Сын не отвечал.
– Что такое, она тебе не нравится? – спросила мать.
– Она слишком молчаливая. Я вообще от нее ни слова не слышал.
– Еще не хватало тебе взять в жены такую же болтунью, как ты сам! Так от вас вообще никакого толку не будет. Девушка здоровая и без причуд. Именно это тебе и нужно.
– Но я не влюблен в нее.
– Тем лучше. Выбирай ту, что умеет готовить, чтобы была верная и с широкими бедрами, чтобы рожать много детей. Все остальное – глупые фантазии.
– Но вы-то любили отца.
– Именно. И видишь, к чему это привело! Не повторяй моих ошибок.
Однако сын все еще сомневался. Тогда Виолка поняла, что настал момент рассказать ему о том, что много лет назад поведали ей карты.
– Доллар, слушай меня внимательно: то, что я тебе сейчас расскажу, касается всей нашей семьи. Когда твой отец умер, мне было страшно, я не знала, что нас ждет. Тогда я попросила карты открыть мне будущее. И я увидела ужасные вещи, сын мой…
Она поведала ему об изображении Дьявола, о маленькой голове посередине его живота, а также о паре влюбленных, скованных цепями, и о грядущих несчастьях: трагической смерти, в которой как-то замешан ребенок. Наконец, цыганка рассказала о кошмарном видении, когда ее затягивало в черный водоворот.
– Я не знаю, когда это произойдет и с кем. Но карты ясно предупредили меня об опасности: мечты – пустое баловство, Доллар, а слепая страсть – цепи, что тянут в смертельный омут. Мои карты никогда не ошибаются. Ты должен соблюдать осторожность. Выбери себе жену головой, а не сердцем. Только так ты будешь в безопасности.
Сын внимательно смотрел на нее, но через несколько секунд громко рассмеялся.
– Значит, я должен жениться на Доменике Прокаччи из-за страха перед тем, что вы увидели в картах больше двадцати лет назад? Это же смешно! Не обижайтесь, мама, но я согласился на гадание, только чтобы сделать вам приятное.
Он поднялся из-за стола, поцеловал мать в лоб и направился к двери.
– Не переживайте за меня. Учитывая, как мне везет с девушками, я никогда не женюсь, – сказал он на пороге.
Виолка осталась за столом – расстроенная, но не сдавшаяся. Выражение решимости проступило у нее на лице: сыну не удастся пойти против ее воли. По-хорошему или по-плохому, она заставит его последовать советам матери.
Тем вечером Доллар отправился ловить лягушек. Поймать их ночью было легче, чем днем, потому что они застывали, ослепленные светом лампы. Он взял масляный светильник, небольшую сеть, а через плечо перекинул мешок, чтобы складывать добычу. Доллар отправился к широкому ручью недалеко от дома: недавно он обнаружил там место, где лягушки водились в изобилии.
Ночь была безлунной, вокруг стояла непроглядная мгла. Внезапно юноша заметил, что масло в лампе заканчивается, решил сохранить его для ловли и погасил огонек.
Он поднялся на деревянный мостик, чтобы перейти на другой берег. Доллар ничего не видел, а потому шел медленно и осторожно, но все равно споткнулся два раза подряд. «Черт побери! Лучше зажечь лампу, пока…» – закончить мысль ему не удалось, потому что в тот же миг он полетел вниз и оказался под водой. Юноша попытался всплыть, но мешок для лягушек за что-то зацепился. Доллар дернул за него, потом еще раз, но безрезультатно. Вокруг царила полная чернота. Воздуха не хватало. Нужно было срочно выбираться… Постепенно он нащупал то место, где зацепился мешок. Кровь стучала в висках, юноша продолжал барахтаться, дергать и тянуть за него, но потом понял, что чем сильнее он волнуется, тем хуже, и попытался успокоиться. В этот момент произошло нечто странное. Казалось, дух покинул его тело, он словно раздвоился, и вот он уже не единственный сын Джакомо Казадио, а женщина. Он ясно почувствовал кольца на пальцах и то, как длинные волосы колышутся в воде, лаская ему лицо…
Больше терпеть было невозможно. Если он сейчас не вдохнет воздуха, то захлебнется. Собрав последние силы, Доллар снова дернул мешок и наконец освободился.
Он всплыл на поверхность, открыл рот и громко закричал. Ухватившись за опору моста, юноша оставался неподвижен, пока не восстановилось дыхание, потом, цепляясь за доски, рывком вытащил себя из воды.
Он долго лежал на спине, тяжело дыша. «Что за дурацкое видение! Что там была за женщина?» Произошедшее не было сном: Доллар совершенно четко почувствовал кольца, волосы… Только тут он вспомнил о рассказе Виолки: оказавшись в черном водовороте, он ощутил то же самое, что и больше двадцати лет назад почувствовала она – мать, пожелавшая проникнуть в тайны будущего. Это не могло быть совпадением – только предупреждением. Значит, пророчество действительно существует, и его задача – передать напутствие будущим поколениям.
На следующий день Виолка под каким-то предлогом отправилась к Доменике. Она украла у нее пару туфель, а вернувшись домой, наполнила их листьями руты и спрятала под кроватью сына. По прошествии семи дней мать дала Доллару выпить напиток из корня спаржи, вываренного в вине.
– Что вы туда положили? – спросил Доллар, попробовав отвар и скривившись.
– Это для защиты от бронхита.
На самом деле отвар обладал возбуждающим действием и при регулярном потреблении в течение недели должен был вызвать в ее сыне неудержимую жажду плотских наслаждений.
Утром седьмого дня Виолка пригласила Доменику в гости. Она предложила ей сесть, а потом пошла в спальню Доллара, разбудила его и сообщила, что на кухне ждет гостья, которая хочет с ним поговорить. Сразу после этого цыганка вышла из дома с намерением не возвращаться до позднего вечера.
Вернувшись, она обнаружила сына в совершенно растрепанном виде: рубашка вылезла из штанов, волосы торчат во все стороны, словно иглы дикобраза, взгляд совершенно дикий.
– Святые небеса! – воскликнула она, испугавшись, что перестаралась с отваром.
– Мама, я женюсь! – торжественно объявил юноша.
Сложно сказать, какую роль тут сыграли магические ритуалы матери, но совершенно точно то, что брак Доллара оказался удачным. Он всегда оставался верен жене, а Доменика стала прекрасной матерью для их восьмерых детей, которые все родились здоровыми, с пышными волосами и крепкими зубами. Пятеро из них появились на свет с голубыми глазами и бледной кожей, трое остальных – с черными волосами и диким взглядом бабушки Виолки.
1847
Однажды утром, в начале апреля, Акилле Казадио, старший сын Доллара и Доменики, быстрым шагом шел через еврейский квартал города Ченто. Ему ужасно хотелось есть и не терпелось скорее добраться до трактира, где он обычно обедал, когда приезжал сюда по делам. Юноша довольно насвистывал: он только что продал двух чистокровных арабских жеребцов по цене даже выше той, о которой договорился отец. Доллар опасался, что семнадцатилетний сын еще слишком молод, чтобы в одиночку вести подобные дела, а он справился, да еще как! Акилле хотелось скорее вернуться домой и рассказать отцу о результатах сделки, но сначала нужно было подкрепиться.
Первенец Доллара Казадио отличался бледной кожей и светлыми волнистыми волосами, а глаза его были прозрачными, как вода. С раннего детства он демонстрировал незаурядный ум, а в школе его любимым предметом сразу же стала арифметика. Когда того, что рассказывал учитель, неослабевающему любопытству мальчика показалось мало, Акилле принялся изводить просьбами приходского священника и не отступал, пока тот не согласился обучить его азам геометрии. В десять лет старший сын Доллара легко совершал любые подсчеты в уме, знал, как вычислить площадь и гипотенузу, умел рассчитывать проценты и делить огромные числа, не притрагиваясь к карандашу и бумаге. Он продолжал осаждать несчастного священника, и тому пришлось дать ему уроки алгебры и физики, а в конце концов, чтобы отделаться от Акилле, падре разрешил ему свободно пользоваться скромной приходской библиотекой.
Доменика признавала, что старший сын вырос головастым, но его странности выводили ее из себя. Например, ей было совершенно непонятно, зачем он всякий раз выкладывает горошек на тарелке ровными рядами, перед тем как его съесть. А порой, придя на кухню, Доменика обнаруживала, что все банки расставлены по размеру: от самой большой до самой маленькой. Если Акилле приходил помочь в поле, то укладывал собранную репу идеальными конусами, и никак иначе. Наваждение какое-то! Доменика надеялась, что со временем Акилле перерастет свои странные привычки, однако страсть к идеальному математическому порядку день ото дня разгоралась в нем лишь сильнее.
Уже к пятнадцати годам Акилле ознакомился с трудами Галилео Галилея и Архимеда. Особенно его занимали работы Галилея. Как-то раз на самом дальнем стеллаже приходской библиотеки он обнаружил пыльную шкатулку. На ее крышке красивым почерком было выведено: «Индекс запрещенных книг». Акилле открыл шкатулку, и помимо списка публикаций, в свое время запрещенных к чтению Римско-католической церковью, обнаружил там несколько томов Галилея, в том числе «Две лекции для Флорентийской академии о форме, положении и размерах ада Данте». Юноша с головой окунулся в изучение этого труда, несмотря на то что отсутствие базового образования делало знания, которые ему удавалось извлечь, несколько фрагментарными и расплывчатыми.
Иногда по утрам Доменика обнаруживала сына за столом: кровать нетронута, глаза красные от усталости. Он сидел, склонившись над бумагами, компасами и странными формулами, которые на взгляд матери могли быть лишь порождением нечистой силы.
– Скажи на милость, чем это ты занимаешься по ночам? – спросила она однажды.
– Я пытаюсь вычислить размеры чистилища Данте, – ответил Акилле, на миг оторвав восторженный взгляд от бесконечных расчетов.
Доменика схватила метлу и кинулась на него, надеясь, что пара тумаков приведет сына в чувство, но тот ловко ускользнул от материнского гнева. Тогда она подхватила с его стола столько бумаг, сколько смогла унести, и отправила их прямиком в печку. Доллар рассказ