Берегись! Сейчас я буду тебя спасать — страница 26 из 37

Всё ещё не понимая толком, что именно происходит, Эмма озиралась по сторонам в надежде узнать хоть кого-то, поймать хоть какой-то знак, что не Глер сядет на табурет и предстанет пред судом, только вот… очень уж удачно всё складывалось, увы. Суд. Отец. Его злая усмешка, не намекающая ни на что хорошее.

И до сих пор эти слова. Отец дал. Отец отнял.

– Можем начинать, ваша честь? – шёпотом спросил некий служащий у судьи, и тот медленно кивнул. Все присутствующие тут же смолкли, и на их лицах появилось неподдельное любопытство.

А потом шаги, как удары молотка по крышке гроба. И на каждый этот шаг сердце Эммы больно билось, не в силах справиться с волнением. Щёки её заливал нервный румянец, а пальцы побелели, вконец изорвав кружево.

Скрип двери и Эмма зажмурилась.

– Подсудимая…

Подсудимая?

Эмма умоляла святые силы, чтобы ей не послышалось, а потом открыла глаза и ахнула, прижав руки ко рту.

На стуле сидела девушка, которой зачитывали приговор. Тонкая, хрупкая. С чёрными волосами, концы которых были выкрашены в синий. Неряшливо, грубо и совсем ненатурально. Она была обряжена в какие-то голубые тряпки, будто чтобы убедить присутствующих, что это и есть Эмма. Её лицо было серым, несчастным, отёкшим, а глаза совсем красные от слёз. Исхудавшая бедняжка, несчастная девочка, которая будто бы могла сойти за Эмму, если очень захотеть всё обставить именно таким образом.

– Смотри-смотри, – прошипел Неро в самое ухо дочери. – Наслаждайся… Как тебе, м?

– Ты чудовище, – севшим голосом произнесла она, понимая, что хуже быть уже не может.

А секретарь зачитывал обвинение, и после каждого слова девушка сжималась всё больше, будто хотела спрятаться за грязным голубым кружевом. В её светло-голубых глазах сверкали слёзы, но кто же теперь скажет, что у настоящей Эммы они были бирюзовыми?

Настоящая Эмма вот она, перед ними. Блондинка с очаровательными кудряшками в белом платье, а не черноволосая загорелая оборванка. Но как… кто поверит, в самом-то деле?

Ну помнят же её преподаватели в колледже, друзья родителей. Все знают, что Эмма – вот такая, как эта несчастная девушка, как оправдать…

Неро встал со своего места и прошёл для дачи показаний. Эмма не хотела его слышать, но шум в ушах отступил. Всё-таки это не Глер на табурете, это не он, и пусть беда всё ещё раскачивается над самой макушкой острым клинком – это можно пережить. Нужно пережить.

– Моя дочь… Леди Эмма Гриджо стала жертвой мошенничества, и в то время как отдыхала в Мерло, в поместье моего дорогого брата, активно распространялись слухи о том, что она якобы похищена ещё одним самозванцем. Господа, мы живём в цивилизованном обществе… – в голосе отца Эмма услышала насмешку, а не сожаление и призыв к здравому смыслу. – И не должны принимать во внимание провокации тех, кто, не имея нашего положения, нашей благородной крови… – уничижительный взгляд в сторону несчастной девушки, – …пляшет на нашей чести, не снимая грязных башмаков!

– Как вы объясните, что публиковали обращения в газеты? Вы и семья виконта Алиготе? – задал вопрос человек, который должен был защищать права лже-Эммы.

Впрочем, он улыбался больше Неро, нежели девушке, имени которой Эмма и не слышала. Его даже не произнесли? Или это волна облегчения, что охватила после появления “не Глера” так смутила рассудок?

– Это была совместная работа с офицерами королевской стражи, чтобы выманить самозванку и принудить дать ответ за свои действия, – не задумавшись ни на секунду, солгал Неро, а Эмма еле сдержалась, чтобы не упасть со стоном отчаяния и не спрятать лицо в ладонях. Ей было стыдно за то, кто она.

Она видела браслет на тонком запястье девушки и понимала, что из себя представляет это существо.

Испуганная беднячка, которой нельзя поднять руку и выпустить свою магию в мир. Она даже не относилась к касте торговцев, ниже и беднее. Она лишена всего. А быть может, теперь и свободы.

– Ваша дочь, леди Эмма Гриджо, конечно ни в чём не повинна, но у господ могут возникнуть вопросы относительно её внешности.

Эмма вскинула голову в ожидании очередной лжи, а Неро сокрушённо покачал головой, будто признавая что-то не очень приятное.

– Да… недоработка этих бандитов, пытавшихся оскорбить честь моей семьи. Все вы помните, сколь необычна и экстравагантна была внешность леди Эммы, и скрывать этого я не стану. Но так же все помнят о её уникальном даре, доставшимся по наследству от первой из Гриджо, принесшей ко двору двести лет тому назад, спасительный артефакт…

По залу прокатился смешок. По обыкновению никто этим россказням не верил.

– …так как Эмма была единственной из нашей семьи, кто владел разом двумя силами, мы внимательно наблюдали за тем, как развивается её дар. Это давало свои следы, оставило отпечатки на внешности девочки, и мы, признаться, переживали, что это может навредить. Магия, о которой мы, как и вы, – пауза. – Ничего не знали… – ещё одна пауза, пока не донесётся одобрительный шум аристократов.

Эмма в ужасе зажмурилась.

“Все эти важные сэры всего лишь шуты, не более! Отрицают, что мир куда больше их жалкого отсталого королевства!”

Пальцы её снова стали изумрудными, она не видела такого яркого свечения у сестёр, племянников или Глера, потому не могла понять, что это значит. Но к своему удивлению она почувствовала, как еле заметно покачнулась над её головой богато украшенная люстра, и на макушку упала глиняная крошка.

Судья тоже обратил на это внимание, но тут же отвлёкся, обратившись снова к спектаклю Неро.

– … со временем же выяснилось, что эта магия попросту губит мою дочь! – аристократы дружно ахнули. Голос Неро окреп, а Эмма вздрогнула, заподозрив, к чему отец клонит. – После того, как она закончила колледж и достаточно окрепла, мы занялись её “лечением”, и вот, – он указал на Эмму, и все дружно обернулись, увидев совершенно неприметную девушку, которая уже ни за что бы не выделилась из толпы, как это бывало раньше. – Эта проказа… этот убивающий, ввергающий в ужас нашу семью рок, был побеждён и снят. Эта девушка спасена, а эта! – и теперь широкий жест в сторону лже-Эммы. – Лишь использовала то, что было болезнью. Она насмехалась над нашим проклятием, но мы не можем позволить, – в глазах Неро сверкнули слёзы. – Мы… не можем позволить…

И он картинно опустил голову, прикрывшись рукой, а защитник лже-Эммы принялся его утешать.

– …чудовищно, ваше сиятельство, чудовищно… – приговаривал защитник.

– Но позвольте, офицеры видели, как девушка заговаривает воду, – подал голос один из аристократов, сидящих на трибуне.

Глаза Неро, за которыми внимательно следила Эмма, недобро сверкнули.

Но она уже понимала, что отец готов к прозвучавшему вопросу.

– Конечно, заговаривает, – глухо, без слёз и трепета ответил Неро. – Потому что эта девушка – пришелец из другого королевства, чужая для нас. Она – не Траминерка, и её магия чужда нам. Но если мою дочь соседство столь разных сил убивало, то она! Чистокровный водный маг!

“О, будто первая она такая в Траминере… отец, что ты делаешь. Ты разжигаешь войну! Открываешь на таких как она охоту!”

Увы, но люди – рабы, прикованные к газетам и сплетням. И если завтра появится призыв, что водные маги опасны, что такая магия убивает, что это порок для нас – то будет война. Если станет очевидно, что это было просто неудобной правдой на которую все просто закрывали глаза, ситуация приобретёт совершенно другой вид. Она станет всем поперёк горла, она будет выставлена напоказ и станет обсуждаться, пока не превратится в грязную разборку.

Опасны. Они – опасны.

Прецедент есть.

Виновный есть.

Жертва есть.

Война будет. Пока не кровавая, пока она будет информационной, но кто знает, что дальше?

Эмма в ужасе и смятении слушала приговор, который практически без разбирательств выносили дрожащей девушке. Её пальцы и правда наливались синевой, но совсем-совсем слабо, то, чего добилась Эмма, когда двигала “Белую Магнолию”, было выше на множество ступеней.

“Ах, почему их не учат… почему никого из нас не учат! Неужели нас боятся?

– Кража имущества графа Гриджо.

– Мошенничество.

– Подделка документов.

– Преступные действия в сговоре.

– Клевета.

– Казнь.

– Казнь? – Эмма вскочила на ноги, и на неё тут же уставились все присутствующие, и даже девушка подняла голову и медленно покачала головой из стороны в сторону, будто что-то понимала куда лучше самой Эммы.

* * *

– Ты всё увидишь, – осклабился отец.

– Ты не можешь…

– О, я могу. Ещё как могу.

– То что ты там говорил… неправда!

– Что не правда? Что Траминеру грозит опасность смешаных браков? Что эта гадость скоро заполонит мир? Что мы, истинные земляные маги, будем в ногах чудовищ…

– Я – не чудовище!

Он боится… силы святые, он в ужасе! Все знают, как слаб земляной маг по сравнению с другими, все знают, что никакого боя не выдержит он против соперника любой стихии. Отец… боится. И король боится!”

Вы… вы все просто в ужасе, да? – шепнула Эмма. – Вы боитесь, что однажды трон захватит водный маг. Что ваша аристократия падёт. Вы годами не учили и не готовили детей, собственных детей…

– Молчи.

– Ты всегда боялся меня! Ты до ужаса меня боялся… ты завидовал?

И Эмма, стоило это произнести, всё поняла. Всё сложила в своей голове.

– Ты, внук великой наследницы двух стихий… остался ни с чем. Ты не унаследовал водной силы и ждал, кому же она достанется. А сила выбрала младшую дочь, всего лишь. Но не тебя… Почему? Она передаётся только по женской линии?

Неро дрожал. Они стояли вдвоём в сыром коридоре ведущем к камерам, и их голоса звонко разносились в оба конца, теряясь за железными дверьми.

– Ты всегда хотел меня её лишить… Волосы… Почему это связано? Это невозможно… – Эмма вырвала руку из хватки отца и стала ходить туда-обратно, кусая ноготь. – Нет. Не волосы. Отец дал. Отец… отнял. Та, первая Гриджо. Эммоджен. Дочь графа Гриджо из Траминера и аристократки из Пино. Водную силу ей дала… мать. А земляную отец. Сыновья получали землю, дочери – воду. Но тогда…