дисплей. Там по туннелю шли трое мужчин и женщина. – Упомяни только о черте…
– Солли, что будем делать?
– Нам нужно что-нибудь, что горит, – сказал он.
– Горит? Зачем?
– Вопросы потом. Что у нас есть горючего?
Звездолет – не лучшее место для поиска дров. Мебель, одежда, панели – все огнеупорное.
– Погоди секунду, – сказал он, встал и вышел в центр управления. Слышно было, как открылась кухонная панель.
Через две минуты оттуда донесся дым.
– Тостер, – ухмыльнулся Солли. – Двадцать тостов за раз. А теперь беги и встань возле каюты Уэбли. Как только начнется, помоги ему выбраться.
Да, это будет одно из лучших мгновений Солли. Ким пошла по коридору, и в это время заорала сирена. Включился интерком.
– Говорит капитан. Причин для паники нет, но в передних отсеках загорание. Всех пассажиров просят немедленно покинуть корабль. Говорит капитан. Повторяю, непосредственной опасности нет. Не допускайте паники…
Дверь каюты открылась, Уэбли высунулся в коридор, огляделся, увидел Ким и помрачнел. Он хотел уже было что-то сказать, но увидел клубы дыма у нее за спиной. Запах горелых тостов был весьма ощутимым.
– У нас пожар, – сказала Ким.
– Послушайте, девушка, – спросил возмущенный Уэбли, – как это может быть?
– После поговорим, профессор. Сюда, к выходу.
Но Уэбли повернулся, раскрыл чемодан и стал собирать вещи.
– На это нет времени! – сказала Ким, позволив себе поднять голос. – И тут же вдохновенно добавила: – Взрыв может быть в любую секунду.
Уэбли этого хватило. Он захлопнул чемодан, схватил его под мышку, другой рукой прихватил какие-то вещи и выломился из каюты.
– Полный непрофессионализм! – заворчал он. – Почему, куда бы я ни попал, никто своего дела не знает?
– Сюда, сэр, – показала ему Ким на входной туннель. Он бросился туда и исчез.
Снаружи завыла тревога.
– Все чисто, – доложила Ким.
– Отлично. Закрывай люк.
– Как?
– Не надо, я отсюда закрою. Поднимайся и пристегнись, Через минуту взлетаем.
– Но Уэбли не успеет уйти.
– Он в туннеле?
– Да.
– Ничего с ним не сделается. Когда мы отойдем, туннель герметизируется автоматически. Не волнуйся.
Через несколько секунд она уже сидела в кресле рядом с Солли.
– До меня сейчас дошло, – сказала она, – перед сколькими людьми мне придется извиняться, когда все это кончится.
– Включая меня, – сказал он.
Ким встала и посмотрела на сиденье.
– Видишь? – показала она. – Отпечаток есть.
– Диспетчер, – сказал Солли в микрофон, – говорит «Хаммерсмит». Требуется срочный вылет из-за нештатной ситуации. Запрашиваю инструкции.
– «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Объясните природу нештатной ситуации. У нас только сообщение о загорании на борту.
– Отставить загорание, диспетчер. Сообщение вызвано неисправностью системы связи на нашем конце.
– В чем состоит нештатная ситуация?
Ким снова села в кресло. Ремни опустились и пристегнули ее.
– Ложный вакуум Таратубы появился раньше расчетного времени.
– Ждите инструкций, «Хаммерсмит».
– Солли, – спросила Ким, – а они вообще знают, что такое Таратуба?
– Сомневаюсь. Но так лучше – меньше вопросов.
Ким оглядела экраны полного обзора. Никаких препятствий, если не считать одну кабельную линию. Солли может ее просто отстегнуть, и ничего уже их не остановит.
– А почему нам просто не дать ходу? – спросила она.
– Чтобы никого не стукнуть. И еще потому, что тогда сразу вызовут патруль. И даже если мы избежим тюрьмы, мои пилотские права гарантированно сгорят.
– «Хаммерсмит», говорит диспетчер. Вылет разрешаю. Данные передаются.
Солли ответил, посмотрел на мигающие лампочки, указывающие, что идет загрузка данных, потом обратился к ИРу:
– Хэм, отцепляй концы и поехали.
«Выполняю», – ответил ИР.
– «Поехали»? И это весь старт? – поразилась Ким.
Корабль стал уходить от дока «Марлин».
– Кажется, я сейчас выдал профессиональный секрет, Ким. Когда прилетим к месту назначения, я ему скажу «приехали».
– Нет, серьезно?
– Если серьезно, то пилот на борту нужен только на случай проблем. Нештатных ситуаций. А еще, наверное, чтобы пассажиры не беспокоились. Они нервно относятся к полностью автоматизированным кораблям.
– Такси полностью автоматизированы, и никого это не тревожит, – сказала Ким.
– Про него ты знаешь, что сама сможешь его повести, если что.
Они уходили от орбитальной станции, выравниваясь по путеводным звездам.
«Ускорение начнется через минуту», – сообщил ИР.
– «Хаммерсмит», говорит диспетчер. – Это был новый голос, погуще и обладающий властью.
– Слушаю вас, диспетчер.
– К вам обращается начальник диспетчерской службы. Немедленно вернитесь в док.
– Солли! – Ким показала на дисплей, где появилась зловещая тень корабля-преследователя.
– Вижу.
– Они знают.
– Естественно, знают. С ними поговорил наш пассажир. – Солли открыл микрофон. – Диспетчер, мы не в состоянии выполнить команду.
– Солли…
– Хэм, – сказал он, – продолжай запрограммированное ускорение.
«Продолжаю».
– Все будет нормально, Ким, – ободрил ее Солли. Тяга стала более заметной, станция исчезла с экранов. Заговорил новый голос, женский, нетерпеливый:
– «Хаммерсмит», говорит орбитальный патруль. Вам приказано немедленно вернуться в порт.
– Держись, – сказал Солли. Ускорение нарастало.
– А не лучше ли нам прыгнуть?
– Прыжковые двигатели питаются от главных. Надо набрать скорости, чтобы они сработали.
– И сколько? То есть сколько времени ее набирать?
– Минут двадцать пять.
– Двадцать пять? — Это было просто смешно. – Черт бы побрал «Ворлдвайд» с ее панелями. Солли, у нас нет двадцати пяти минут!
– «Хаммерсмит», вернитесь к станции, иначе мы примем соответствующие меры.
– А у них есть способ нас остановить?
– Кроме как разнести в клочья?
– Да, конечно.
– Только поле Терси.
– Глушитель.
– Да. Он заглушил бы наши главные. Но это блеф.
– Почему ты так уверен?
– Раскрути двигатель на полную, а потом резко заглуши, и он может взорваться. Шансов – пятьдесят из ста. Такого они не сделают, не получив разрешения от Института. А на это нужно время. К тому же Агостино не согласится. Не захочет рисковать кораблем.
Система связи была забита голосами: патруль снова потребовал остановиться, начальник диспетчеров требовал вернуться, и как это ни странно, Уэбли требовал сказать, какого черта они затеяли?
– Расслабься, – сказал Солли, – и наслаждайся полетом. А при этом было бы неплохо мне сказать, куда точно мы направляемся.
– Дзета Ориона. Алнитак. Точнее, место в двадцати семи небольшим световых лет от Алнитака. – Ким сунула руку в карман и достала диск с данными. – Вот здесь указано. В пределах этого пузыря в любом месте.
– Алнитак, – сказал он. Самая восточная звезда в поясе Ориона. – А почему она? Догадка? Или ты знаешь что-то, чего мне не говорила?
– Помнишь, ты спросил меня, знаю ли я, сколько времени займет полет?
– Конечно. Ты дала очень точный ответ.
– Сорок дней, семнадцать часов двадцать шесть минут. Это полное время обратного полета по бортжурналам «Охотника».
– По липовым?
– Да. Но я не могу себе представить, зачем бы им менять время. И это время дает нам Алнитак. А есть и еще кое-что. – Она показала ему снятую крупным планом фреску Кейна. – Видишь? Туманность Лошадиной Головы?
– Ага.
– Она видна от Алнитака.
Патрульный корабль шел параллельным курсом справа в нескольких сотнях метров.
Солли отключил связь, и голоса затихли.
– Они меня нервируют.
– А может, не стоило этого делать?
– Только если ты хочешь слушать угрозы.
Он включил таймер, отсчитывающий время до прыжка. Ким смотрела пристально, пытаясь взглядом заставить цифры меняться быстрее.
Оставалось несколько минут, когда ИР объявил о передаче от нового источника, со спутника.
«Из Института».
– Это Агостино, – сказала Ким.
– Хочешь с ним говорить?
– Нет, – ответила она. – Лучше поговорим, когда вернемся. Когда будет что-то, чем можно козырнуть.
Патрульный корабль не отставал до последнего мига, когда энергия потекла в прыжковые двигатели и Солли перевел «Хаммерсмит» в гипер.
17
Трудно уловить момент, когда начинается любовь, легче понять, когда она началась.
Аналитики, которым Солли показал бортжурналы «Охотника», считали, что записи верны до того момента, когда начались неполадки с двигателем. Добавить еще день на ремонт, и тогда Трипли и его экспедиция оказываются возле Алнитака между 17 и 18 февраля. Такие оценки также совпадают с временем обратного пути до Гринуэя.
– Если все это верно, – сказала Ким, – то добыть доказательства будет легко.
В Сибрайте сейчас было 28 января. Предполагая дату контакта «Охотника» с инопланетным кораблем близкой к 17 февраля и считая, что наверняка при этом был радиообмен, Ким вычислила, где должны находиться радиоволны в данный момент, и рассчитала курс перехвата для «Хаммерсмита». Все просто.
– Это единственный допустимый сценарий, – сказала она Солли. – Здесь они встретили другой корабль. Это значит, что была сделана по крайней мере попытка радиосвязи.
– Ты чертову уйму фактов выводишь из рисунка черепахи на той фреске. Могут быть и другие объяснения. Они могли найти планетную цивилизацию. Может быть, доиндустриальную, без света, без радио, без ничего. Только факелы и местный аналог лошадей. В таком случае…
– Так быть не могло, – сказала она.
Они сидели в центре управления, поставив кресла под углом друг к другу, и пили кофе.
– Почему?
– Алнитак – слишком молодая звезда. Это первое. Ей еще нет десяти миллионов лет. Так что местной жизни быть не может. И слишком сильное ультрафиолетовое излучение. В миллионы раз сильнее, чем у Гелиоса.