— Отчасти. Немного. Всего несколько бочонков бренди время от времени, пару рулонов шелка, да пару коробок с чаем.
— А олово?
— Что?
— Олово.
— Ну да, раз ты упомянул. Вряд ли судно отчалило бы от этих берегов с одним балластом в трюме.
— Шло в Ирландию?
— Да. Им было удобно и нам тоже.
— Для французов?
— Да. У ирландцев нет того, что нам нужно.
— Виски?
Валентин рассмеялся.
— Что-то вроде того. С дымком. Французы не против забираться в такую даль, если это выгодно. И пусть на северном побережье тоже есть таможня, но в основном она сосредоточена на южном.
— Не вся, — возразил Росс. Уж он прекрасно об этом знал.
— Так вот, — продолжил Валентин, — раз мы потеряли «Аделаиду», я подумал, что проще всего назвать новое судно «Леди Селина».
— Чтобы все знали, кто хозяин судна?
— Это только мысль. Если у тебя есть на примете названия получше, буду рад выслушать.
— Валентин, зачем ты мне все это рассказываешь?
— У тебя есть опыт в этом ремесле.
Росс мрачно усмехнулся.
— Я занимался этим еще до твоего рождения. Меня к этому вынудила нужда. Вряд ли ты нуждаешься.
— У меня есть немного денег, помимо средств Селины, которые теперь тоже принадлежат мне. Но я уже и так слишком глубоко запустил в них руку.
— То есть, ты хочешь разбогатеть?
— А кто не хочет?
— Действуя в обход закона.
— Если потребуется.
Они миновали церковь Сола. У колодца собралось несколько женщин в темных шалях и с опущенными головами.
— Валентин, я не в том положении, чтобы читать нотации. Но из всего тобой сказанного я делаю вывод, что твой экспорт гораздо выгоднее импорта, но и сопряжен с бóльшим риском.
— Почему?
— Тебе следует знать, что половина Корнуолла захочет купить твой бренди, шелк и табак. В такой торговле у тебя будет куча сторонников. Но за вывоз из графства оловянной руды тебя никто не похвалит. Нельзя забывать о союзе жестянщиков. И в графстве есть влиятельные люди, связанные с Монетным двором Труро, Хельстона и Пензанса.
Валентин пожал плечами.
— Но основную прибыль приносит экспортный груз. Разве тебя волновал риск, когда ты нуждался в средствах?
— Деньги мне нужны были не на женщин или оплату карточных долгов. Нет, тогда риск меня не волновал... оно того стоило. Но мы не вывозили олово.
— Десять тонн сырья принесут семьсот фунтов. Огромная прибыль.
— Охотно верю.
Их лошади остановились. Отсюда виднелся Фернмор, где с претензией на аристократичность до сих пор жили мистер и миссис Келлоу с дочерью Дейзи (ходили слухи, что их поддерживает Пол). Кроме того, вдали виднелись трубы Уил-Грейс и Уил-Лежер. Нампара в долине ещё оставалась вне поля зрения.
— Ты помнишь, когда вы с кузеном Фрэнсисом пришли к соглашению о совместной разработке Уил-Грейс?
— Конечно. Но ты никак не можешь помнить. Это произошло больше тридцати лет назад.
— Матушка мне как-то рассказывала. Шахта принесла большую прибыль.
— В итоге. Но Фрэнсис погиб в той шахте.
— Знаю. Но мне казалось, отличное у вас было партнёрство.
— Пока длилось — да. — Чувствуя, что отвечал слишком резко, Росс добавил: — У нас с Фрэнсисом были дружеские отношения. В детстве мы часто играли вместе. Потом он женился на девушке, которую я любил — твоей матери, и это испортило нашу дружбу. Позже мы опять сблизились. Но ты это знаешь. Все это — часть нашего семейного предания. Почему ты упомянул Фрэнсиса?
— Просто подумал, что у нас тоже дружеские отношения, пусть иного рода... И мне казалось, что ты захочешь присоединиться к моему новому маленькому предприятию с судном, которое я намереваюсь спустить на воду.
Росс изумленно воззрился на собеседника.
— Ты шутишь?
— С чего бы? Ведь у тебя бурное прошлое. Ты не находишь свою нынешнюю респектабельную жизнь несколько скучноватой?
Росс рассмеялся, но мрачно.
— Мне пятьдесят восемь — старик. С контрабандой я в последний раз имел дело, когда позволил использовать в этих целях бухту Нампары. И даже тогда я играл в деле пассивную роль. А произошло это — дай-ка подумать — в девяносто третьем, двадцать пять лет назад.
Валентина это не отпугнуло.
— А всё-таки, дорогой кузен, ты жил насыщенной и полной приключений жизнью. И хотя многие в пятьдесят восемь страдают одышкой, отращивают пузо и хотят лишь сидеть у огня, как жирный мопс в ожидании корма, ты остался прежним — поджарым, высоким и сильным, с жаждущим приключений сердцем. Разве нет? Признайся. Неплохо бы объединить наши силы, как когда-то сделали вы с Фрэнсисом.
— И позволь спросить, какая польза — я имею в виду, для тебя — от столь неординарного предложения?
— Деньги, финансовая поддержка, преимущество твоего обширного опыта, выгода от работы с близким родственником, человеком своего класса.
— Может, тебе лучше пригласить своего брата, сына Фрэнсиса? Вы с ним ближе по возрасту.
— Джеффри Чарльза? Нет. Ни за что.
— Вы же выросли вместе, в одном доме, по крайней мере. Он сейчас не у дел.
— Уже нет. Он изучает право. Мы с детства слишком разные. Ты сказал, мы ближе по возрасту. Для подростка десять лет — огромная разница. А когда умерла наша мать, он почти не жил дома.
— Но теперь вы соседи.
— Да, верно. И жена у него — хорошенькая испаночка, я бы с радостью с ней пообщался... Но его изменила долгая служба в армии. А теперь, выступая на стороне закона, Джеффри Чарльз станет совсем нудным.
Легким шагом они спускались по склону, ведущему к долине Нампара. Тихий ветер, как бегущая вода, шелестел в стеблях пшеницы, из-за чёрных туч выглядывало жаркое солнце.
— Что ж, — сказал Валентин, — это всё, что я хотел сказать.
— И с чего ты намерен начать?
— Что? А, ты про мои маленькие транспортные операции?
— Да.
— Официально — ходить из Падстоу в Рослэр и обратно. Как на «Аделаиде», пока она не затонула. Всё по-честному, можно сказать, в открытую.
— А не в открытую?
— Хм. Заходить по пути туда и сюда. В бухту Бассета, в основном. Изолированная и достаточно безопасная гавань на этом чёртовом неприветливом побережье.
— Мне вот интересно, что ты будешь делать, если сядешь на мель у Годреви. Но остерегайся не только скал. Бухта Бассета не такая уж и безлюдная. Там есть парочка домов. Слухи порой достигают не тех ушей.
— Иногда надо рисковать, кузен. Это графство процветает за счет слухов.
Росс помедлил и задумался.
— Раз уж заговорили о сплетнях. Ты случайно не водишь близкую дружбу с Агнетой Тренеглос?
Валентин склонился и потрепал лошадь по шее.
— Откуда такие сведения?
— Ты про сплетни? А какая разница? Если это ложь.
— Как можно судить, близкая дружба или нет? В последнее время я редко ее вижу. Скучает по Хорри. Ей не хватает общения с молодежью.
— У нее есть младшие сестры.
— Я про мужское общество. Мне с ней интересно.
— Тем вечером, когда ты возвращался из Мингуз-хауса...
— Ах, ты про мою милую посудомойку. Подзабыл ее имя...
— Карла Мэй?
— Как здорово, что ты запомнил, кузен.
— Если ты не спутал с Агнетой.
— Вряд ли я бы спутал.
— Это ты мне скажи. Ее отец весьма неприятный тип, не советую с ним ссориться. Когда-то молодой Фрэнсис постоянно ссорился с Джоном, и частенько меня в это втягивали. Их ссоры не доходили до серьезных, но когда Джон и Ричард становились против нас с Фрэнсисом, пощады не было.
— А я тут при чем?
— Агнета — отрада его отцовских глаз, невзирая на ущербность. Когда Хорри женился, Джон увидел, что семья редеет, и стал больше ценить то, что от нее осталось. В общем, не стоит шутить с этим человеком.
Валентин закусил нижнюю губу.
— Агнете нужно постоянное общение. Это ей полезно. Да, природа отняла у нее чуток ума, но это не значит, что она не умеет радоваться жизни. Она не понимает шутку, когда слышит ее первый раз, но если разъяснить, то смеется громче других. Ее вкус и обоняние прямо-таки звериные. Так почему бы ей не развлечься? Она что, не имеет на это права? Признаюсь, мне с ней интересно.
Росс взглянул на спутника.
— Ты странный юноша, Валентин.
— И само собой, она очень благодарная девушка, — добавил Валентин.
В четверг Кристофер уехал. Если его миссия была исполнена и не до конца, то основательно продвинулась. Предварительно решили, что если зимняя погода не внесет корректив, то перед Рождеством Демельза в компании Кэролайн Энис, которую быстро посвятили в их планы, отвезет Беллу в Лондон. Там они познакомятся с профессором Фредериксом. К тому же Кэролайн пообещала пригласить свою тетушку, миссис Пелэм, которая знает всех и обо всем и выяснит, так ли уж знаменит этот профессор Фредерикс и с какими еще преподавателями можно посоветоваться, прежде чем серьезно предпринимать что-либо. Демельзу обуревали противоречивые чувства. Возможно, в чем-то они с Джоном Тренеглосом были похожи.
Все естество Демельзы бунтовало против «потери» Изабеллы-Роуз (именно так ей казалось) через два с половиной года после гибели Джереми. Клоуэнс упорно оставалась в Пенрине, и только малыш Гарри составлял ей компанию (не считая Кьюби и Ноэль, которые навещают ее раз в месяц и меняют привычный распорядок дня). Для Демельзы, как матери, все это было слишком тяжело: терять детей из-за болезни, трагических последствий войны или вследствие заключения брака. Она неустанно уговаривала себя, что не вправе лишать Беллу возможности, которой та страстно жаждет воспользоваться. Надо принять все меры предосторожности и убедиться, что влюбленный Кристофер придумал этот план не ради женитьбы на любимой девушке. Белла действительно должна попытаться.
Что касается брака, то они с Россом давно договорились, что дети сами решают, кого выбрать. Тут не угадаешь, потому что все это напоминало лотерею, где дети вытягивают билет. Клоуэнс искренне любила Стивена — вдохновенно и горячо — и до сих пор скорбит по нему, хотя после смерти Стивена что-то омрачает ее воспоминания.