Годжетт воспользуется именно этим поездом. Только, к несчастью, он этого не сделал.
— Здесь вообще никто не вышел?
— Не вышел и не зашёл. И я так понимаю, что это последний поезд сегодня, то есть в течение некоторого времени мы ничего не сможем предпринять. Но рано или поздно Годжетт вернется домой, и тогда мы его схватим.
— А тем временем, — задумчиво произнёс Фен, — у нас есть проблема пропавшего Бейли.
— Ну, что ж, давайте проверим…
Было установлено, что шестеро промокших, но упорных людей, найденных Хамблби в местном полицейском участке, действительно были так удачно размещены на вокзале и в окрестностях, что ни одна мышь не могла прошмыгнуть незамеченной; ни одна мышь, заверяли они, этого и не сделала за всё время наблюдений. Хамблби велел всем оставаться на своих местах в ожидании дальнейших приказаний и возвратился с Феном на платформу.
— Тут сомнений нет, — подытожил он. — И это простая станция для… гм… наблюдения. Если б это было большое и запутанное место, как Борлстон, например, даже сотня полицейских не помешала бы Годжетту уйти незамеченным… Кстати, вполне возможно, что именно в Борлстоне, а не здесь, он сошёл с поезда.
— Давайте только один вопрос за раз, — сказал Фен раздраженно. — Мы сейчас беспокоимся не о Годжетте.
— Ну, Бейли, очевидно, всё ещё на вокзале. Или где-то в оставшейся части поезда. Интересно, какого дьявола он замышляет?
— Несмотря на вас и всех ваших людей он смог выбраться из кабины незамеченным.
Когда Фен это сказал, они как раз проходили мимо вышеназванной кабины. — Как видите, она никак не соединяется с остальными вагонами поезда. Хамблби поразмыслил о расположении своих сил и признал: — Да, он мог покинуть кабину и остаться незамеченным; а после этого ничто не мешало ему скрыться — но только в здании вокзала.
— Разве на платформе в момент прибытия состава не было носильщиков?
— Нет. Они так разволновались, когда я рассказал им причину своего пребывания здесь (в особенности тот, что помоложе), что я предпочёл убрать их подальше. Я не хотел, чтобы они пялились и выглядывали Годжетта, выходящего из поезда. Он мог что-то заподозрить и выхватить пистолет, почувствовав себя загнанным в угол.
— Мэйкок?
— Он был в своём кабинете — спал, полагаю я. Что касается проводника, я видел его вагон с того места, где стоял, и он даже не вышел наружу до начала всех событий… — вздохнул Хамблби.
— Так что действительно некому было следить за делишками машиниста. Однако мы просто обязаны его найти: он не мог покинуть окрестности. Я соберу поисковый отряд, и мы осмотрим всё ещё раз — на сей раз более тщательно.
___Но и тщательный осмотр не дал каких-либо результатов. Он установил лишь один факт: пропавший машинист не находился внутри вокзала, над или под ним и нигде внутри, над или под своим заброшенным поездом.
Фен не принимал никакого участия в этих поисках, заранее предвидя неизбежный результат. Вместо этого он удалился в кабинет начальника станции, где мирно храпел у камина, когда Хамблби нашёл его полчаса спустя.
— Возможно, — сказал Хамблби, после того как доложил о своей неудаче, — Бейли переоделся в кого-то ещё — в кого-то из двенадцати человек (это не считая полиции), кто сейчас заключён в пределах этой адской маленькой станции.
— Вы всерьёз рассматриваете такой вариант?
— Нет. В этом случае проводник, двое носильщиков и начальник станции должны состоять в заговоре — во что я не поверю ни на секунду. Они все знают Бейли в лицо.
Фен зевнул.
— И каков будет следующий шаг? — спросил он.
— То, что я должен был сделать гораздо раньше, — узнать, есть ли доказательства того, что после Борлстона состав вёл именно Бейли… Где здесь телефон?
— Позади вас.
— Да, точно… Господи боже, неужели у этого тупицы Мэйкока нигде нет телефонов станций?
— Прямо перед вами.
— Хм, вижу… 51709. — Хамблби поднял трубку, набрал номер и стал ждать. — Алло, это узловая Борлстон? — спросил он затем. — Дайте мне начальника станции. Говорит полиция… Да, конечно, но поторопитесь. — И после паузы: — Начальник станции? Это детектив-инспектор Хамблби, центральный Департамент криминальных расследований. Мне нужна информация о поезде, покинувшем Борлстон в направлении Клоу и Брэмборо в…
— Без четверти двенадцать, — подсказал Фен.
— Без четверти двенадцать… Боже, да, именно тот последний полуночный, который мы только что… Да, я знаю, что он стоит в Клоу, я там же… Нет, нет, мне нужны сведения, кто вёл его, когда он покинул Борлстон, свидетельские показания… Вы сами?.. Вы определённо видели Бейли собственными глазами? Это было сразу перед отправлением состава?.. Так; ну хорошо, а не мог ли Бейли выпрыгнуть наружу, и кто-то другой занял его место уже после того, как вы его видели?.. Понимаю: вы видели именно его за управлением, когда поезд уже двигался. Вы точно не можете ошибаться? Это очень важно… А, есть ещё и носильщик, который может это подтвердить?.. Нет, я не хочу говорить с ним прямо сейчас… Хорошо… Да. До свидания.
Хамблби повесил трубку и повернулся к Фену.
— Вот так вот.
— Так я и думал.
— А следующий вопрос таков: мог ли Бейли покинуть поезд уже после Борлстона?
— Поезда, — сказал Фен, — сами по себе не ходят, знаете ли.
— Пока забудьте про это, — сказал Хамблби раздражённо. — Так мог ли он?
— Нет. Не мог. По крайней мере, не мог, не сломав при этом шею. Всю дорогу мы делали тридцать пять – сорок миль в час и ни разу не замедлялись.
Настала тишина.
— Тогда я сдаюсь, — сказал Хамблби. — Если этот проклятый машинист не лопнул, как воздушный шарик…
— Вам приходило в голову, что он может быть мёртв?
— Он может быть мёртв и разрезан на маленькие кусочки, но покажите мне хотя бы один из этих кусочков… Слушайте, Фен, это же почти как «загадка запертой комнаты» из книг, настоящее «невозможное преступление»!
Фен снова зевнул.
— Не невозможное, нет, — пробормотал он. — Довольно простое, на самом деле… — И, более мрачно: — Но, боюсь, что наше дело гораздо серьёзнее, чем простое исчезновение. В действительности…
Зазвонил телефон, и после минутного сомнения Хамблби ответил. Звонок предназначался ему; и, когда несколько минут спустя он повесил трубку обратно, его лицо было сурово.
— Они нашли труп человека, — сказал он, — в трёх милях отсюда у путей в сторону Борлстона. У него нож в спине и травмы от падения из поезда. По их описанию лица и одежды, это совершенно определённо Годжетт. И столь же понятно, — он кивнул в сторону платформы, — из какого поезда его должны были вышвырнуть… Теперь моя самая главная работа — допросить всех пассажиров. И всякому, кто окажется в купе в одиночестве, придётся очень многое мне объяснять.
___Большинство пассажиров к этому времени уже покинули купе и стояли на улице в различной степени недоумения и раздражения, требуя объяснений. По команде Хамблби они, несмотря на протесты, были заведены вместе с проводником, носильщиками и мистером Мэйкоком в зал ожидания. И там при участии Фена в качестве заинтересованного наблюдателя началось Большое Дознание.
___Его итоги были столь же поразительны, сколь и достойны упоминания. За исключением машиниста, во всём составе на участке между Борлстоном и Клоу находились всего девять пассажиров, и каждый из них имел ещё двоих, готовых подтвердить, что всё время тот (или та) вёл себя невинно, как младенец. С Феном сидели пожилой бизнесмен и молодой человек; в другом купе тоже были сразу трое людей, не связанных друг с другом родством, знакомством или профессией; и даже у проводника были свидетели его невиновности, ибо от самой Виктории его сопровождали в пути двое собачников, обречённых на такой способ путешествия парой шаловливых щенков, которых они везли в Брэмборо. Никто из этих девятерых не выходил, не видел и не слышал ничего подозрительного. Никто из них (ибо в вагонах коридора не было) не имел ни малейшей возможности пропасть из поля зрения двоих своих спутников. Никто из них не спал. И если не было неизвестного пассажира, путешествовавшего в одном из пустых купе, а затем исчезнувшего тем же образом, что и Бейли (предположение, которое Хамблби был уже готов принять на веру), казалось очевидным, что лишь сам Годжетт мог отправить себя в небытие.
Самообладание Хамблби таяло на глазах, его вопросы стали повторяться. Фен, заметив это, выскользнул на платформу. Спустя минут десять он возвратился, неся старый побитый чемодан, и, не обращая внимания на Хамблби, который произносил какого-то рода речь, внушительно прошествовал в центр зала и поместил чемодан на стол.
— В этом чемодане, — объявил он довольно, как только поток слов Хамблби иссяк, — мы обнаружим, в чём я не сомневаюсь, униформу машиниста, принадлежащую несчастному Бейли.
— Он отщёлкнул застёжки. — И в дополнение к этому, нет никаких сомнений… Держите, его, Хамблби!
Последовавшая потасовка была короткой и окончилась бесславно. Её зачинщик был обхвачен Хамблби сзади за колени, упал, ударился головой о решётку и замер на полу, кровь лилась из раны над его левым глазом.
— Да, вот ваш преступник, — сказал Фен. — И ни один адвокат не сможет спасти его от виселицы.
* * *
Позднее, когда Хамблби вёз Фена сквозь декабрьскую ночь домой, он пояснил:
— Естественно, это мог быть только Мэйкок. А Годжетт и Бейли были, без сомнения, одним и тем же лицом. Но каков мотив?
Хамблби пожал плечами.
— Очевидно, деньги в чемодане Годжетта. Это обыкновенное дело о разборках между ворами. Мы давно уже знали, что у Годжетта был сообщник, а теперь уверены, что им был Мэйкок. Где в его кабинете вы нашли чемодан?
— За шкафом — не слишком удачный тайник. Загадка была не очень сложной. Поскольку Бейли не было на вокзале, и он его не покидал, очевидно, что он туда и не попадал. Но кто-то всё же вёл поезд и остановил его на станции — а кто ещё мог это быть, помимо Мэйкока? Двоих носильщиков исключили вы сами, пассажиры и проводник обеспечили друг другу алиби; больше кандидатов не оставалось.