– А ты бы мог это сделать?
– Сфабриковать журнал? – Он сверкнул зубами под лампой. – Да. Думаю, мог бы. При наличии времени и помощи со стороны коллег.
– Так зачем нужна виртуальная Эмили?
– Потому что настоящая не хотела сотрудничать…
– …Или не функционировала. – Они уставились друг на друга.
– Может быть, – сказал Солли. – Вот что: никакой подделанный журнал не выдержит серьезной проверки. Значит, если ты права, мы можем показать это убедительно. Все, что есть на визуальных записях, должно быть согласовано. Освещение всегда примерно одинаково, но оно меняется, когда люди двигаются. Полностью подделать его невозможно. Слишком много деталей, и их никак нельзя сделать абсолютно верными.
Ким отвернулась от экрана к окну и стала глядеть на город.
– Кейн?
– Да, конечно. Это должен был быть Кейн. Кто-то, знающий корабль до винтиков.
– И это дает нам итоговый вопрос: что сталось с Эмили?
– Давай не будем перескакивать, Ким. Пусть сначала посмотрят в лаборатории и подтвердят, что ты права.
Она кивнула, села у телефона и вызвала справочник. Ей нужна была таможенная служба Небесной Гавани. Найдя номер, она позвонила.
На экране появился таможенник в форме:
– Таможня Гринуэя.
– Здравствуйте, – сказала Ким. – Моя фамилия Брэндивайн. Я могла бы задать вам гипотетический вопрос?
– Разумеется, мэм.
– Он касается прибывающих пассажиров. Если кто-то должен быть на корабле, а его там нет, вы об этом будете знать?
– Да, мэм. Пассажиры должны физически пройти через таможню.
– А члены экипажа?
– Они тоже, мэм.
– То есть у вас есть список, и вы всех сверяете с ним. И если кто-то не выходит из корабля…
– А, извините, я вас не понял. Если человек не выходит из корабля, это нас не касается. Нас интересуют только люди, желающие попасть на Гринуэй.
Ким зашла с другой стороны.
– Скажите, таможня ведет списки пассажиров, сходящих с прибывающих кораблей?
– Да, – ответил таможенник.
– Вы беседуете с каждым?
– Не лично. Таможенные декларации обрабатываются электроникой.
– Если, например, я значусь в списке, представила декларацию, но не вышла, вы будете об этом знать?
– Нет, мэм. Нам это не будет известно.
Ким поблагодарила и отключилась.
– Начинаю понимать, почему Эмили не попала в отель. – Она налила себе выпить, но только смотрела на бокал. – Она просто не сошла с «Охотника».
– Этого мы не знаем.
– Солли, какое наказание полагается за подделку бортового журнала?
– Зависит от обстоятельств. Может быть, даже уголовное. Самое меньшее – это полная дисквалификация. Бортжурнал – дело святое.
– Значит, такие вещи без серьезной причины не делаются.
– Правильно понимаешь.
– Ладно, давай я спрошу еще одну вещь. Если бы ты создал липовый набор журналов, куда бы ты девал настоящие?
Солли наморщил лоб, обдумывая.
– Зависит от обстоятельств. Если бы я убил человека и выбросил в люк, я бы оригиналы просто уничтожил. Но если бы такую вещь сделал кто-то другой, а мое участие состояло бы в том, что я помогаю это скрыть, я бы их сохранил — на случай, если придется доказывать, что убийца не я.
– Я тоже так подумала. Солли, а кто может для нас проанализировать эти записи? Есть кто-то, кому можно доверять?
– Есть у меня один друг, – сказал Солли.
– В Сибрайте?
– Да.
– Отдай ему это завтра. Пусть пообещает хранить тайну и посмотрит, подтверждаются ли наши подозрения. Сколько времени это займет?
– Трудно сказать. Зависит от того, сколько у него работы. И сколько мы хотим заплатить.
– Ладно, сделай так, чтобы эта работа стоила его времени. Позвони, когда будет результат.
– А что собираешься делать ты?
– Пошатаюсь здесь еще немного. Посмотрю, что еще можно найти.
Ким связалась с портье и отменила заказ на утренний поезд.
14
Много демонов водится в лесах и водах, в глуши и в темных омутах…
– Конечно же, я вас помню, – приятно улыбнулся Джордж Гульд и протянул руку. Было видно, что он лихорадочно припоминает, как ее зовут. – Вы сестра натурщицы Маркиса Кейна.
Он помахал указательным пальцем, будто говоря: «Как можно такое забыть?»
– Ким Брэндивайн, – сказала она. – Я хотела вам сказать, как благодарна за того Кейна, которого вы мне продали.
– О да, да, это была очень хорошая покупка, миз Брэндивайн. Очень правильный поступок. – Он вышел из-за конторки и оглядел свои запасы. – Вы интересуетесь другими его работами?
– Может быть, в другой раз, – сказала она. – Есть там одна или две, которые я бы хотела добавить к своей коллекции.
– А зачем ждать? – Он потер руки. – У нас есть очень либеральный платежный план. Какие картины вы хотели бы посмотреть?
– Да, – сказала она, не отвечая на вопрос. – У Кейна великолепные работы.
– Несомненно. Я вам говорил, что знал его лично?
– Да, вы упомянули.
– Так что я мог бы вам показать?
– Джордж, я сегодня не планирую покупки. Не люблю накапливать долги. Я так считаю, платить надо сразу. Вы согласны?
– Ну…
– Конечно, согласны. – Ким вспомнила «Осень» и «Ночной полет» и намекнула, прямо не говоря, что вскоре попытается купить обе. – Блестящие композиции, – сказала она. – Он гений.
– Иногда нужно время, чтобы мир признал уровень таланта.
Он настоял, чтобы она посмотрела другие работы Кейна. Одна называлась «При свечах» – там ужинала пара на обзорной палубе звездолета. Рядом с бутылкой вина трепетала свеча, стены были укрыты тяжелой фиолетовой драпировкой, а рядом со столом стоял официант с подносом. Влюбленные были красивы и поглощены друг другом. Над ними через прозрачную крышу сияли красные и оранжевые кольца недавней сверхновой, озаряя сцену жутковатым светом.
На другой, под названием «Прохождение», корабль-наблюдатель летел на фоне пульсара, выхваченный светом пробегающего луча звезды.
– Они были бы украшением любого собрания, – сказал Гульд.
Ким согласилась:
– Как, должно быть, чудесно было его знать!
– Да. Мы с ним были довольно близким друзьями, если честно.
– Я вам завидую. – Ким улыбнулась самой невинной улыбкой. – А какой у него был дом? Вы, кажется, говорили в прошлый раз, что он жил в Северине?
Гульд предложил ей кресло, и они оба сели.
– Да, верно. Именно там он и жил. Моя жена тоже тогда там жила. – Он повторил всю историю, а Ким терпеливо ее выслушала. Потом он спросил, знает ли она, что Кейн был героем войны.
– Знаю, – сказала Ким. – Расскажите мне о его вилле.
Гульд вспомнил, что гостиная была холодно официальна, сам Кейн жил в кабинете и там принимал друзей.
– Иногда, – сказал Гульд, – в город приезжали его друзья, с которыми он служил на флоте. – Он покачал головой, вспоминая. – Да, Кейн и его друзья умели веселиться.
– Здесь красивая местность, – сказала Ким. – Наверняка из его дома открывался хороший вид.
– У него была палуба сбоку дома, где можно было сидеть по вечерам и смотреть, как солнце уходит за горы…
Так продолжалось еще несколько минут, пока Ким не почувствовала, что готова задать серьезный вопрос, который ее сюда и привел.
– Я правильно вас поняла? Вы сказали, что у него была в доме тайная комната?
– Тайная комната?
– Да. Когда я в прошлый раз здесь была, вы мне сказали что последние пару лет он запечатал часть дома. И никому ее не показывал.
– А, да, я забыл. Это был его кабинет. После происшествия на пике Надежды он перестал пускать туда гостей и перешел в гостиную.
– А как вы думаете почему? Восстанавливал ее, что ли?
– Нет, вряд ли. – Гульд состроил гримасу, означающую интенсивную работу мысли. – Из кабинета виден пик Надежды. Может быть, он просто больше не хотел на него смотреть. А может быть, просто у него развилась причуда. Это с художниками бывает.
– Я тоже так думаю, – подтвердила Ким. – Он никого туда не пускал?
– Насколько я знаю, никого.
– Интересно, может быть, он тогда там начал работать? Писать?
Или прятал что-то, к чему никого не хотел подпускать? Например, бортжурналы «Охотника»?
– Сомневаюсь. У него была мастерская перед домом.
– А где был кабинет?
– Позади.
– И вы никогда его не видели после того, как он запечатал дверь?
– Нет, никогда. – Он перевел взгляд с нее на работы Кейна. – Так почему вы не хотите, чтобы я отправил к вам домой этих двух красавиц?
Кейн пришлось уплатить прокатной компании за оба гидрокостюма, порванных до невосстановимости, за маску и конвертер, оставшиеся на дне. Вопросов там задавать не стали, но сильно поморщились, когда она попросила напрокат резиновую лодку и еще один гидрокостюм. Ей объяснили, что размер залога будет существенно больше.
Через час Ким в арендованном флаере поднялась с посадочной площадки отеля в холодный пасмурный день и снова повернула на юг. Несколько минут она летела над поездом, но тот быстро ушел вперед и затерялся среди неровной местности.
Ким не сказала Солли, что собирается сделать, поскольку он настоял бы на своем участии. С ним было бы спокойнее, но Ким не терпелось получить результаты анализа бортжурналов «Охотника». И еще надо было преодолеть свой дурацкий страх перед местным демоном. Ким сказала себе, что после пережитого в реке ни одной живой твари не боится.
Ким посмотрела по расписанию, что за поезд прошел. Трансконтинентальный. Везет мануфактуру, электронику, древесину и механизмы из Соррентино к побережью. Ким всегда любила поезда. И сейчас тоже на поезде было бы приятнее.
Местоположение виллы Кейна она обвела на карте кружком. С северной стороны, где теперь глубокая вода.
Ким взяла пеленги от дома Кейна на плотину, на ратушу (на глубине пятнадцати метров под водой, но башня гордо возвышается над озером) и на бывшую станцию обслуживания флаеров на невысоком холме, который теперь стал островом.