Белый ходок
Глава 1
Ветер выл среди древних сосен, неся с собой запах смерти и забвения. Снег падал густыми хлопьями, превращая мир в белое безмолвие, где каждый шаг звучал как последний вздох умирающего. Где-то вдали волки завывали свою древнюю песню, но даже их голоса казались приглушёнными в этой ледяной пустыни за Стеной.
Он не помнил своего имени. Не помнил своего лица. Воспоминания о прежней жизни растворились, как дым на морозном воздухе, оставив лишь обрывки чужих снов. Был ли он когда-то человеком? Смеялся ли, плакал ли, любил ли? Всё это ушло в небытие вместе с теплом его крови.
Теперь он был Иным. Белым ходоком. Созданием льда и тьмы, рождённым в самом сердце бесконечной зимы. Его кожа была белее свежевыпавшего снега, глаза горели синим пламенем, а дыхание превращалось в морозную дымку. Он двигался беззвучно, словно сама смерть, облачённая в доспехи изо льда.
Но что-то было не так. Глубоко внутри, в том месте, где когда-то билось сердце, теплилась искра. Не память — нет, память была мертва. Это было что-то другое. Знание. Понимание того, что не должно было существовать в разуме Иного.
Он знал, что впереди его ждёт война. Знал имена тех, кто встанет на его пути: Джон Сноу, Дейенерис Таргариен, Тирион Ланнистер. Знал о драконах и валирийской стали, о пророчествах и древних клятвах. Он знал, как всё должно было закончиться.
Но знание — это сила. А сила может изменить даже предначертанную судьбу.
Вокруг него собирались мертвецы — его новая армия. Скелеты и гниющая плоть, некогда бывшие людьми, теперь служили его воле. Они ждали приказа, безмолвные и покорные, готовые маршировать на юг, туда, где ещё теплилась жизнь.
Он поднял руку, покрытую инеем, и мёртвые двинулись вперёд. Долгая ночь началась снова, но на этот раз всё будет по-другому. На этот раз у него есть то, чего никогда не было у королей ночи прежде.
У него есть память о будущем, которое ещё не наступило.
И он изменит его.
***
Север встретил его молчанием. Бескрайние просторы за Стеной простирались до самого горизонта белым саваном, под которым покоились тысячи лет истории. Здесь не росли цветы, не пели птицы, не журчали ручьи. Была только вечная зима, холод, проникающий в самые кости, и ветер, что нёс с собой шёпот давно умерших.
Он шёл уже много дней, хотя время для него потеряло всякий смысл. День и ночь сливались в одну серую массу под низким небом, затянутым тучами. Его босые ноги не оставляли следов на снегу — он словно скользил над поверхностью земли, не касаясь её. Ледяные доспехи, что покрывали его тело, звенели едва слышно на ветру, создавая мелодию, похожую на звон разбитого стекла.
Первого мертвеца он почувствовал ещё на рассвете третьего дня. Где-то в глубине промёрзшей земли что-то шевельнулось, откликнувшись на его присутствие. Он остановился и закрыл глаза, позволив своему новому чувству развернуться во всю мощь. Это было похоже на тёплую волну, исходящую из самой сути его существа, волну, что искала и находила всё мёртвое в радиусе многих лиг.
Земля под его ногами затрещала, и из-под снега показались костлявые пальцы. Древний скелет, возможно, принадлежавший одичалому, что замёрз здесь много зим назад, медленно поднимался на ноги. Пустые глазницы уставились на своего нового господина, и мертвец склонил голову в безмолвном поклоне.
— Иди за мной, — прошептал он, и его голос прозвучал как треск льда на весеннем озере.
Мертвец послушно встал в строй позади него, и они двинулись дальше на север, туда, где холод становился ещё более жестоким, а земля ещё более безжизненной.
С каждым шагом их становилось больше. Аура власти, исходящая от него, пробуждала всех, кто когда-либо умер в этих краях. Из курганов поднимались воины Первых Людей с бронзовыми мечами в руках. Из расщелин скал выползали останки одичалых, замёрзших во время неудачных набегов. Где-то в глубине леса шевелились кости гигантов — древних существ, что некогда правили этими землями.
Он чувствовал каждого из них. Их тупую, животную преданность. Их готовность идти за ним на край света. Они не думали, не сомневались, не боялись. Они просто были — его армией, его волей, продолжением его самого.
Иногда он останавливался на вершинах холмов и оглядывал свои владения. Бесконечные снежные поля, чёрные леса, где между деревьями мелькали синие огоньки мёртвых глаз. Горы вдали, чьи пики терялись в низких облаках. И повсюду — тишина. Такая полная, такая абсолютная, что казалось, мир задерживает дыхание.
Но он знал, что это обман. Под снегом кипела особая жизнь — жизнь смерти. Каждый его шаг пробуждал новых слуг. Каждый вздох наполнял воздух ледяной магией, что превращала этот край в его королевство.
На седьмой день он дошёл до древнего кладбища. Оно раскинулось в долине между двух хребтов — сотни каменных плит, покрытых рунами Первых Людей. Здесь покоились воины, короли, жрецы — все те, кто жил и умирал за тысячи лет до того, как южане пересекли Узкое море.
Он встал в центре кладбища и поднял руки к небу. Власть хлынула из него потоком, окрашивая воздух призрачным синим светом. Земля содрогнулась, камни затрещали, и мёртвые начали подниматься.
Они выходили из могил медленно, словно нехотя расставаясь с долгим сном. Сначала появлялись руки, потом головы, затем целые фигуры в истлевших доспехах. Некоторые сохранили человеческий облик, другие представляли собой лишь скелеты, обтянутые остатками кожи. Но все они смотрели на него с одинаковым выражением — полным подчинением и готовностью служить.
Среди них был и тот, кого он сразу узнал по богато украшенному мечу и золотой короне на черепе. Король Севера, живший три тысячи лет назад. Мёртвый правитель склонился перед новым господином так же покорно, как простой солдат.
— Поднимайтесь, мои верные, — сказал он, и его голос отозвался эхом в долине. — Долгий сон окончен. Пришло время воздать живым за все их прегрешения.
Армия мертвецов выстроилась за его спиной ровными рядами. Сотни, тысячи безмолвных воинов, готовых идти туда, куда он укажет. В их пустых глазницах горели синие огни — частички его собственной сущности, связывающие их с ним навеки.
Он повернулся на юг, туда, где за много сотен лиг высилась Стена — древний барьер между мирами живых и мёртвых. Но стена эта была построена людьми, а люди, как он теперь знал, совершали ошибки. И он найдёт эти ошибки. Он найдёт способ пройти сквозь лёд и магию, чтобы принести на юг то, что по праву принадлежало смерти.
Ветер усилился, поднимая снежную пыль и завывая между мёртвыми деревьями. Где-то в этом вое слышался шёпот — голоса всех тех, кто умер в этих краях за долгую историю мира. Они звали его, молили, требовали отмщения за свою судьбу.
И он ответит на их зов. Обязательно ответит.
Первые снежинки новой бури коснулись его лица, мгновенно превращаясь в иней на холодной коже. Он улыбнулся — если то, что исказило его мёртвые губы, можно было назвать улыбкой.
***
Медведь появился внезапно, словно материализовался из самой тьмы пещеры. Огромная туша, покрытая густой бурой шерстью, заслонила собой вход в расщелину скалы, где он искал укрытие от разыгравшейся метели. Зверь был больше любого медведя южных земель — древний исполин, чьи предки бродили по этим краям ещё до прихода людей в Вестерос.
Рёв пещерного медведя потряс воздух, отозвавшись эхом в каменных недрах горы. Зверь встал на задние лапы, и его голова почти касалась свода пещеры, находившегося на высоте трёх человеческих ростов. Крошечные глазки горели яростью — животное почувствовало в незваном госте смертельную угрозу всему живому.
Он не испытывал страха. Страх был человеческой эмоцией, а человеческое в нём давно умерло. Остались лишь холодный расчёт и жажда власти над всем, что дышит и движется в этом мире. Медведь был препятствием на его пути, не более того. Препятствием, которое следовало устранить.
Зверь рухнул на четыре лапы и бросился вперёд с такой скоростью, что земля под его тяжестью задрожала. Когти, длиной с человеческую ладонь, высекли искры из каменного пола пещеры. Пасть, способная переломить человека пополам, раскрылась, являя ряды жёлтых клыков.
Но он был готов.
В последний момент перед столкновением он шагнул в сторону, двигаясь с той нечеловеческой грацией, которую дарила ему природа Иного. Медведь промчался мимо, врезавшись в каменную стену с таким грохотом, что с потолка посыпались обломки. Зверь встряхнул головой, оглушённый, но не сломленный.
Тогда он нанёс удар.
Его рука, покрытая ледяными доспехами, пронзила воздух быстрее молнии. Пальцы, острые как кинжалы, вонзились в толстую шкуру медведя у основания шеи, там, где кровеносные сосуды подходили близко к поверхности. Но это был не обычный удар — вместе с прикосновением в тело зверя хлынула его сила, холодная и беспощадная магия смерти.
Медведь взревел от боли и ярости, пытаясь достать противника могучими лапами. Но удар уже достиг цели. Ледяной холод распространялся по жилам животного, замораживая кровь и останавливая сердце. Зверь пошатнулся, его рёв превратился в хрип, а затем стих совсем.
Огромная туша рухнула на каменный пол с глухим звуком. Пещерный медведь был мёртв.
Он стоял над поверженным противником, разглядывая своё творение. Мёртвый зверь был великолепен — два человеческих роста в длину, мощные мускулы под толстой шкурой, лапы размером с круглый щит. Такой союзник стоил дюжины пеших мертвецов.
Он опустился на колени рядом с головой медведя и положил обе ладони на остывающий лоб зверя. Закрыв глаза, он позволил своей силе течь свободно, насыщая мёртвую плоть новой, тёмной энергией. Воздух в пещере сгустился, приобретя синеватый оттенок. По стенам пробежали причудливые тени, а температура упала ещё на несколько градусов.
Процесс шёл медленно — зверь был слишком велик, чтобы воскресить его мгновенно. Каждая клетка мёртвого тела должна была пропитаться его магией, каждое мышечное волокно — ожить под воздействием запретных чар. Он чувствовал, как энергия перетекает из него в безжизненную тушу, связывая их невидимыми нитями.