Эмма выглянула из-за портьеры и, убедившись, что они наедине, вернулась в альков.
Марла протянула чуть дрожащую руку с серебряным браслетом, а в глазах ужас, вдруг просят не о том, но Эмма кивнула. Она… коснулась застёжки, и зашептала что-то на том самом неведомом языке.
– Миледи… – тихонько выдохнула Марла.
Эмма покачала головой. Её пальцы засветились изумрудным, а браслет упал к ногам Марлы.
– Теперь почини его и носи, но больше он тебя не сдерживает.
– В-вы…
– Тш-ш… Ничего, – пожала плечами Эмма. – Все этого заслуживают. И ты не исключение.
– Но как же… никогда никто не мог из моих родных…
– Ну я всё-таки с двумя высшими образованиями, – широко улыбнулась Эмма. – Скоро мы освободим всех.
– Я верю… – Марла склонила голову и Эмме показалось, что это какой-то новый культ.
“Я верю”, сколько раз она услышала это за последние часы.
Эмма вернулась в зал, взяла свой бокал пунша, но его у неё тут же отняли.
Мать осмотрела с головы до ног, кивнула. Потом тоже самое от отца.
А потом её повели как будто на убой, к церемониальному столу, где уже ждал Гай Алиготе.
Сердце Эммы сжалось, она надеялась, что они начнут позже. Что у неё будет ещё хоть пара минут, что она придумает…
Но та девушка ещё в опасности, и идти на конфликт никак нельзя. Нельзя встать и начать молиться Земле, нельзя разрушить особняк. Эмма даже не знает, где узница. П это так важно, не дать отцу хоть это.
Но вот он стол.
И вот он Гай.
И вот сухонькая рука ложится на их соединённые руки, и старик начинает читать слова молитвы, а в глазах Гая не трепет, а ненависть и жестокость, и Эмма снова слабая и готова вот-вот разрыдаться.
Монотонное бормотание заставило изумрудные ленты оплетать руки молодожёнов, вот-вот узел завяжется и оба они получат свадебные браслеты.
Рука Эммы дрожала, по лбу бежала капелька пота, и за секунду до того, как она отдёрнула руку, раздалось ржание лошади, грохот, выстрел, а потом дверь распахнулась, и все присутствующие не сдержали гневного возгласа.
На пороге стоял человек в чёрной маске, в руке его была сабля. А в глазах настоящая ярость.
Глава в которой Эмма продаёт драгоценности
Эмма отдёрнула руку за мгновение до того, как лента завязалась узлом, и прижала к груди, словно обожжённую. В её глазах полыхала изумрудная ярость, а губы изогнулись в решительной улыбке.
Эмма нашла в толпе Марлу, та прыгала, как нетерпеливый ребёнок, словно хотела что-то важное сказать, но Эмма не могла читать по губам и как ни прислушивалась, не понимала, что ей пытаются сказать.
А незнакомец в чёрной маске, решивший напасть на господский дом в самый разгар торжества, и десяток таких же как он, уже крушили всё, что видели. Они ловко переворачивали столики с закусками и бокалами, били посуду, сносили цветочные арки и срывали портьеры. Эмма еле сдерживалась, чтобы не захохотать.
– Именем КОРОЛЯ! – взвыл граф Гриджо, но его сбили с ног. А сам король, присутствующий как почётный гость, молча ретировался при первом появлении бандитов.
– Миледи! – Марла наконец пробралась к подиуму и дёрнула Эмму за юбку.
Эмма отмахнулась, она была уверена, что это Глер и никто иной.
– Миле-еди! – взвыла Марла. – Вам бы бежать немедля.
– Секундочку, Марла…
– Скорее! Я что-то узнала!
Но Эмма присматривалась к тому, первому, который ворвался. Ей казалось, что она слышала его голос, что она его узнала, но давно уже у леди Гриджо были видения. Она часто была уверена, что слышит Глера, которого не было рядом и в помине.
– Миледи! Девушка мертва! – выкрикнула, наконец, Марла и Эмма отвлеклась, потеряв бандита из виду.
– М-мертва?..
– Я своими ушами слышала! Мертва… и давно. Казнили сразу, как только вы покинули Бовале после суда.
Марла стянула Эмму с подиума и тащила теперь за собой через толпу.
В суматохе никто не обращал внимания на убегающую со свадьбы невесту, но за спиной всё равно был слышен жуткий, угрожающий топот.
– Я слышала только что… её никак нельзя было спасти. Эта девушка была настоящей мошенницей и оборванкой, её и так должны были казнить, без вашего решения!
– Меня обманули? Стой, да куда же ты… – Эмма обернулась и с ужасом поняла, что топот ей не чудился.
Отец и Гай следовали по пятам. Молча и решительно.
– Марла… беги, они тебя не оставят в покое, а я разберусь.
– Я с вами.
– Марла! Скажи только свою фамилию.
– Я – Марла Католина Нуар, – шепнула девушка.
А потом зажмурилась, сделала шаг вперёд и завизжала, исторгая из ладоней густой изумрудный свет.
Это была не магия, а только её зачатки. Туман был бессмысленен и не вреден, но вызвал у Эммы одобрительную улыбку и задержал преследователей на две секунды, исказил картинку, прикрыв беглянок.
Все четверо находились в длинном тёмном коридоре, и где-то впереди уже маячили помещения, к которым Эмма стремилась.
– Марла…
– Я отвлеку. Переодевайтесь, сюда.
Марла распахнула двери в комнату, в которой была кромешная темнота, а Эмма, почти не задумываясь, выпустила на волю несколько светляков, которые залили помещение мягким светом.
Марла закрыла дверь и прижалась к ней, глядя сквозь щелку на коридор. Она подтащила тяжёлый сундук на всякий случай, но Эмма была уверена, что если отец поймёт, где искать, его не остановят никакие засовы. Оставалось надеяться, что созданный Марлой туман хоть немного помог и не раскрыл, за какой именно дверью беглянки скрылись.
Эмма скинула платье, не мешкая и не стесняясь. Избавилась от лишних юбок и решительно натянула штаны, рубашку, ботинки и кепку. С восхищением она достала и замечательный военный камзол, потрёпаный, просоленный и не первой свежести, но тщательно выстиранный.
В таком никто Эмму не примет за переодетого шута, эта вещь ношенная и ухоженная. Настоящая!
Прекрасное прикрытие.
Свои вещи и парик Эмма спрятала в один из сундуков, осталось только краску с лица смыть.
Она металась по кладовой в поисках хоть чего-то жидкого и впервые чувствовала, что без воды как без рук.
Тряпками Эмма тёрла лицо и видела, как те размазывают помаду и румяна, но не убирают их совсем. Лицо наверняка теперь смотрелось кошмарно.
– Грязь, – почти неслышно шепнула Марла. – Запачкайте лицо посильнее и камзол тоже. Не страшно!
Эмма кивнула и упала на пол. Там, у крошечной печки., приспособленной, чтобы господские вещи не сырели, Эмма нагребла в руки золы и закидала себе волосы, лицо и рубаху.
Обернулась на Марлу, и та кивнула.
– Идём, – шепнула Эмма. – Он не узнает. Растрепи волосы, сними чепец и фартук.
Эмма накидала и на Марлу немного золы, а потом, подумав, достала свой растрепанный парик, сорвала с него шпильки и ленты, натянула на горничную, а чепец повязала сверху.
– Смейся, – шепнула Эмма, распахнула дверь и вывалилась в коридор, схватив Марлу одной рукой за талию, а другой за зад.
– Шваль, – выплюнул Неро, проходящий мимо.
Эмма сделала вид, что прижимает Марлу к стене, а сама оказалась спиной к графу и виконту. Потом развернулась, будто бы в смущении опустив голову.
– Простите меня, милорд… – пролепетала не своим голосом Марла и стала притворяться, будто усердно оправляет юбки.
– ВОН!
И Эмма с Марлой бросились бежать.
Уже стоя в саду, где даже крики из гостиной не были слышны, Эмма обняла Марлу как добрую подругу, а потом подмигнула:
– Я не забуду тебя, Марла Католина Нуар, ты лучшая любовница, что у меня была! – и подкрутила невидимые усы.
А Марла пошарила в кармане юбки, приблизилась и стала клеить усы вполне себе реальные, фальшивые, Эмме под губу.
– Так то лучше, мой милый морячок!
Эмма поклонилась Марле, и они расстались, зная, что больше не увидятся.
Это точно был Глер, и Эмма ни на секунду в этом не сомневалась.
Он в городе. Он испортил её свадьбу. Он был с ней в одном доме. Эмма хотела было ждать, сидя прямо под носом у Неро, но здраво рассудила, что от этого никому лучше не будет, и решительно отказалась от глупой затеи.
Эмма поплелась в город, где первым делом заглянула в самый паршивый ломбард.
– Мсье, – хохотнула Эмма.
В ломбарде собрались рабочие люди: торговцы и торговки, женщины с рынка. Обувщики и столяры.
– Зачем пожаловали? – с улыбкой спросил хозяин, приготовившись к торгам.
Люди с интересом обернулись, а Эмма шумно вытерла рукавом нос, прикинув, что так наверняка сойдёт за свою.
– Виделили вы, что творится на Авильо? Ну просто представление!
– Ах, мальчик мой, расскажите! – взвилась одна из торговок, что сидела с чашкой изюмного компота.
– На свадьбу дочери графа напала шайка бандюг!
– Да… вы… что… – прошептала ещё одна торговка.
– А я слышал! – кивнул тучный торговец. – Слышал там переполох!
– Е-ещё какой! Все бегут, как крысы с корабля, и по пути теряют много ценного! – хохотнула Эмма, пошарила в кармане и достала собственные драгоценности. – Вот, некая дама грохнулась прямо с подножки экипажа, так торопилась сгинуть, а на неё бросился кучер. Помочь хотел. Та ка-ак завизжит, приняла его за бандита, да стала срывать с себя всё что было! Мы от хохота чуть животы не надорвали! Думали, она и вовсе разденется!
Присутствующие рассмеялись, какой торговец откажет себе в удовольствии высмеять глупость аристократа?
– В общем, поделили добро по братски, завтра небось придут выкупать назад, так что выбрал ближайший ломбард, – улыбнулась Эмма, протягивая хозяину подвески и колье. Диадема осталась где-то у Марлы, но та её заслужила, главное, чтобы распорядилась мудро.
– И правильно сделали, – подмигнул хозяин, доставая увеличительное стекло. – М-м… бриллианты, изумруды… добро-отно. Уж не Эмма ли Гриджо была та дама?
– Да шут её знает! – хохотнула Эмма, подмигнула молоденькой прачке, что сидела раскрасневшаяся и потягивала пряный эль. – Может и Эмма, а может это у той Эммы уже та дама стащила. Аристократы – это ж дело такое, сами друг у друга прут всё что не попадя, да потом слуги виноваты, – и Эмма снова вытерла нос рукавом.