Но это присказка. Сказка впереди.
Самое интересное — резолюция Верховного Главнокомандующего на приказе о подготовке кораблей Балтийского флота к подрыву. Текст прост и короток: «Утверждаю. 13.9.41. Сталин».
Минирование кораблей — дело ответственное и сложное. По свидетельству адмиралов Кузнецова, Трибуца, Пантелеева, минирование нельзя было начать немедленно после получения приказа. Прежде всего надо было подобрать психически стойких людей, которым можно было бы доверить рубильники. А ведь боевых единиц было больше двухсот, не считая береговых объектов флота. Надо было предотвратить панику и падение морального состояния личного состава заминированных кораблей. Предотвратить панику можно было только путем сохранения тайны. Для этого надо было так подобрать сотни исполнителей, чтобы слухи не поползли по флоту. Было много других проблем с минированием. Предварительно надо было так расставить корабли, чтобы они были не просто взорваны, а чтобы своими корпусами перекрывали фарватеры. Одним словом, минирование не могло начаться 13 сентября. Оно началось позже.
По рассказам Жукова, корабли были заминированы, а он приказал: «Извольте разминировать корабли». А по документам выходит, что корабли в момент появления Жукова в Ленинграде еще не были заминированы. Операция по минированию кораблей проводилась после того, как Жуков был назначен командующим Ленинградским фронтом, после того, как прибыл в Ленинград и принял должность.
По рассказу Жукова, он появился в Ленинграде не то 9-го, не то 10 сентября и тут же отменил приказ Сталина, который был подписан 13 сентября.
Выходит, что Жуков не просто отменил приказ Сталина, но отменил за три дня до подписания.
Из этого, в свою очередь, следует, что героические сцены на совещании в Смольном — плод больного воображения стратега... и ротозейства писателей-героев.
Жуков находился в Ленинграде меньше месяца. Прибыл 13 сентября, убыл 6 октября. Появление Жукова в Ленинграде ничего не изменило и изменить не могло.
Никто особо важных объектов в Ленинграде не взрывал ни до появления Жукова, ни при нем, ни после него.
А теперь объясните мне, в чем же выразился личный вклад спасителя? Что изменилось с его появлением?
Жуков похвалялся: появился я и приказал разминировать корабли.
Все обстояло как раз наоборот. Появился Жуков, а уже после его появления началась операция по минированию объектов особой важности в городе и на флоте. При этом никто не спрашивал ни мнения Жукова, ни его совета, ни согласия, ни разрешения.
Глава 27Спаситель
Жуков — браконьер русского народа.
А. Варламов.
«Литературная газета», 3-9 сентября 2003 г.
Каждый, кого готовили в военную стратегическую разведку, помнит главную заповедь: ты должен достать такие доказательства, которые убедят любого. Нужно искать такие факты, которым поверит даже тот, кто не хочет верить. А потом седой полковник махнет рукой и сокрушенно скажет: но бывают такие мудрые стратеги, которых никакими фактами, никакими доказательствами не прошибешь, в этой ситуации разведка бессильна. Напутствие это обычно сопровождают рассказом о столкновении командующего фронтом генерала армии Г.К. Жукова с начальником разведки Ленинградского фронта комбригом Евстигнеевым Петром Петровичем...
Сам Жуков, ясное дело, об этом эпизоде не вспоминает и о нем не размышляет. Он вспоминает совсем другое. Жукову было мало рассказать о Сталине, который якобы считал положение Ленинграда безнадежным и уже смирился с его потерей. Жуков рассказал о Гитлере и его окружении: «Командующий немецкой группой армий „Север“ фон Лееб торопил войска. Он требовал быстрее сломить сопротивление защитников Ленинграда, чтобы соединиться с карельской группой финских войск. После падения Ленинграда германское командование хотело всеми силами ударить на Москву, обойдя ее с северо-востока. Но Ленинград стоял крепко и не сдавался врагу, несмотря на всю ярость и мощь его атак. Гитлер был в бешенстве» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 331).
Если верить Жукову, то с момента его появления в Ленинграде германские войска непрерывно штурмовали город. Если бы они его захватили, то высвободившиеся силы бросили б в обход Москвы. Но Жуков спас Ленинград. Жуков штурмы отбил. Тем самым великий стратег не позволил Гитлеру освободившиеся после захвата Ленинграда дивизии бросить на московское направление. Получается, что, защищая Ленинград, Жуков и Москву спас. Понятное дело, Гитлер взбесился.
Все вроде бы сходится.
Но не будем спешить. Прикинем: откуда Жукову известно, что германское командование требовало от своих подчиненных? А из каких источников Жуков узнал, что Гитлер был в бешенстве? Где стратег вычитал, что фон Лееб торопил войска? Если Жуков такое почерпнул в трофейных документах, то следовало на них сослаться. А еще лучше — их опубликовать.
Во втором издании звучание резко усилено: "Гитлер торопил командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала фон Лееба быстрее овладеть Ленинградом и как можно скорее высвободить подвижные соединения 4-й танковой группы для переброски их на московское направление в состав группы армий «Центр». И далее: «Генерал-фельдмаршал фон Лееб лез из кожи вон, чтобы выполнить любой ценой приказ Гитлера — покончить с ленинградской операцией до начала наступления немецких войск под Москвой» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 400, 408).
В первом издании фон Лееб торопил, а во втором, более правдивом, поднимай выше: торопил сам Гитлер.
После войны германские историки весьма серьезно занялись изучением просчетов и ошибок, допущенных Гитлером и его полководцами. Доступ ко всем документам, которые остались после войны на территории Западной Германии, был практически немедленно открыт. Подавляющая часть этих документов опубликована.
И очень жаль, что официальная пропаганда Советского Союза, а теперь России лепит нашу историю и культ личности Жукова, не считаясь с содержанием архивных документов. Всех мастей Карповы, Симоновы, Гареевы и Чаковские заявляют, что архивами они пользоваться не намерены, что героических рассказов Жукова им вполне достаточно.
Рад бы с ними согласиться, да вот беда: в разные годы разным людям Жуков рассказывал разные истории. Не только те, кто был рядом с Жуковым, опровергают его вымыслы, но и он сам постоянно опровергал себя самого.
Обратимся к германским документам, к которым ни Жукову, ни его защитникам обращаться никак не хочется.
Гитлеру явно не хватало сил наносить удары растопыренными пальцами и на юг, и на восток, и на север. У него не было сил одновременно захватывать и Крым, и Донбасс, и Северный Кавказ, и Москву, и Киев, и Харьков, и Ленинград. Потому 6 сентября 1941 года Гитлер подписал Директиву No 35. Пункт 3 предписывал Ленинград окружить. Не штурмовать, а только отрезать от страны. Но и такая задача представлялась Гитлеру весьма трудной, а ее решение — проблематичным. Поэтому он ставил задачу осторожнее: «Стремиться к полному окружению Ленинграда, по меньшей мере с востока». В директиве нет даже намеков на возможный штурм Ленинграда. Наоборот, директива начисто отметала такую возможность, ибо предписывала перебросить из-под Ленинграда значительную часть подвижных войск и соединений 1-го воздушного флота в группу армий «Центр», т.е. на московское направление.
Директиву No 35 каждый желающий может найти в любом немецком справочнике по войне. Эта директива переведена на русский язык и многократно публиковалась, например, в сборнике В.И. Дашичева «Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы» (М., 1973. Т. 2. С. 241-243).
Для стратегического охвата Москвы с северо-востока Гитлеру требовались подвижные соединения: танковые и моторизованные дивизии. В группе армий «Север», которая наступала на Ленинград, все подвижные соединения были объединены в 4-ю танковую группу. Жуков еще находился в районе Ельни, Сталин еще его и в Москву не вызывал, а Гитлер уже отдал приказ о переброске 4-й танковой группы с ленинградского направления на московское, в район Рославля. Жуков беседовал в Кремле со Сталиным, Сталин ставил ему задачу, а германская 4-я танковая группа уже завершила боевые действия под Ленинградом. Колонны ее танковых и моторизованных дивизий уже повернули от стен Ленинграда и потянулись на юг. После ухода 4-й танковой группы под Ленинградом оставалась только германская пехота, которая была усилена артиллерией большой и особой мощности. В составе германских войск под Ленинградом не осталось НИ ОДНОГО ТАНКА. Кроме того, из-под Ленинграда на московское направление была перегруппирована большая часть авиации.
Ни Гитлер, ни его генералы приказ на штурм Ленинграда не давали. Потому рассказы Жукова о том, что «Ленинград стоял крепко и не сдавался врагу, несмотря на всю ярость и мощь его атак», надо считать лихим перехлестом. Были бои местного значения. Но штурма не было.
У Гитлера не было повода впадать в бешенство из-за неудачных попыток взять Ленинград приступом. Ибо не было таких попыток. И фон Лееб «не лез из кожи вон, чтобы выполнить любой ценой приказ Гитлера», ибо Гитлер такого приказа не отдавал.
Жуков увлекся, рассказывая о том, что, обороняя Ленинград, он сковывал силы германской армии и тем самым не давал возможности Гитлеру перебросить их на московское направление. Все, что только можно, Гитлер перебросил с ленинградского направления на московское. Если бы даже Ленинград и сдался, то Гитлеру все равно было нечего перебрасывать из-под Ленинграда для охвата Москвы. Все, что можно, он уже или перебросил, или готовил к переброске. Из этого следует: оборона Ленинграда в период, когда там был Жуков, не отвлекала на себя не только никаких германских подвижных соединений, но и ни одного германского танка.