смерти, другие — что просто сильно ушибся, растянул лодыжку и переутомился.
С этими сведениями Росс отправился на заседание банка, которое проводилось не в отеле «У Пирса», а в комнате на верхнем этаже банка в конце Лемон-стрит.
Прошло немало времени с первого собрания акционеров в 1799 году, когда они слили старые банки в один и назвали его банк Корнуолла. Банк процветал, став вторым по величине капитала после банка Уорлеггана и самым уважаемым в графстве. А вместе с банком процветал и Росс.
Как оказалось, все были уже в курсе новостей, с которыми пришел Росс, их подробно обсудили до начала заседания. Серьезность происшествия с Джорджем и серьезность его ранений имела экономическое значение, ведь у него не было преемника на случай смерти, и даже постоянная инвалидность значительно пошатнула бы стабильность главного соперника банка Корнуолла в графстве, может, даже подтолкнула бы к массовому изъятию вкладов.
Разумеется, как указал пожилой мистер Джон Роджерс и признали остальные, слияние банка Уорлеггана с банком «Девон и Корнуолл» в Плимуте несколько лет назад упрочило устойчивость и стабильность обоих. И все-таки сэр Джордж Уорлегган, чье личное состояние достигло полумиллиона фунтов, был крупнейшим акционером и самым деятельным партнером в банковском объединении «Уорлегган и Уильямс» и даже чуть не поглотил «Девон и Корнуолл». Таким образом, здоровье одного из крупнейших финансистов Западной Англии приобрело особое значение для всех, имеющим отношение к банковской деятельности.
В два часа, после собрания, все традиционно собирались пообедать вместе — либо в отеле «У Пирса», либо в «Красном льве». На сей раз Росс распрощался, сославшись на другую встречу.
Никакой встречи у него и в помине не было, Росс решил сам себе ее назначить. Все собрание ему не давали покоя другие мысли, и хотя разговаривал он с партнерами достаточно разумно, но постоянно боролся с внутренним порывом. Покинув остальных, он медленно пошел в конюшню за лошадью. Сев в седло, он неспешно поскакал по Лемон-стрит, на первый холм на пути к Кардью.
В ярких лучах весеннего солнца Кардью выглядел великолепно. К нему вела чудесная аллея, обрамленная деревьями со свежей зеленой листвой. Про обе стороны живой изгороди цвели лимонно-желтые примулы, а чуть дальше в лесу мелькали синева пролесок. Когда всадник выехал из-за деревьев на открытое пространство перед домом, стадо пасущихся в парке оленей вскинуло рога.
Росс спешился у ступенек, привязал поводья к коновязи и поднялся к парадной двери. Не успел он потянуть за шнурок звонка, как леди Харриет Уорлегган распахнула дверь. Ее туалет составляли длинная черная юбка поверх лакированных сапог для верховой езды, плотно прилегающий ярко-синий жакет, белая муслиновая блузка и изящная черная шляпка.
— Сэр Росс! Какая приятная неожиданность!
— Для меня тоже приятная. Чтобы дверь роскошного дома распахнула сама прекрасная хозяйка дома.
Харриет рассмеялась грудным голосом.
— Я видела вас из окна. Сначала решила, что у меня галлюцинации! Прошу, проходите. Вы пришли ко мне?
Росс зашел в дом, по привычке пригнув голову, хотя высота дверного проема составляла восемь футов.
— Я думал, вы на охоте.
— Да бросьте. Даже неотесанные шахтеры с северного побережья знают, что в мае мы не охотимся
Росс улыбнулся.
— Значит, ездили верхом. По правде говоря, я и забыл, что на дворе май.
— Мне тоже трудно поверить. Но забудем об этом. Вы правы, я ездила верхом. Решила выгулять собак и недавно вернулась.
Они все еще стояли в передней. Из-за двери высунул голову дворецкий, но молча удалился.