– Па-арень, обжаешь! – фыркнул дорожный работяга. – Это ты что нам прдложишь.
Глер еле разобрал последнее слово. У разбойника, видимо, скопилась во рту слюна, и он толком не выговорил последнее слово, а потом смачно сплюнул на обочину и вытер рот рукой.
Деньги… а деньги были только под корсажем Эммы. Значит, за вторую лошадку нужно было заплатить, к Эмме идти не вариант, а у Глера в кармане шиш, как заглянешь так скорбишь.
– Даже не знаю, что предложить… у меня ни копейки, можете сами проверить.
Только бы не вторую лошадь…
– Ну эт… – второй тип подал голос. – Мы ж эт… ну тольк полвину… ну эт…
Глер ничего не понял, но второй разбойник, видимо, в этих шифрах разбирался, и медленно кивнул.
– Что верно, то верно… – а потом оценивающе посмотрел на Глера. – Снимай сртучёк па-арень!
И разбойник снова сплюнул так, что на пыльной дороге остался глубокий кратер.
Глер медленно расстегнул пуговицы, каждая из которых стоила как золотая монета, и протянул добычу разбойникам. Те вцепились в сюртук, как голодные псы в мясо, и стали отрывать нашивки и пуговицы, тут же пряча их по карманам.
Ледяной ночной воздух мгновенно проник под тонкую рубашку, и Глер поёжился. Разбойники же обернулись и снова уставились на свою жертву.
– Ну чё… прводим тебя… да?
О. нет….
Глер ушам не поверил.
О схеме “мы тебя проводим” он знал.
Бросать жертву на дороге без коня – дурной тон, зато вполне можно его проводить до ближайшего трактира и метров за пять до него бросить ни с чем. Убежать, конечно, можно, но лучше это делать уже в седле, а значит Эмме сидеть в лесу одной, пока Глер подальше уведёт бандитов и вернётся за ней.
Схема “на дурочка”, вдруг ты так наивен, что с чистой душой поверишь в “проводы”.
Глер же медленно кивнул. Отказаться – вызвать подозрение. А парни явно не верят, что вторую лошадь вели на продажу.
– Ваша лошадь, господа, – начал Глер, стараясь расслабиться, чтобы голос не дрожал. – Ведёт мою. Вы первые.
– Чёй то за лошадка у тбя? – присвистнул разбойник.
– Потому и продаю, что сама по себе не ходит.
– А чегось запряжена тогда?
– Так с седлом продаю, хоть за него немного выручу. Измучила она меня, эта кобыла.
Разбойники переступили с ноги на ногу. Сами они были на своих двоих, потому ехать им на одной лошади. Переглянулись.
И полезли на коня Глера, устраиваясь там вдвоём и пыхтя от неудобства.
Глер же сел на лошадку Эммы. Взял в руки поводья и, пока не видят “провожатые”, обернулся на лес.
Она была там.
Эмма, в плаще и капюшоне, как призрак леса стояла у дерева в самой дали, держась за ствол, и смотрела на Глера горящими глазами. Не то от страха, не то от волнения.
Нет… я не уйду, ты же знаешь?
Мысленно Глер умолял Эмму не верить своим глазам, а потом пришпорил коня, обдумывая, что же делать дальше.
Глава про (сколько ж можно) побег
Глер мучительно припоминал хоть что-то из своих первых курсов колледжа.
Хоть что-то.
Магия… Земля…
Без артефактов и концентрационных колец. Просто… сила. Он же маг, в конце-то концов!
Разбойники шли медленно, им было неудобно сидеть вдвоём, потому о галопе речи не шло. Но далеко уходить никак нельзя.
Шаг-шаг-шаг…
Хоть что-то!
Глер мысленно считал, на сколько он отдалился от Эммы, насколько далеко она осталась за его спиной, и ненавидел себя за каждый дюйм. Он буквально пропускал через себя ужас этой девочки, оставшейся в лесу в одиночестве, и такой гнев его охватил! Просто настоящая ярость!
Бессильный! Ни на что не годный маг земли, как и все в этом проклятущем отсталом королевстве! Какого чёрта он не может…
И… взрыв!
Под копытами коня, на котором ехали разбойники взорвалась земля.
Громкое ржание растревожило тихий тёмный лес, конь встал на дыбы, а Глер молился, чтобы разбойники с него не упали, потому что тогда плохи дела.
Кобыла Глера сделала шаг назад, спасаясь от комьев земли.
Ещё взрыв. Конь разбойников снова заржал и в ужасе припустил, да так, что из-под копыт полетели куски утрамбованной до того дороги.
Разбойники выли от ужаса, но голоса их удалялись, и оставалось гадать, как скоро они угомонят животное, а Глер развернулся и помчал к Эмме. Лошадка ещё не успела остановиться, а он спрыгнул с неё и бросился в лес, только далеко идти не пришлось. Эмма стояла на самом краю и дрожала, перепуганная настолько, что даже рыдать не могла.
– Вы! Вы! – завопила она, бросаясь с кулаками. – Я так испугалась! Я ничего не поняла! Вы! Ненавижу вас, Глер Мальбек, я думала, что они ведут вас, чтобы прирезать! Я думала, вы меня бросили! Где чёрт побери ваш сюртук!
Меж ругательств Глер явно слышал и слёзы, и ликование, и отчаяную радость.
Она волновалась и о нём, и о себе, и будто даже в равной степени, а теперь колотила Глера изо всех сил, будто это что-то могло исправить.
– Тш-ш, скорее, нам нужно бежать и, увы, в другую сторону. Дорога через Нардинский лес теперь закрыта…
Глер поймал руки Эммы, чтобы потащить за собой и замер ровно на секунду, а потом крепко обнял уже не сопротивляющуюся, но всё ещё дрожащую “жену”.
Она была такой растрёпаной от долгой езды верхом, такой тоненькой без этих своих подъюбников, такой естественной в своём страхе, что сердце пропустило удар.
Объятие, короткое, но такое пылкое. Он будто решил переломать Эмме кости и заодно вытрясти душу, чтобы унести с собой куда бы ни пошёл.
– Скорее.
– Вы застынете! – пропищала Эмма, хватаясь за тонкую рубашку Глера, а он только отмахнулся.
Лошадка ждала на месте, никаких разбойников в округе. Глер подсадил Эмму и сам устроился за её спиной, но тронуться с места она не дала. Быстро расшнуровала плащ, радуясь, что он необъятно огроме, и, развернувшись, накинула на плечи Глера.
– Нам же очень быстро нужно бежать… – решительно заявила она.
И только Глер решил отказаться, как за их спинами послышался топот.
– Будем надеяться, что ваша лошадка быстрее моего коня, – шепнул Глер, натянул плащ так, чтобы прикрыть Эмму, и крепко прижал её к себе.
А потом что есть силы хлестанул лошадку.
Разбойники следовали за ними, видимо, рассчитывая наплевать на собственный кодекс. А Глеру и Эмме нечего делать в Лавалле. Их побег куда серьёзнее встречи с двумя озлобленными дикарями.
Впереди замаячил перекрёсток, и Эмма испуганно зажмурилась, оставляя выбор за Глером, который уже всё решил.
Прямо – Лавалле и делать там нечего, на границе наверняка ждут не самые приятные люди.
Налево – Небиолло, а там они знамениты не меньше, чем в Лавалле.
Направо… Нортонский лес. Огромный и тёмный. Это не просто дюжина миль густых зарослей, это настоящая пропасть, особенно страшная в ночи.
Глер не думал и не останавливался на перекрёстке. В Нортон. И надеяться, что кто-то поставил постоялый двор прямо посреди леса.
Чем дальше выбивающаяся из сил лошадка уходила в чащу, тем тише становился стук копыт. Разбойник явно не были так смелы, как беглецы Гри, а ещё, видимо, не имели столько проблем. Потому Глер сбавил шаг и нашёл время проверить, не околела ли Эмма и не распахнулся ли плащ.
Эмма же и не думала о такой мелочи, как холод. Она пригрелась, прижимаясь к горячей груди Глера, крепко держала полы плаща и старалась думать только о том, как ей теперь хорошо и спокойно, а вовсе не страшно.
– Эмма? – позвал Глер, чуть склоняясь к её волосам.
– Прошу вас, только не останавливайтесь. Я не переживу новой остановки… Сколько нам ехать теперь?
– Почти… шестьдесят миль, я полагаю…
– М… я не уверена… что понимаю, сколько это по времени.
Лошадь пошла шагом, изредка переходя на аллюр, и Эмма стала устраиваться удобнее. Теперь, когда прошёл первый страх, она пыталась привыкнуть к тому, что чувствует тело Глера так близко и так хорошо различает его напрягающиеся мышцы. Его дыхание щекотало её макушку, а сердцебиение буквально отзывалось ответными ударами.
– Мы не можем загонять наш единственный транспорт. Полагаю, что в медленном темпе мы сможем добраться часов за… десять. Может немного меньше, но у ближайшего ручья придётся остановиться. Лошади нужна вода и минимальный отдых.
– Десять!? – ахнула Эмма. – Но это… Мы же идём в сторону границы с Нортонским лесом, верно?
– Верно.
– Но… там же… всякое водится. И… десять! Мы прибудем к утру, да? – Эмма неверяще покачала головой.
– Ну… я предлагал вам остаться в Лавалле, – усмехнулся Глер. – Теперь никаких жалоб.
– О! Какие жалобы? – фыркнула Эмма. – Ваше общество меня нисколько не смущает.
“Ещё немного, и ты пойдёшь пешком вслед за лошадью!”
– Ещё немного и вы пойдёте пешком, – ответил Глер.
– Сговорились…
– Что?
– Что? – она постаралась выпрямиться, чтобы не выдавать себя и притвориться недотрогой, но кого тут обманывать?
Глер сам притянул “недотрогу” ближе, прижав к себе крепче, а потом поцеловал её в макушку, чтобы совсем никуда не делась.
– Не ершитесь. Десять часов могут быть интереснее, чем вы думаете. На том свете отоспимся.
Глава про долгую ночь
Между Эммой и Глером – поразительная тишина. Оба смущены, напряжены и боятся шевелится. Почему? Да стоило только уйти первичному страху за жизнь, как пришёл страх новый… за чистоту мыслей, что теперь нещадно терзали.
Чем медленнее тащилась уставшая лошадка, тем сложнее становилось находиться так близко, под общим плащом. Эмма уже устала отодвигаться, тело её затекло, а горячее плечо Глера так и манило откинуться и просто уснуть. Глер же старался держаться подальше, но увы, с каждым шагом лошадки они оказывались ближе и ближе.
– Это невыносимо, – в какой-то момент всхлипнула Эмма.
– Давайте будем сохранять спокойствие. Мы в вынужденном…
– О, не будьте истуканом с этим вашим “спокойствием”, терпеть не могу! – капризный голос казался каким-то неестественным, будто